еще пригодится, кто знает?
Что ж, Барбару он потерял, но зато его не убьют сразу. И пока не кончится терпение людей, которые медленно умирают, он может быть спокоен за себя. А там видно будет.
Барбару им поймать слабо. Она уже доказала свою ловкость, вытащив его, беспомощного, тяжелораненого, из-под носа у профессионалов Локке. А поймали ее лишь потому, что ее подставил человек, которому она доверяла и которого любила.
Надо думать, что теперь она научилась не доверять никому. Это прибавит ей ума и хитрости. И этот урок бессмертным придется усвоить как можно скорее.
Уделом же Сиберта оставалось надеяться и всегда быть готовым к побегу. А пока он будет играть в их игру. Выжидать. Следить. Рано или поздно придет его время. Должно прийти! И лучше бы до того, как они сообразят, что к побегу Барбары он не имеет никакого отношения.
Приятнее жизнь его после этого не станет. Ему придется скрываться от могущественных старцев, подгоняемых страхом смерти. А сам он просуетится всю жизнь в бесплодных попытках найти утраченную принцессу…
Но сейчас об этом не хотелось думать. Надо же, как странно все сошлось.
Однажды он рассказал Барбаре невероятную сказку, но она оказалась явью.
Этот бесцветный Сандерс! Двадцать лет он перебирал пыльные папки и ждал своей минуты, которая могла и не прийти. Двадцать лет! И ведь Картрайт исчез из поля зрения корпорации тоже двадцать лет назад… Случайное совпадение? Для случайного оно было слишком невероятным.
Глава 3
Целитель
Разбудила его боль. Острое сверлящее ощущение заставило подтянуть колени к груди, желтое пергаментное лицо исказилось гримасой. Потом немного отпустило, но тут же накатил совсем уж свирепый приступ. Он задергался, заскрежетал зубами, на висках выступил холодный пот. Затем боль медленно отхлынула, словно морской отлив, оставляющий после себя клочки измученных нервных окончаний.
— Коук! — закричал он.
Крик отразился от высокого потолка и стен, покрытых деревянными панелями.
— Коук! — так и не дождавшись ответа, уже истерично взвизгнул он. — Коук!
Послышались торопливые шаги, затихшие возле кровати.
— Да, босс? — угодливо спросил Коук. На его сморщенной обезьяньей физиономии воровато бегали маленькие глазки.
Боль снова скрючила его.
— Лекарство!..
С металлического столика Коук взял коричневый пузырек и вытряхнул на трясущуюся ладонь три таблетки. Одна скатилась на пол, Коук быстро поднял ее и протянул таблетки больному, тот поспешно бросил их в рот. Из серебряного кувшина Коук налил воду в стакан. Больной нетерпеливо выхватил его, выпил судорожными глотками и на несколько минут затих. Постепенно больной успокоился, лицо его разгладилось, и он сел, подтянув ноги к груди.
— Я умираю, Коук, — в голосе босса слышался ужас. — Вызови врача. Срочно!
— Невозможно… — пролепетал Коук. — Вы же сами знаете…
Лицо больного искривилось злобной гримасой, он ударил Коука в лицо. Тот отскочил, прикрывая рукой разбитые в кровь губы. Глазки его забегали еще быстрее.
— Подойди ко мне! — рыкнул больной. Но тут новый приступ свалил его. Уронив голову на подушку, он узловатым кулаком замолотил по постели. — Будь ты проклят! — простонал больной.
Коук тихо отошел и присел в углу, опасливо наблюдая за хозяином. Наконец боль, видимо, отпустила, и больной выпрямился, отбросив в сторону тяжелый плед. Он встал, с трудом подошел к окну, отодвинул занавески и заныл:
— Я умираю, умираю… Мне нужен врач.
Он ухватился за толстый бархатный шнур и нервно дернул. Занавеси с треском раздвинулись, пропустив в комнату солнечный свет, и пурпурная пижама так и вспыхнула в его лучах. Изможденное лицо стало желтовато-коричневым, глубокие морщины выступили резче.
