хорошо.
— Тейрна Воррика обвинили в том, что он дал нам прибежище, и за это Мегрен велел повесить всю его семью. Тела их висели на главной площади Денерима, покуда окончательно не разложились.
В зале стояла мертвая тишина. Многие опустили глаза — кто-то погрузился в воспоминания, кто-то мучился стыдом. В этом зале не было ни одного человека, кто не знал бы, какую цену заплатил орлесианцам побежденный Ферелден и на какие жертвы пришлось пойти тем, кто предпочел остаться со своими семьями, а не примкнуть к мятежу.
— Сила Мегрена в шевалье — войсках, посланных ему императором. Я уже слышу ваш вопрос: «Что мы можем сделать с ними? Один раз, во время вторжения, они нас уже одолели, и, даже если сейчас мы дадим им отпор, император просто пришлет новые войска!» Мы получили сведения, которые дают редкостную возможность нанести удар по самим шевалье. — Мэрик сделал паузу, давая слушателям осознать смысл его слов, и в зале опять начались изумленные перешептывания. — Эти сведения были оплачены дорогой ценой. Эрл Байрон погиб, но благодаря ему мы узнали, что из Орлея отправлены деньги для шевалье. Скоро они прибудут в Западный Холм — крепость на северном побережье. Это свыше пяти тысяч золотых — жалованье за весь год.
Шепотки притихли, и на миг все гости уставились на Мэрика изумленными, широко открытыми глазами.
— Без этих денег Мегрену придется либо обложить ферелденцев новыми налогами, тем самым усилив их негодование, либо обратиться за подаянием к своему императору. — Мэрик злорадно усмехнулся. — Мы намерены отнять у него эти деньги.
Зал взорвался потрясенными выкриками и гневными восклицаниями. Логэйн видел, какое беспокойство охватило многих гостей, как они, подавшись к соседям, что-то кричат им на ухо. Логэйн мог себе представить, о чем эти люди спрашивают друг друга. Они не знали Мэрика так, как знал его Логэйн. Они знали его мать и, быть может, эрла Рендорна. Про Мэрика им было известно только, что ему хватило то ли смелости, то ли безрассудства захватить Гварен — добычу, которую, скорее всего, не удастся долго удерживать.
Двое баннов помоложе, из мелких землевладельцев с севера, которые с унылым видом болтались возле выхода из зала, теперь без лишнего шума удалились. Логэйн перехватил взгляд Роуэн, стоявшей в другом конце зала, и она в ответ едва приметно кивнула. И в сопровождении троих солдат незаметно последовала за баннами.
Мэрик такого наверняка не одобрил бы. Ну да ему об этом и знать незачем.
Крики продолжались еще с минуту, и принц, вернувшийся в свое кресло, слушал их, оставаясь внешне совершенно невозмутимым. Наконец один из баннов постарше, всем известный и всеми уважаемый старик, которого Логэйн помнил еще по пребыванию в Баннорне, встал и поднял руку, требуя внимания. Все взоры тотчас обратились к нему, и шум в зале заметно притих.
— Банн Тремейн, не так ли? — спросил Мэрик достаточно громко, чтобы его услышали все.
Банн отвесил почтительный поклон, отчего показалось, что его тщедушное старческое тело вот-вот завалится на пол, увлекаемое тяжелыми синими одеяниями. Кожа у него была желтовато-бледная, как выцветший пергамент, и, когда он заговорил, всем прочим пришлось напрягать слух, чтобы расслышать скрипучий полушепот.
— Мой принц, — начал банн, — я не понимаю, каким образом вы доберетесь до Западного Холма? Говорят, войско узурпатора стоит лагерем на Бресилианском тракте. Разве вам не придется с боем пробивать себе дорогу на север?
Мэрик кивнул.
— Корабли, — сказал он. — На море узурпатор пока что не хозяйничает, а потому мы наняли несколько антиванских галер, чтобы переправить наших солдат к северному побережью. — Он едва заметно усмехнулся. — А уж куда именно, я, с вашего разрешения, не скажу.
По залу пробежали понимающие смешки, но и обеспокоенных взглядов было в достатке. Престарелый банн Тремейн явно пришел в смятение и вслух спросил то, что наверняка вертелось в голове у многих:
— Но… разве это не значит, что вы покинете Гварен?
