Наступила неловкая тишина.
— Сами знаете, миленькие мои, — снова стала просить Аим-эже, — у нас, кроме Момуна, пасти корову некому. Пасла бы я сама, но тогда не смогу работать в колхозе. Неужели вы не поможете нам?..
Эх, разве мы не друзья Момуна, разве не понимаем, какое счастье поехать в пионерский лагерь!
Но… всё равно мы не проронили ни слова: ведь у них была не простая корова, а Пеструха!
— Ребята! Кимсан, Эркин, Кенеш! Скажите же что-нибудь! — не выдержал Сапар.
— Помолчи лучше! — набросились мы на него. — Если хочешь знать, Пеструха — самая противная корова. Ты сперва попаси её, а потом говори.
— Но ведь Момун пасёт её?
— Хм, Момун… Так ведь это его корова.
Аим-эже, видимо, потеряла всякую надежду. Она вздохнула и поднялась:
— Момун-джан, что теперь будем делать?
— Мама, я не поеду в лагерь.
Ох как нам было стыдно в эту минуту!
— А путёвка? Неужели вы вернёте её? — волновался Сапар. — Эх, всё из-за одной коровы… Ребята! Давайте вместе возьмёмся пасти Пеструху?
— Ваш гость говорит правильно! — оживилась Аим-эже. — Если возьмётесь все четверо, вам совсем не будет трудно, мои миленькие. Всего одна корова…
Я не знал, что делать, и взглянул на Кенеша и Эркина. А они ждали, что скажу я.
Все смотрели на меня. «Они надеются только на меня…» Честно признаться, мне почему-то было приятно так думать.
— Ну как, согласны?
— Ну ладно! — Я махнул рукой.
Момун улыбнулся во весь рот.
— Давно бы так, мой кутёнок. Стало быть, договорились, миленькие мои…
Момун снова широко улыбнулся — так он был доволен. Мы тоже улыбались.
Пеструха и её новый пастух
Луг, где мы пасём коров, широкий. Он весь зарос травой, которая у нас называется пальчаткой. Луг тянется от нашего аила и одним краем доходит до канала, а другим упирается в железную дорогу. Стальные рельсы проходят посреди колхозных полей.
Наши коровы с удовольствием щиплют сочную траву и никогда не остаются голодными.
Сегодня, как и всегда, мы пустили своих коров на луг, а сами принялись за игру. Но вдруг Сапар стал рвать траву. Мы не понимали, зачем ему трава.
— Что с ней будешь делать? — спросил я.
— Дам Пеструхе, — ответил он. — Сегодня она голодная, ведь её на луг пригнали поздно.
Мы расхохотались.
— Что тут смешного? — огрызнулся Сапар, но всё-таки бросил рвать траву. — Знаете что, — продолжал он, — мне нравится пасти корову, но у нас коровы нет. Фрунзе — большой город, там коров не держат. А так хочется пасти…
Не успел я и слова сказать, как… Говорил же, что Пеструха самая глупая на свете корова! Ну разве я не прав? Вон она, подняв хвост трубой, уже носится по лугу.
— Ну, начинается! — невесело буркнул Кенеш, ковырнув пальцем свой курносый нос.
— Почему она ни с того ни с сего начала бегать? — изумился Сапар.
— Да ничего особенного, от оводов спасается.
Пеструха метнулась в сторону аила, за ней понеслись и остальные коровы. Теперь уже не посидишь.
— Гейть! Вернись, Пеструха!..
Мы побежали за коровами вдогонку.
Я знал, что Пеструха всё равно не повернёт назад. А догнать её… Никто не сможет её догнать. Поэтому мы не стали за ней гоняться и вернули только наших коров.
— А Пеструха? Что теперь с ней будет? — забеспокоился Сапар.
— Сама придёт на свой двор, — ответил Кенеш.
— А почему вы её не вернёте? Ведь она не наелась. До полудня ещё далеко.
— А что мы можем сделать? Она всё равно не дастся, — ответил я.
— Но её можно обратно пригнать из аила?
— Э-э, чего придумал, ещё не хватает, чтобы всем вернуться в аил!
— А как же быть? Мы ведь обещали Аим-эже пасти её корову?
— Да это ты нас уговорил! — закричал Эркин и шмыгнул носом.
— Да, да, ты вмешался, — поддержал я Эркина. — А то мы отказались бы.
— Эх, вы!.. Друзья называется… — Сапар посмотрел на нас уничтожающим взглядом и пошёл по дороге в аил.
Мы переглянулись.
— Что он, за Пеструхой пошёл? — спросил Кенеш.
— Кто его знает! — Я пожал плечами.
Через полчаса на дороге показалось два силуэта.
— Это Сапар Пеструху гонит! — сообщил Эркин. — Если Пеструха будет пастись рядом с нашими коровами, она снова начнёт бегать и беспокоить их.
— Знаете что? — обратился я к своим друзьям. — Мы не будем пасти Пеструху вместе с нашими коровами. Пусть Сапар пасёт её отдельно где-нибудь подальше. Правильно?
— Вот это здорово! — Эркин захлопал в ладоши.
Кенеш заулыбался.
— А как мы скажем об этом Сапару? — спросил Эркин.
— Скажешь ты, — ответил я.
Он вытаращил свои раскосые глаза.
— Почему я? А ты сам?
— Мне неудобно. Сапар — мой гость. А для тебя он никто. Согласен?
Тут подошёл Сапар. Он был усталый, вспотевший. Штанины брюк подвернул до самых колен. Ботинки его остались чистенькими, он держал их в руке. Видно, переходил арык вброд. Мне показалось, что в его глазах были слёзы.
— Что случилось, Сапар? — спросил я.
Он сел, опустил штанины.
— Я прихожу, а этот ваш хромой дядька раскричался… Грозится, вовсю ругает Аим-эже.
— А, это Бореба?й-аке?, колхозный сторож. Что, Пеструха забралась в хлопок?
Мы хорошо знали Боребая-аке и побаивались его. Не раз наши коровы попадались в его руки.
— Да она съела всего два стебелька, — ответил Сапар. — Из-за этого он так ругал Аим-эже…
Эркин сделал мне знак глазами: мол, сказать Сапару или нет, о чём мы договорились? Но в эту минуту Сапар показался мне таким хорошим. В чём он провинился перед нами?
Пропажа коров, или Украденная камера
С коровами у нас бывают две неприятности. Первая — когда они разбегаются из-за оводов. Носишься
