Девушка кивнула и горько рассмеялась, дав наконец волю слезам.
— Я люблю тебя, и даже сильнее, чем следует. Клянусь, мой принц, ты — моя погибель.
— «Мой принц»? Это мне нравится куда больше, чем «ваше высочество». — Мэрик снова обхватил пальцами ее подбородок, придвинулся ближе. — Во всяком случае, — прошептал он, — когда это говоришь ты.
А потом он поцеловал ее. И она наконец сдалась.
Роуэн сидела в темноте, в дальнем конце зала. Костер отсюда был не виден, хотя слабые отблески его рассеянного света все-таки достигали ее. Девушка ничего не имела против темноты. Темнота была ей приятна, не мешало даже то, что сюда могли прокрасться гигантские пауки. В глубине души Роуэн даже желала этого. Пусть только сунутся…
Она сняла с себя все доспехи до пояса, ощупью отстегивая в темноте пластину за пластиной, и теперь протирала их начисто лоскутом ткани, намоченным в ручье. Вода, вытекавшая из чаши, за много лет проточила себе небольшое русло и текла куда-то за пределы здания. Далеко ли тянулся этот подземный ручей, было непонятно.
На самом деле Роуэн вовсе не нужно было отмывать доспехи, хоть они и были покрыты неприятно шершавым слоем черной пыли. Ей просто требовался предлог уйти от всех, побыть одной. Поплакала она совсем немножко, но все равно не хотела, чтобы Мэрик увидел ее слезы. Он был этого недостоин.
Шаги Логэйна Роуэн услышала прежде, чем заметила в отблесках света неясную тень. Логэйн ступал тихо и осторожно. Должно быть, не хотел докучать Роуэн, а просто намеревался присмотреть за ней, позаботиться, чтобы с ней не стряслось никакой беды. Это было очень похоже на Логэйна.
— Я тебя слышу, — сообщила Роуэн в темноту, отложив намоченный лоскут.
— Извини, — негромко ответил Логэйн. — Если хочешь, я могу уйти.
Роуэн обдумала это предложение.
— Нет, — сказала она без особой охоты. — Не надо.
Логэйн подошел ближе, сел рядом с ней на краю ручья.
В скудном свете Роуэн едва могла разглядеть его, но и так видно было, что он мрачен. Юноша рассеянно погрузил ладонь в ручей.
— Я ничего не знал, — сказал он.
— Я и не думала, что ты знал.
Некоторое время оба молчали. Роуэн подняла лоскут ткани, снова окунула его в холодную воду. Медленными движениями отмывала она нагрудник, а Логэйн в темноте не сводил с нее глаз. Роуэн чувствовала его взгляд, и это ее раздражало.
— Было бы легче, — сказала она со вздохом, — если бы я могла просто ненавидеть его. После того, что он натворил, мне бы следовало его возненавидеть, правда?
— Его трудно ненавидеть.
— Я тоскую по отцу, — сказала вдруг Роуэн. — И тоскую по Мэрику — такому, каким он был раньше. Тогда притворяться было проще. Мне даже не было никакого дела до трона, в отличие от моего отца. Главной ценностью была улыбка Мэрика, и порой я даже могла убедить себя, что эта улыбка предназначается мне одной.
На последних словах у Роуэн перехватило горло, и она запнулась. И только потом осознала, что говорит.
— Но тебе вовсе незачем все это выслушивать. Извини.
Логэйн словно и не услышал ее.
— Роуэн, — сказал он, — ты достойна куда большего, чем думаешь.
— Вот как? — Глаза вдруг наполнились непрошеными слезами, и у девушки вырвался смешок — настолько нелепы были эти слезы. Да, она была воином, она командовала мужчинами, но всякий раз, стоило ей лишь чуть расслабиться, тут же она со стыдом обнаруживала, что на деле и слаба, и Уязвима, то есть именно такова, какой боялась показаться.
