— Шевелитесь! — крикнул он. — Где эти грузовики?
— Две тысячи хроноров за вход, — тихо сказал я.
Он искоса глянул на меня.
— Иди в контору.
— Тебе. Другим не обязательно знать об этом.
— Чтобы корабль был перегружен? — буркнул он. — Спятил? Эй, ты, сначала машины!
Грузовик съехал в сторону.
— Внеси меня в список экипажа, — сказал я. — Тогда все будет шито-крыто.
— Где твоя карта?
— Какая карта?
— Карта цеха, идиот. Ты не получишь место без карты.
— Даже место ученика?
Он фыркнул.
— Ученики летают в пространство только на шестом году.
— Три тысячи хроноров, — сказал я.
Он посмотрел на меня и прищурился.
— Наличными?
— Да.
Солнце зашло, и в темноте я не видел его лица.
— Договорились.
Я потянулся к поясу.
— Не здесь, идиот. Иди за грузовик, на ту сторону корабля.
Я скользнул за корабль — тень в еще более глубокой тени. Грузовики больше не подъезжали. Три машины еще ждали разгрузки, водители стояли, разговаривая, у последнего. Я протиснулся между двумя машинами и присел у той, которую разгружали. Сердце мое колотилось как безумное. Неужели я все-таки попаду на корабль?
— Том, — услышал я знакомый голос с другой стороны грузовика, — я заменю тебя на минуту. Хочу подъехать на машине и проверить погрузку.
Послышалось шарканье подошв, потом кто-то спрыгнул на землю, а другой человек поднялся наверх. Я встал, ухватился за борт машины, прыгнул и оказался внутри. Водитель стоял наверху, но глядел не на меня, а на черное отверстие люка.
К цепи крепилась платформа с ящиками; Торговец нетерпеливо махнул мне рукой. Оставалось еще место, я заполз туда и почувствовал, как на меня опускают последний ящик. Он здорово прижал меня, и мне никак не удавалось вздохнуть полной грудью. Сквозь щель видно было темнеющее небо. Там, где скрылось солнце, небо еще сохраняло светло-голубой цвет, напомнивший мне разряд фламмера. Платформа вздрогнула — кто-то прыгнул на нее.
— Тащи!
Груз начал подниматься, мир вокруг раскачивался и медленно вращался вокруг своей оси. Я смотрел через щель на поля, окружающие порт. На ограждении зажглись фонари и завертелись вокруг меня, как огненное колесо. Я поднимался все выше, придавленный и одеревеневший.
Наконец платформа остановилась, раскачиваясь, как маятник, потом ее повели в сторону. Постепенно мир исчезал, пока не превратился в темно-голубой круг, окаймленный темнотой. Платформа опустилась на несколько метров, раскачивание прекратилось. Кто-то спрыгнул с груза, зазвенела цепь.
— Этим я займусь сам, — сказал знакомый голос.
Ящик поднялся, и я увидел лицо своего Торговца. Он сделал мне знак, я выполз из щели между ящиками и осторожно опустил ноги на пол. Металл ударился о металл. Торговец присел рядом со мной, цепляя канаты к кольцам в полу.
— Деньги, — прошептал он.
Я расстегнул пояс, отсчитал тридцать монет и высыпал ему в ладонь. Он поднял их к свету, проверяя, какого они достоинства. Все было нормально. Что-то буркнув, Торговец сунул деньги в карман и направился к выходу. Я схватил его за руку.
— Где мое место?
Он кивком указал на штабель ящиков, потом, прежде чем я успел что-либо сказать, вырвал руку и исчез за ближайшей пирамидой груза.
Я посмотрел на место, которое он мне указал. Горы ящиков тянулись без конца, потолок был низким, и груз почти касался его. Я начал осторожно пробираться вперед. Было так тесно, что я едва протискивался между ящиками. Запутавшись в каком-то тросе, я ухватился за ящики, чтобы не упасть.
Становилось все темнее. Позади меня звенели цепи, грохотали ящики, гудели моторы. Я не нашел никакого места, где мог бы переждать. Потом шум стих, и я замер, прислушиваясь. Включился другой двигатель, более мощный. Постепенно темнота становилась глубже, и с последним звуком воцарилась ночь, темная ночь без единого огонька. Шаги стихли вдали. Что-то еще раз звякнуло, и опустилась тишина, не менее глубокая, чем темнота.
Страх кружил по моим венам, леденил кровь. Что-то было не так.
Еще несколько шагов, почти бегом, спотыкаясь о кабели, и я оказался в месте, где ящиков не было. Точнее, там не было ничего. Вытянув вперед руки, я вернулся в узкий проход, потом двинулся вдоль стены, повернул под прямым углом, а через несколько шагов — еще раз. Вновь несколько шагов… еще один угол. Снова добравшись до прохода, я уже мог представить себе размеры пустого пространства: квадрат со стороной в шесть коротких шагов.
Присев, я коснулся пола, он был гладким и теплым, почти горячим. Двигаясь на четвереньках, я ощупал весь пол. Места мне было слишком мало, я нуждался в еде и свете, причем в равной степени.
Что-то покатилось под моей рукой. Я схватил этот предмет и осторожно изучил. Сбоку обнаружилась кнопка, я нажал ее, и с одного конца предмета вырвался луч света, осветив запыленный пол и ящики. Они были гладкими, кроме одного — тот был с отверстием.
Я посветил в него; внутри оказалось множество запечатанных пластиковых бутылочек и коробок. Открыв одну из коробок, я высыпал ее содержимое на руку. Четыре сухаря и восемь ярких таблеток.
Сначала я съел сухари, потом сунул в рот одну из коричневых таблеток и стал ждать, пока она растворится. Вкусом он походила на мясо. Еще две оказались такими же, остальные больше напоминали свежие овощи.
Поев, я открыл бутылку и выдавил воду в рот. Я был доволен, почти счастлив. Через несколько минут, полчаса, самое большее через час корабль поднимется, оттолкнется от этого мира, промчится сквозь разреженный воздух в черное пространство, а я буду сидеть в нем, ожидая минуты, когда смогу выбраться на свежий воздух и чистую землю другого мира. Маклеод. Интересно, лучше там будет или хуже? Я надеялся, что лучше, хотя это не имело особого Значения. Это будет Новый Мир, где я смогу начать новую жизнь, и этого мне вполне хватало.
Я погасил фонарь. Сидеть в полной темноте не так уж неприятно, если знаешь, что в любой момент можешь включить свет. Только когда такой возможности нет, темнота, как живая, опутывает тебя, сжимает горло. Я не знал, надолго ли хватит батарей в фонаре, и предпочитал экономить энергию.
Темнота была теплой и дружественной. Пожалуй, даже слишком теплой. Я зевнул, тепло от пола проникало в мое тело…
Где-то вдали что-то громко заворчало, потом свет обдал мои веки красным сиянием. Что-то шевельнулось на моей груди, встряхнуло мой рукав и исчезло. Я с трудом открыл глаза.
Свет слепил меня, я не видел ничего, кроме белого пятна.
— Кто там? — спросил я сонным голосом.
Кто-то расхохотался.
Погоня закончилась. Я бежал, пока мог, и вот теперь этот хохот рядом оборвал мое бегство. А ведь до свободы оставалось всего несколько минут!
Я узнал этот смех. Сабатини.
