над ними, и это было прекрасно.
Глава 14
Катриэль проснулась в полной темноте. На миг ее охватил безмерный ужас — она понятия не имела, где находится, и не могла отделаться от ощущения, что болтается, подвешенная, в коконе гигантского паука. Девушке казалось, что она задохнется, медленно сойдет с ума, чувствуя, как снуют по ее плоти невидимые паучьи лапы. Но почти сразу она успокоилась, поняла: никакого кокона нет, это просто крепкие объятия Мэрика.
Он спал, прижавшись к ней, прикрывая своим телом. Катриэль ощущала тепло его дыхания, чувствовала, как размеренно бьется его сердце. В этих ощущениях было нечто успокоительное, и Катриэль расслабилась, позволила собственному сердцу замедлить лихорадочный стук. Соблазнительно было думать, что вот так они могут пролежать в темноте целую вечность и ей никогда не придется рассказывать принцу, кто же она такая. На самом деле они вовсе не были в безопасности, и гигантские мохнатые твари затаились где-то неподалеку, но почему-то сейчас, в объятиях Мэрика, забыть обо всем этом было гораздо проще.
Пауки так и не появились, но издалека донеслось знакомое, едва слышное пощелкивание. Катриэль дрожала всем телом и успокоилась, только когда огонь снова запылал. На свет костра из дальнего конца зала, где журчала вода, явился Логэйн. В неверном свете пляшущего пламени стало видно, что он обнажен до пояса. Да и сама Катриэль была не одета. На мгновение взгляды эльфийки и Логэйна встретились, а затем оба отвернулись и принялись одеваться.
Мэрик нежно улыбнулся Катриэль и провел ладонью по ее щеке. Девушка перехватила его руку и крепче прижала к лицу. Тому, что она не сумела сказать принцу, видно, так и суждено навсегда остаться несказанным. Поздно, теперь уже поздно.
Никто из них не произнес ни слова, не упомянул о том, что произошло ночью, если это вообще была ночь. Когда они проснулись, вокруг была все та же темнота — глухая, беспросветная. Похоже, всем четверым было не до разговоров — они думали только о том, как бы поскорее убраться отсюда, а потому молча уложили скудные пожитки и покинули ночное пристанище. Если они хотят избежать новой стычки с пауками, придется поспешить.
Держа повыше факелы и осторожно ступая по древнему щебню, отряд пробирался по узким дорожкам между руинами зданий. Вокруг плясали и кривлялись тени, и всякий раз, когда издалека доносилось зловещее пощелкивание, все четверо замирали и настороженно вглядывались в темноту, обнажив мечи и готовясь отразить нападение.
Руины гномьего тейга были теперь густо покрыты черной сажей — следами огня, который прошелся по всей пещере. Воздух был все такой же густой от пыли, однако почти вся паутина исчезла. Скудный свет факелов не позволял увидеть пещеру целиком, но теперь путешественники могли лучше представить, что некогда видели обитавшие здесь гномы: громадные, сплошь покрытые рунами каменные контрфорсы и исполинские, изрядно изъеденные временем статуи гномьих королей, которые с высоты величаво взирали на подданных.
При виде этих древних исполинов Катриэль охватила смутная печаль. Каково им видеть, что подданные бежали из этих мест, а город лежит в руинах, покрытый копотью недавнего пожара?
— Мы могли бы подняться выше? — вслух спросила она. — Если бы удалось ярче осветить свод, я осмотрела бы и другие статуи.
Роуэн изумленно глянула на нее:
— На этих статуях наверняка полно паучьих гнезд. Тебе и в самом деле так охота поглядеть на них поближе?
Катриэль при этой мысли передернуло, и она неохотно покачала головой. И все же она помимо воли мечтала когда-нибудь поведать эту историю тем, кто знать не знает о древних краях, затерянных в толще камня у них под ногами. Обучаясь ремеслу барда, она стала не только шпионкой, но и сказительницей и сейчас безмолвно страдала оттого, что они вынуждены в такой спешке пройти мимо всех этих тайн.
