— Единицы измерения? — предположил кто-то.
— Формула? — подсказал другой.
— Слова? — бросил еще кто-то.
— Может, и слова, — проговорил Макдональд. — Справа в вертикальном столбце — числа, а слова — слева и тоже вертикально. Похоже, строится словарик чисел и слов.
— Ноги! — пророкотал Иеремия. — Стопы!..
— Да, — подтвердил Макдональд. — Длинные ноги и туловище, руки… их больше одной пары, а вот там, справа… что это?
— Если слева — слова, — заметил кто-то, — то одно повторяется трижды.
— Должно быть, нечто важное, — добавил чей-то голос. — Похоже, существо это как бы подчеркивает именно данные два слова.
Неожиданно построение изображения оборвалось. Олсен вновь нажал на клавиши. Печатающее устройство остановилось. Компьютер прекратил работу. В наступившей тишине все не сводили глаз с рисунка.
— Если внизу слева — светило, то вон там, справа вверху — второе, — высказал кто-то предположение. — Ну, конечно. Два светила. Это Капелла!
— А под ним — группа точек, — проговорил Макдональд. — Какая-то большая планета, наверное, сверх гигант с четырьмя спутниками, из них два — побольше, и существо указывает на один из них одной из четырех своих рук.
— Не рук, — выдохнул Иеремия. — Там два крыла.
— А что у него на голове? — спросил кто-то.
Иеремия сложил пред собой ладони, склонил к ним лицо, и глаза его закрылись.
— Прости меня, — произнес он. — Прости мне мое сомненье. Это посланье Божие.
— Что он там плетет? — обернулся Митчелл к Томасу.
— Тихо! — шепнул тот.
Как-то сразу все умолкли, и вновь воцарилась тишина.
Иеремия, наконец, поднял голову.
— Более я не стою на твоем пути, — возгласил он, обращаясь к Макдональду. — Своим прихожанам скажу, узрел я послание, и оно — от Бога. Мне не ведомо еще, о чем там идет речь, но это я знаю точно. Прочтем ли все мы его полностью, зависит теперь от вас.
— Я, как и ты, поражен и застигнут врасплох, — сказал Макдональд.
— Верю. Спланировать заранее не удалось бы, никому. Это ангел, ибо я вижу нимб.
— Нимб… — эхом отозвался Митчелл.
— Возможно, это шлем, — мягко заметил Макдональд. — Или наушники. А может, просто большеголовая птица?
— Вы вправе гадать, как вам заблагорассудится, — изрек Иеремия. — Однако нимб есть ореол. Не опровергайте, что это ангел, и тогда можете заниматься любыми спекуляциями, сколько душе вашей угодно. Я же не перестану утверждать: послание — от Бога, и есть иные существа, называемые ангелами.
— Зовите их ангелами, — сказал Макдональд, давая тем самым официальное согласие. — Не хочу настаивать, что вы заблуждаетесь. Слишком уж много домыслов и слишком мало уверенности: наверняка, пожалуй, не знает никто из нас.
— Пошли, Джуди, — вымолвил Иеремия.
— Отец, — остановила его Джуди. — Билл что-то хочет сказать тебе.
— Я сожалею о своем прежнем мнения о вас, — проговорил Митчелл.
Сомнений не оставалось: он ошибся в старике. Фальшь напрочь в нем отсутствовала. Иеремия оказался в сложнейшей ситуации: ему предстояло возвращение с новым истолкованием послания. Как объяснить все это прихожанам, верующим и последователям? И тем не менее он не отступил. Узрел истину и отбросил собственное предубеждение. «Наверное, — думал Митчелл, — в отношении многого я и сам заблуждаюсь».
— Я чувствовал, ты не подходишь моей дочери, — сказал Иеремия. — Ты не любишь людей.
— Я начинаю любить их все больше и больше, — ответил Митчелл.
— Хорошо, — сказал Иеремия, направляясь к двери. — Посмотрим.
— Я отвезу вас… — начал Митчелл.
— Погоди, сейчас не время, — прервала его Джуди и, сжав его руку, глянула отцу вслед. — Как-нибудь потом. Если, конечно, захочешь. — Она оставила Митчелла и поспешила за отцом, чья прямая фигура уже пересекала коридор.
— Какая удача! — обратился Митчелл к Макдональду. — Невероятное, сумасшедшее везение! А может, это не просто везение?
Томас взглянул на Митчелла, потом на Макдональда. Последний, не отрывавший взгляда от изображения, отпечатанного компьютером, вопроса попросту не услышал.
— Тебе следует запомнить еще одно, Билл, — заметил Томас. — На свете не существует двух одинаковых людей. И, если ты хочешь до конца понять Мака, тебе необходимо раз и навсегда уяснить для себя: он никогда бы и ни при каких условиях не солгал и не обманул.
— Даже ради сохранения Программы? — недоверчиво осведомился Митчелл. — Даже во имя великой цели всего человечества и капелланцев? Даже с целью разрушить закостенелый мистицизм в невежество?
— Даже ради этого, — подтвердил Томас. — И вовсе не потому, будто он не подвержен искушению и не из-за предубеждения против лжи или боязни. Просто он такой, как есть, и лгать и оставаться самим собой одновременно, — на это он не способен. И он это прекрасно знает.
— Больше всего это напоминает большую птицу, — произнес кто-то.
— Это и есть птица, — ответил чей-то голос. — А вот та точка у его ног, — наверное, яйцо.
— Одно из трех одинаковых слов слева, — если это вообще слова — как раз напротив этого яйца. Если, конечно, это — яйцо, — раздался голос Олсена.
— Поглядите! — воскликнул кто-то. — Светила-то разные.
Макдональд не тронулся с места, по-прежнему уставившись на распечатку, находясь словно в вакууме от оживленных дискуссий, которые развернулись вокруг. Со стороны казалось, он и впрямь узрел ангела.
Митчелл с неподдельным интересом рассматривал присутствующих. Все реагировали по-разному. И каждый, подобно Иеремии, вглядываясь в изображение, наверняка интерпретировал его по-своему.
Митчелл продолжал вертеть головой, и взгляд его случайно остановился на страусе в углу. Он подошел поближе и заглянул в черные зрачки птицы.
— Только один ты не вызываешь здесь сомнений, — проговорил он, потом обернулся и, оглядев сгрудившихся у послания, задумался обо всех тех многочисленных устройствах, оборудовании и персонале, обо всем том бесконечна долгом времени, которое истрачено, чтобы наконец, принять и понять послание. Его мысленному взору представился телескоп, нацеленный в ночное небо и все эти огромные ловушки в долине, исполинские силки, куда попадает звездная пыль. Потом вообразил самого себя, долгие лета мчащегося в одиночестве сквозь черную бесконечность, и вздрогнул: «Вот только кто, — подумал он в отчаянии, — поймет меня самого?»
В материальной Вселенной жизнь имеет собственный статус. Она — элемент естественной природной упорядоченности — занимает в этом порядке высокую ступень, ибо представляет в нашей Вселенной, по-видимому, наивысшую из достижимых форму организации. Нам, землянам, досталось особенно почетное место, поскольку в людях материя начала осознавать самое себя…
Божие воплощение уникально для той избранной группы, где происходит, однако в ином смысле оно далеко не уникально, ведь не исключены и другие единичные воплощения для иных, по-своему неповторимых миров…
Человек не может претендовать на то, чтобы воплощение оказалось единственным.
Проявление силы Спасителя в каком-то одном месте означает: сила эта действует повсюду…
С равной степенью вероятности может
