начала все сложилось хорошо, но она готовила себя и к тому, что может ничего не получиться. И именно эти мысли мешали ей быть просто счастливой. Может быть, из-за того, что она слишком долго настраивала себя на одинокую жизнь, ей и сейчас не верилось в осуществление давнишней мечты?
Подъехал Пол, но он был занят разговором по сотовому, и Эмма жестом показала ему, что освободится через минутку.
— Он всегда так громко разговаривает по мобильнику.
Кэссиди рассмеялась. Пол действительно почти орал в трубку.
— Ты спрашивала Донована о завещании Максвелла?
— Да. Он утверждает, что это пустяки. Ему уже известно обо всем, что говорил Сэм.
— Это все, что он сказал?
— Да. А что, ты слышала еще что-нибудь?
— Нет. Я спрашивала отца, но он считает, что это не мое дело.
— Ну что ж, он прав.
— Нет, не прав. Если это касается Донована, значит, касается и тебя. А мы с тобой подруги.
— Угу. Думаешь, это как-то повлияет на мнение твоего отца?
— Абсолютно не влияет. Но может расстроить, когда что-то идет не так, как надо. Помнишь, как он взвился, когда мы взяли покататься его «мерседес»?
И Кэссиди припомнила этот случай. Обеим девочкам было по тринадцать. Эрик, старший брат Эммы, расхвастался, как здорово он управляется с машиной. А Эмма взялась доказать, что справляется с рулем по меньшей мере не хуже. Честно говоря, это было верно. К сожалению, их отец обучением детей вождению не интересовался, его больше волновало, чтобы подростки вообще руля не касались.
Наконец Пол выключил телефон, и они расстались.
Кэссиди возвращалась со встречи немного ошеломленная. Неужели после примирения с Донованом в ней самой что-то изменилось? Что-то очень важное? Вот уж чего она никогда не боялась! С самой первой встречи с Донованом она знала, что хочет выйти за него замуж. Почему же теперь, став его женой, она позволяет чему-то мешать ее счастью?
Нужно что-то предпринять. Нечего больше ждать, чтобы Донован сделал шаг первым. Сегодня вечером, когда он придет с работы и Вэн уже заснет, она совратит мужа.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Донован вел свой «порше кайен» домой. Он купил этот внедорожник на следующий же день после того, как привез Вэна из больницы. Сейчас пристегнутый Вэн спал на заднем сиденье. У машины был такой же мощный мотор, как у «порше 911», но выше безопасность и имелось специальное место для младенцев.
После того как ушел Тео, Донован не видел ни Сэма, ни кого-то еще из родственников. Ох уж эта их макиавеллиевская семейка! Но, несмотря на разочарование и даже гнев по поводу слов, брошенных ему, он готов принять вызов совета. Вся эта кутерьма ни в какие ворота не лезет, а начал все их дед со своим нелепым завещанием и вечным стремлением сталкивать лбами сыновей и даже внуков!
Донован набрал номер родительского телефона, подошла Мария, их экономка, и сообщила, что миссис Толли уехала в свой клуб на бридж, а мистер Толли еще в мастерской.
Донован не раздумывая поехал к дому родителей. Ему нужно поговорить с отцом. Вынимая Вэна из машины, он обнаружил, что малышу пора менять пеленки. Он их поменял и понес крошку за дом, где был вход в отцовскую студию.
Он на всякий случай постучался, но поскольку отец все равно никогда не отзывался, то не стал ждать ответа и вошел. Отец, увидя Донована, выставил вперед руку, что у него означало «через минуту освобожусь». Поэтому Донован с Вэном на руках пошел вдоль стен студии, показывая сыну картины, которые отец подбирал для выставок.
— Что тебе нужно? — отец наконец подошел к ним.
— Сам не знаю. Сегодня меня навещал дядя Тео и предостерегал от женитьбы на Кэссиди… Папа, что происходит? Я подозреваю, что мама не сказала семье о моей женитьбе.
Отец вытер руку о рубашку.
— Понятия не имею. Твоя мать голосует и моими акциями тоже и активно участвует в деятельности совета. Сам я никому ничего не говорил, потому что был занят в студии. У меня через три месяца выставка и совершенно нет времени ни на какие дела в «Толли-Паттерсон».
Все как всегда в их семье! У его папы на первом месте — творчество и только на втором — семья. А на сына ни времени, ни внимания не хватает.
Донован взглянул на своего сладко спящего сына.
— Я помню, когда ты был такой же, — отец указал на Вэна. — Обычно я на день забирал тебя сюда.
— Правда? — Донован этого не помнил.
— Твоя мама еще много работала в компании, поэтому приходилось мне следить за тобой. Вон в том углу стоял твой манеж.
Доновану стало неловко, ведь они с отцом никогда особенно близки не были. Как не было и разговора о том, не мечтал ли отец, чтобы Донован тоже стал художником? А сейчас Донован подумал об этом только потому, что сам хотел бы, чтобы Вэн пошел по его стопам и когда-нибудь возглавил компанию…
— Нужно будет поговорить с мамой. Попроси ее позвонить мне, когда она вернется домой.
— Хорошо. А что сказал Тео?
— Что мне нужно жениться на более подходящей девушке. Из более подходящей семьи.
Отец фыркнул:
— Мне иногда кажется, Толли забыли, что сами когда-то были мешочниками.
— Осторожнее, папа, за такие разговоры лишают наследства!
— Мне этим уже не один раз угрожали. Лучше бы так и было. Всегда помни, что ты не клон своего деда.
— Я это знаю.
— Да? А я думал, что тебе всегда хотелось быть лучше его. Ты ведь знаешь, он получил почти обанкротившуюся компанию и привел ее к расцвету. Он шел своим путем, и я думаю, Донован, что в глубине души ты всегда желал того же самого.
— Для тебя он хотел того же?
— Мы с ним очень много спорили, когда я вместо Гарварда решил поступать в Чикагский художественный институт. Он сказал, что я разочаровал его… даже назвал меня слабаком.
— Как это похоже на деда! Он никогда не мог представить себе, что за стенами «Толли-Паттерсон» тоже может что-то происходить.
— Я тогда сказал ему, что вовсе не его клон и мне не обязательно повторять его путь. Я выбираю свой!
Да, их семья не просто жила в Чарлстоне, она пропиталась историей этого города. Сам Донован, как и его отец, вырос в окружении городской истории. Но вместо того, чтобы избегать прошлого, Донован принимал его всей душой. Хотя сегодня он увидел другую сторону принадлежности к семейству Толли и понял, что дядя Тео и совет директоров могут никогда не изменить своего отношения к Кэссиди.
Он вышел из отцовской студии, так и не приняв никакого решения. Наоборот, теперь появилось еще больше вопросов. Донован держал в тайне свою женитьбу, чтобы потом использовать ее с большей пользой для себя ради победы над Сэмом.
Он сидел на переднем сиденье и смотрел назад. Вэн проснулся и теперь вовсю размахивал кулачками.
— Ну что, приятель, может, мне послать к черту этот совет? — спросил он сына.
Дитя что-то гулькало и смотрело на него глазами Кэссиди. Донован знал ответ на свой вопрос. Дело было в том, что другого ответа и быть не могло. Сможет ли он отказаться от цели, которая так долго была