— А я в этом не уверена, — вслух сказала она. — Быть может, на самом деле я ненавижу эту жалкую эльфийку, потому что… потому что он выбрал ее, а не меня. Все эти годы я считала, что нам суждено быть вместе, а выходит, только обманывала себя.
Логэйн отозвался не сразу.
— Может, он еще одумается, — наконец проговорил он.
— Нет, — тихо сказала Роуэн. — Полагаю, что нет. И ты тоже не одумаешься. — Она пожала плечами. — Да это и не важно. По крайней мере, он счастлив.
Снова наступила тишина, и Роуэн опять принялась отмывать доспехи. Логэйн погрузился в размышления — она почти явственно ощущала, как ворочаются мысли в его голове.
— Ты считаешь его виноватым? — с видимой неохотой спросил он.
— Во всем, что случилось? Нет.
— А в смерти твоего отца?
Здесь Роуэн пришлось задуматься.
— Нет, — сказала она наконец и уже с большей уверенностью повторила: — Нет. Мы знали, на что идем. Думаю, отец бы нас одобрил.
— Я считал его виноватым, — проговорил Логэйн очень тихо, почти шепотом. — В гибели моего отца. В том, что он свалился нам на голову, что нам пришлось его спасать. Я тоже хотел ненавидеть его, так что ты в этом не одинока. — Он помолчал, размышляя. — Только мы не можем ненавидеть его. И не потому, что мы слабы. Потому что мы — сильные. Он нуждается в нас.
— Он нуждается в тебе, а не во мне.
— Ошибаешься, — мягко прошептал он. И, протянув руку, бережно отвел с ее лица прядь волос. — И я надеюсь, что когда-нибудь он это поймет.
Роуэн задрожала. Она чувствовала, что Логэйн сидит рядом, но не могла разглядеть его лица. И очень надеялась, что он тоже не может разглядеть ее. Она сильнее прижала к себе нагрудник.
— H-нечего ему понимать, — упрямо пробормотала она.
— Неправда.
Роуэн чувствовала, что уже не может сдержать слез, что вот-вот разразится громким плачем, и поспешно отвернулась.
— Вот как?
Голос дрогнул, выдав бушевавшие в ней чувства, и Роуэн в смятении мысленно обругала себя.
— Когда-нибудь, — горько продолжал Логэйн, — он увидит то, что всегда было ему дано. Он увидит отважную воительницу, прекрасную женщину, ту, что равна ему и достойна беззаветной любви, и тогда он проклянет себя за то, что был таким дураком. Верь мне, так и будет, — прибавил он внезапно севшим голосом.
И с этими словами поднялся, собираясь уйти. Роуэн проворно обернулась и схватила его за руку. Логэйн оцепенел.
— Извини, — прошептал он. — Я не хотел…
— Останься.
Логэйн не шелохнулся.
— Я — не он, — пробормотал он наконец, и в голосе его была горечь.
Роуэн взяла его ладонь и медленно поднесла к своему лицу. Пальцы Логэйна легли на ее щеку, бережно, пугливо, словно он опасался, что она вот-вот растает, как сон. А потом он рванулся к Роуэн, сгреб ее в объятия и поцеловал так жадно…
В стылом сумраке пещеры его руки и губы были обжигающе горячи, и, когда поцелуй наконец прервался, Логэйн снова застыл, прижимая Роуэн к себе с таким страхом, точно они стояли на краю пропасти. Девушка протянула руку и, так же как прежде Логэйн, коснулась ладонью его щеки. И изумилась, обнаружив влажные следы слез.
— Он мне и не нужен, — прошептала она и вдруг осознала, что это чистая правда. — Какая же я была глупая…
Тогда Логэйн наклонился к ней и снова поцеловал, на сей раз уже медленнее. Затем он бережно уложил ее на камни у порожденного магией ручья в заброшенных древних руинах, и темнота сомкнулась