Там, где пробирался сейчас отряд, когда-то, быть может, располагался своеобразный бульвар, место для гуляний, где собирались все обитатели тейга. Некогда в отвесной скальной стене был высечен целый дворец, и воображение Катриэль рисовало живописные арки и лестницы, перекинувшиеся между террасами. Она представляла купцов, оживленно торгующих за прилавками, установленными на разноцветных камнях мостовой, огромные фонтаны, бьющие до самого свода. Теперь от былого великолепия остались только руины да остовы полуобрушенных зданий, к которым даже невозможно было приблизиться: мешали груды камней и провалившиеся мостовые.
От самого дворца уцелели лишь обломки колонн да зияющие отверстия, которые, вне сомнения, вели в настоящий лабиринт коридоров внутри скалы. Обиталище пауков, как резонно заметил Логэйн. И действительно, проходя по «бульвару», путники заметили, что именно в этом месте больше всего было обгоревшей паутины. Повсюду, куда ни глянь, высились груды черного пепла и скрученных клейких нитей — иные в несколько футов толщиной, а то и больше.
Горящая паутина, обрушиваясь сверху, увлекала с собой и обуглившиеся трупы пауков. Они валялись на спине, растопырив мохнатые лапы. Было там и множество костей, также обгоревших до черноты, — в основном мелкие осколки, но встречались и куски покрупнее. Катриэль приметила что-то в грудах мусора и, порывшись там, показала всем свою находку. Это был череп, который отдаленно напоминал человеческий, но был несколько великоват. Подобными останками был усеян весь «бульвар», словно над ним вывернули наземь гнездо гигантской кладбищенской крысы.
— Так вот что едят пауки, — пробормотала Катриэль.
— Порождений тьмы? — уточнил Мэрик, с сомнением разглядывая черен.
Ответить на этот вопрос было невозможно. Никто из четверых никогда в жизни не видел порождений тьмы, и до того, как они обнаружили эти останки, им ни разу не попадались вещественные свидетельства того, что легенды о войнах древности, о так называемых Морах, когда порождения тьмы вырывались на поверхность Тедаса, отнюдь не досужий вымысел. И все же теперь доказательства тому были налицо.
— Эти кости могут быть чьи угодно, — заявила Роуэн.
И на это никто из них не мог ответить. Если найденные кости принадлежали не порождениям тьмы, значит, они принадлежали другим тварям, таким же неведомым и чудовищным.
Путники пробирались по завалам из пепла и костей, порой вынужденные брести чуть ли не по пояс в этой отвратительной смеси. Они одолели место, где обломки камней громоздились так высоко, что невозможно было понять, какие здания стояли тут раньше. Не уцелело ни одной стены, ни единой колонны. То ли всю эту область сровняла с землей какая-то особенно мощная катастрофа, то ли здесь изначально строительство велось не так основательно, как в других частях города.
— Здесь могли быть трущобы, — заметила Катриэль. — И жили там бескастовые гномы. Рассказывают, что, когда знатные дома отступили с Глубинных троп, бескастовых попросту бросили. Забыли. — Она раскинула руки, указывая на окружавшие их груды камней. — Однажды бескастовые вышли из трущоб и обнаружили, что больше никого не осталось. Город пуст, и некому защитить их от порождений тьмы.
Мэрик содрогнулся:
— Быть не может, чтобы они так поступили!
— Отчего же? — резко спросила Катриэль. — В каждом обществе есть свои отбросы, низшие из низших. Думаешь, У людей все было бы иначе? Думаешь, если бы людскому городу угрожала опасность, кто-нибудь хоть пальцем шевельнул бы, чтобы спасти жителей эльфинажа?
Мэрик, казалось, опешил.
— Да, — сказал он. — Я.
Гнев Катриэль тотчас рассеялся, и она рассмеялась, качая головой. Ну да, конечно, Мэрик так бы и поступил. А когда он говорит такое, можно почти поверить, что это правда. Интересно, сильно ли он изменится, когда годы власти ослабят его наивность? Останется ли Мэрик таким, как сейчас?
— Говорят, кое-кто из бескастовых пытался бежать, — продолжала она вслух, — пытался своими