— Как это подло! — продолжал больной. — Я умираю и не имею права обратиться к врачу. Эликсир! Только он может спасти меня! Коук! Эта чертова боль сведет меня с ума. Я устал бороться с ней.
Жуликоватые глазки Коука угодливо караулили каждое движение больного.
— Достань мне врача, — потребовал больной. — Где хочешь! Это твои проблемы. Но чтобы он был здесь.
Коук исчез.
Худой человек все смотрел из окна на руины города. Впрочем, отсюда они не бросались в глаза. Город казался совсем таким же, как и пятьдесят лет назад. Лишь очень внимательный взор мог заметить дырявые крыши, развалины фронтонов из фальшивого фаянса, обнаженную кирпичную кладку облупленных стен.
Проезд по Двенадцатой улице запретили много лет назад, но он и без того был невозможен из-за чудовищных куч мусора, баррикадами перекрывавших ее. Время разрушает не так быстро, как человек, но необратимо.
Среди развалин и всеобщего запустения выделялось прямое как стрела Юго-Западное шоссе, отражая солнечные лучи своим блестящим покрытием. На госпитальном холме, словно драгоценный камень, сиял стеклом и белыми стенами Медицинский центр.
Среди умирающего зловонного города он казался островом жизни и надежды.
Больной смотрел на сырые клубы смога, упорно ползущие на приступ Госпитального холма, но сияющая крепость была недоступна ядовитым испражнениям города, они бессильно растекались по склону холма, как бы накапливая силы для следующего прыжка.
— Будьте вы все прокляты! — шептал больной, глядя на белые здания. — Будьте вы прокляты…
Сквозь амбразуры одноместной машины «скорой помощи» Флауэрс тщетно вглядывался в кромешную темень ночи. Смог смешался с моросящим дождем и превратился в непроницаемую пелену, которая шевелилась, словно живое существо, и делала бессильными даже противотуманные фары.
Трасса с отличным покрытием, освещением и изредка встречающимися патрулями давно осталась позади. Флауэрса все более одолевало беспокойство. Не хватало еще заблудиться в этом проклятом месте!
На картах Трумэн-роуд значилась проезжей, но карты давно устарели, хотя другой такой широкой улицы в этом районе не могло быть. Он совершенно не представлял себе, куда его занесло. Темень не позволяла сориентироваться, к тому же путали какие-то нагромождения посреди дороги. Справа вроде бы стало еще темнее. Прикинув по карте, Флауэрс предположил, что это парк. То ли «Пэрэйд», то ли «Гроув».
Взрыв под передним колесом заставил машину подпрыгнуть, затем грузно осесть. Амортизаторы смягчили толчок, но автошофер потерял управление и машина резко развернулась влево. Шины завизжали, как роженица.
Флауэрс перехватил управление.
Сквозь пелену смога неожиданно замаячили мутно-красные огни.
Зло ругнувшись, Флауэрс рванул руль вправо, едва удержавшись на сиденье. Завертевшись, машина ткнулась носом в бордюр, выскочила на тротуар и пошла юзом. Опасно близко замаячили темные силуэты деревьев. Черт! И вправду парк. Отчаянно крутя рулем, он лавировал между деревьями и покосившимися столбами с вислой путаницей проводов. Наконец машина выскочила на дорогу. Проехав несколько кварталов, Флауэрс остановился.
Успокоился он не сразу. «Черт бы побрал этот город! — зло думал он. — А заодно и этот сволочной Отдел благоустройства. И того придурка, что погнал меня в такую ночь!»
Но не было толку искать виноватых.
Ночью любители приключений могли путешествовать только на свой страх и риск. Но таких любителей находилось столь мало, что тратить деньги налогоплательщиков на ремонт улиц не имело смысла, а днем объезжать навороченные глыбы бетона и зияющие ямы на дорогах было не так уж трудно.
«Наверно, это была не яма, а мина, — дошло до Флауэрса. — А фонари, похоже, торчали на баррикаде,