Мэрик выслушал одобрительные возгласы, которыми сопровождался этот вопрос.
— Нам нужно нанести удар по главной опоре узурпатора, — твердо заявил он. — Если мы этого не сделаем, то и Гварен не сумеем удержать, как бы ни старались.
— А что будет с нами? — одновременно выкрикнули несколько человек.
Логэйн разглядел дородного мэра Гварена, который восседал за одним из столов. Лицо у него было белое как простыня. Мэр, несомненно, размышляет сейчас о том, как отнесется к нему узурпатор, при условии, конечно, что Мегрен одержит победу.
Мэрик поднял руку, но встревоженный ропот собравшихся стих разве что самую малость.
— У нас нет выбора! — прокричал он. — Мы оставим здесь гарнизон и будем надеяться, что отвлечем узурпатора на севере! Но если он двинется сюда, остановить его мы не сможем!
Всеобщее волнение вспыхнуло с новой силой, многие повскакали с мест и что-то яростно кричали Мэрику. Мысль о том, чтобы оставить первый город, который удалось освободить мятежникам, явно не пришлась им по вкусу. Логэйн знал, что, если узурпатор ударит по Гварену в полную силу, город не устоит, а поскольку отступать некуда, удерживать город малыми силами было бы просто глупо. Вот только большинство этих людей ни о чем таком понятия не имеет.
Мэрик нервничал, и пот все явственнее проступал на его лице. Банн Тремейн уселся на свое место, печально и изумленно качая головой, и многие банны сочли это выражением порицания. Логэйн наблюдал за теми, кто еще раньше примкнул к мятежу, и видел, что эти люди сидят и помалкивают, поджав губы.
Логэйн не очень понимал, для чего нужно было собирать здесь всех этих людей и рассказывать план мятежников. Мэрик, однако, стремился получить их одобрение, надеясь, что так армия получит больше помощи и Собрание земель Ферелдена тем охотнее признает его законным правителем страны.
По мнению Логэйна, это было рискованно. Что, если аристократы откажутся поддержать замысел? А если и одобрят — будет ли это значить, что мятежная армия получит больше солдат? Сегодня в этом зале мятежники вполне могли больше потерять, нежели выиграть. Молодой генерал много спорил на эту тему, но в конце концов потерпел поражение.
— А что думает об этом эрл Рендорн? — выкрикнула седовласая дама, и сразу несколько человек подхватили ее вопрос.
Остальные один за другим поворачивались к эрлу, который мрачнее тучи стоял возле кресла Мэрика. Крики становились все громче, но эрл упорно молчал. Наконец Мэрик, поморщившись, кивнул.
Эрл Рендорн, который явно неловко чувствовал себя в парадном мундире, шагнул вперед, и шум тотчас утих.
— Не стану лгать, — ворчливо проговорил он. — Этот замысел и вправду вызывает у меня сомнения. — Слова его были встречены возмущенным ревом, и, чтобы перекрыть его, старику пришлось кричать во все горло. — Но! Но у него, друзья мои, есть неоспоримые достоинства!
Теперь уже почти все гости вскочили со своих мест, многие собирались уйти. Эрл Рендорн, смятенно сдвинув брови, сделал еще шаг вперед.
— Принц Мэрик верно говорит: мы не можем просто остаться здесь. Это не выход! Конечно, мы истратим на эти корабли все, что у нас есть, и замысел этот рискованный, но вообразите, что будет, если он сработает! — Крики становились все тише. — Неужели вы все так долго прожили под пятой орлесианцев, что позабыли, каково это — врезать им как следует? — Эти слова были встречены одобрительными выкриками, несколько человек замолотили кулаками по столам. — Я сомневаюсь в этом замысле, потому что стар, но до сих пор всеми успехами, которых достиг ваш принц, мы были обязаны вот такому безрассудному риску!
Под раскатившиеся по залу аплодисменты эрл Рендорн вернулся на свое место. Мэрик благодарно улыбнулся ему. Логэйн знал, что все могло быть гораздо хуже. В разговоре с глазу на глаз старик возражал против этого плана куда энергичнее. Как всякий истый ферелденец, он не доверял морю, и мысль о том, чтобы истратить на корабли все серебро, которое мятежникам удалось захватить в Гварене, его нисколько не вдохновляла. Что ж, тем больше причин поступить именно так, во всяком случае по убежденному мнению Логэйна.
