Зазвонил мобильный. Жожо взглянула на экран — высветился номер Марка — и перевела на голосовую почту. Дома она сгрузила коробки и тут заметила, что на автоответчике накопилась куча сообщений. Уже?
Первое было от Джима Свитмана.
— Жожо, я польщен твоим предложением, но я остаюсь в «Липман Хейге».
Черт, подумала она. И тут же — ну и что? Найдет другого пиарщика, да и Ольга пока не отказывалась. Вообще-то Ольга и согласия еще не дала. Услышав предложение Жожо, она замерла в кресле с выражением глубокого изумления. Но и «нет» она тоже не сказала, а для Жожо теперь это было равнозначно положительному ответу.
Второе сообщение было от Марка.
— Ты молодец, вот что я тебе скажу, ты меня почти убедила. Но в том, что ты делаешь, Жожо, нет нужды. Я уже порвал твое заявление, просто выходи на работу в понедельник, как всегда, и мы все вернем на круги своя. Теперь ты партнер. А если говорить о нас с тобой, то ты для меня самый главный человек в жизни, ты значишь для меня столько, сколько никто другой, и мы просто обязаны все уладить, Жожо, обязаны, потому что об альтернативе и помыслить страшно…
На этих словах время записи истекло, но следующее сообщение оказалось тоже от Марка — он продолжал свой монолог, как будто и не прерывался:
— Сейчас еще все можно исправить. Мы с тобой, Жожо, — мы все исправим. Это в наших силах — все исправить. Ты можешь работать в прежней должности, можешь быть партнером — как пожелаешь. Только скажи, что ты хочешь, и ты это получишь…
От Марка было еще шесть сообщений.
На выходные она поехала к Бекки и Энди.
— Естественное желание — быть с теми, кто тебя любит, — с сочувствием произнес Энди, открывая дверь.
— Да нет, я тут не потому. Просто Марк наверняка явится ко мне посреди ночи и будет висеть на звонке, пока я его не впущу.
— Выпей винца, забирайся с ногами на диван и обо всем забудь, — посоветовала Бекки.
— Не могу. — Тут как раз зазвонил ее мобильный. Она взглянула на дисплей. На этот раз не Марк. Она ответила.
— Приветствую вас, Натан Фрей! Да, я звонила. Просто хотела узнать, не звонил ли вам Ричи Гант, не обещал ли золотые горы.
Жожо вышла с телефоном в коридор и продолжила разговор, выхаживая взад-вперед. Потом вернулась и повалилась на диван.
— Натан Фрей. Этот Гант, похоже, до всех моих клиентов добрался. Во всяком случае, до крупных. Придется выходные посвятить минимизации ущерба — попробую вернуть их назад.
Телефон опять затрезвонил, она снова бросила взгляд на экран и преувеличенно весело ответила:
— Мистер Эймон Фаррел, как поживаете?
Жожо опять вышла и опять стала мерить коридор шагами под аккомпанемент своих энергичных фраз. Потом вошла в гостиную.
— Господи ты боже мой! Какой-то кошмар! Гант предлагает ужать свои комиссионные до такого мизера, что он ни гроша не заработает. Он это делает назло.
Телефон снова ожил.
— Не подходи, — попросила Бекки.
— Не могу. — Но, проверив дисплей, она защелкнула телефон и отшвырнула на стол, словно ожегшись. — Опять Марк.
Телефон звонил и звонил, громкость нарастала. Все трое с испугом смотрели на него, потом трезвон прекратился, и в воздухе повисла благословенная тишина.
— Отключи немедленно, — взмолилась Бекки.
— Милая моя, да не могу я, ты уж прости. Мне еще должны отзвонить… — она пересчитала на пальцах, — восемь авторов. Я, как узнала, что этот Гант творит, всем крупнякам позвонила. Он им наплел, что в одиночку меня ждет погибель. Нужно их переубедить.
Телефон два раза звякнул.
— Сообщение от Марка, — сказала Жожо.
— Слушать не будешь?
— Нет нужды. Он опять скажет, что любит меня и мы можем все уладить.
— А ты не хочешь? — спросила Бекки. — Уладить, я имею в виду.
Жожо решительно мотнула головой и снова подскочила от звонка.
Она вгляделась в высветившийся номер и протянула телефон Энди:
— Ответь ты.
— Опять Марк?
— Номер не его, но я подозреваю… Энди осторожно ответил.
— А, Марк.
— Вот настырный, — сказала Жожо на ухо Бекки. — Небось из будки звонит.
Энди немного поговорил и попрощался.
— Марк, — доложил он. — Стоит у тебя под дверью. Жмет на звонок уже полчаса. Говорит, не уйдет, пока ты его не впустишь. Готов всю ночь стоять.
— Долго же ему ждать придется. — Голос звучал бодро, но на душе у Жожо было очень скверно. Она не хотела, чтобы он так себя вел.
Все выходные и начало следующей недели телефон надрывался беспрерывно, но звонки все были не те, которых она ждала. Ее уход — естественно — вызвал бурную реакцию в издательских кругах; она уволилась в тот день, когда было объявлено о ее назначении партнером — почему? Высказывались всевозможные версии. Она узнала, что Ричи Гант — ее внебрачный сын, которого она родила в двенадцать лет и отдала на усыновление (версия редактора, специализировавшегося на сагах). У нее был лесбийский роман с Ольгой Фишер, которая затем предпочла Ричи Ганта (версия какого-то сотрудника «Вираго»). У нее был роман с Марком Эвери, который сначала проголосовал не за нее, а потом и вовсе бросил (превалирующая версия).
Но куда более огорчительными по сравнению с этим неприкрытым любопытством были звонки от ее авторов. Вечером во вторник позвонила Миранда Ингланд и официально поставила Жожо в известность, что переходит к Ричи Ганту. Для Жожо это было равносильно удару бейсбольной битой.
В среду к Ричи перешла Марджори Фрэнке. В четверг с корабля сбежали Кэтлин Пери, Игги Гибсон, Нора Россетти и Пола Уиллер, а в пятницу к ним примкнули и три писателя, специализирующиеся на триллерах, которые всегда успешно продавались.
С каждой новой потерей ее шансы на самостоятельное выживание все уменьшались и уменьшались.
Бекки повторяла:
— Почему ты не хочешь вернуться? Тебе же открыты двери, и ты теперь партнер. Партнер, Жожо!
— Я не участвую в этом патриархате. — Слово «патриархат» Жожо почерпнула у Шейны. Оно ей понравилось. Всякий раз, как ее принимались уговаривать вернуться в агентство, она им щеголяла. — Теперь, зная, что там творится, я тем более не могу вернуться, это последнее дело. Это значит совсем себя не уважать.
Но искушение было весьма и весьма велико.
И непрерывно ее бомбил сообщениями Марк. Денно и нощно он слал ей имейлы, сообщения на телефон, письма по почте, цветы и подарочные наборы от Джо Малоуна, он звонил ей домой, звонил на мобильный, он торчал под ее дверями. Две ночи он в подпитии провисел на ее звонке, оба раза — по три часа кряду. Он стоял на улице и кричал ей в окно. Соседи жаловались и грозились вызвать полицию, но на него это не производило никакого эффекта. Она могла бы и сама вызвать полицейских, но эта мысль произвела на нее тот же эффект, что лимонный сок — на устрицу. Она не может так с ним поступить, это
