Лишь после того как Элизабет станет принадлежать ему душой и телом, Джеффри обретет покой и сумеет вернуться к обязанностям сюзерена.
Девушка тоже, в свою очередь, ломала голову, зачем барону понадобилось брать ее в жены. И наконец решила, что он женится по двум причинам: из уважения к отцу и чтобы лучше защитить ее от Белвейна.
– Чувствует себя виноватым, – произнесла Элизабет вслух. Конечно, отец поклялся ему в верности и доверил свою безопасность. Таков закон! Но свой собственный дом обязан был защищать сам Томас, а не Джеффри.
Элизабет вышагивала по комнате, и к тому времени, когда двое слуг принесли деревянную ванну, ее настроение вовсе испортилось.
После ледяного купания в водопаде горячая ванна манила. Элизабет отыскала на дне сундука завернутые в чистое полотно кусочки ароматного розового мыла, которое подарила ей на день рождения мама, быстро сбросила тунику и забралась в ванну.
Элизабет полагала, что горячая ванна успокоит, поможет привести в порядок мысли, но даже в воде ей не удавалось расслабиться.
Белвейн еще не объявился в Монтрайте. Она принялась было молиться, чтобы с ним что-нибудь стряслось по дороге, но быстро опомнилась – нельзя возносить Всевышнему злое прошение. К тому же этот злодей в свой смертный час должен осознать, что свершилось возмездие…
В камине потрескивали дрова. Элизабет завернулась в покрывало, встала перед огнем на колени и принялась сушить волосы. Слишком многое предстояло обдумать, слишком многое решить.
В такой беззащитной позе и нашел ее Джеффри. Он прислонился к дверному косяку, и глаза его потеплели.
Элизабет, хотя и слышала, как скрипнула дверь, не повернула головы, только подтянула на груди покрывало и продолжала сушить волосы. А обернись, она различила бы подлинную нежность во взгляде и теплоту в улыбке, с которыми Джеффри наблюдал за ее усилиями удержать на себе ткань. Он считал ее самой обольстительной, самой обворожительной нимфой – нежной, шелковистой и мягкой. Отсветы пламени мерцали на ее обнаженных плечах, придавая телу золотистый оттенок. Но по напряженной позе Джеффри понял, что Элизабет рассержена. И этот дух неповиновения вызвал у него такой же прилив теплоты, как вся ее внешность. Он был уверен, что, вырвись ее гнев наружу, уж кто-кто, а он с ним справится.
Дольше молчания Элизабет переносить не могла.
– Вы так всю ночь собираетесь стоять? – Она обернулась, и Джеффри увидел, что от жара камина ее щеки пылают, а глаза лучатся голубизной.
– Похоже, ты не в восторге от нашей свадьбы? – Он произнес это мягким тоном, но Элизабет почудилась насмешка.
В этот момент гривой непокорных кудрей и настороженным выражением глаз Элизабет напоминала львицу. Джеффри едва подавил желание стиснуть ее в объятиях, дотронуться до ее гладкой кожи.
– Не испытываю по этому поводу никаких чувств, – солгала девушка и поднялась с колен, чтобы униженная поза не заставила жениха поверить, что ее легко покорить.
Хоть Джеффри и ее господин, трепетать перед ним Элизабет не собиралась.
В ответ на ее замечание барон лишь кивнул, подошел к окну и, откинув тяжелую штору, выглянул наружу. Элизабет показалось, что он просто о ней забыл, и она растерялась, не представляя, что ей делать дальше.
– Вам не следует на мне жениться, милорд, – произнесла она. – Мне вполне достаточно вашего покровительства. Ведь вы вправе взять в жены любую… Даже жениться по любви…
Джеффри вел себя так, будто не слышал ни слова, и Элизабет оставалось только одно – ждать.
– По любви женятся глупцы, – наконец заговорил он. – А я не дурак. – При этом он даже не удосужился повернуться и продолжал что-то внимательно рассматривать за окном.
Громкий голос был до странности лишен какого бы то ни было выражения.
«Глупцы», – повторила про себя Элизабет. Так он считает любовь глупостью. Что ж, возражать нет смысла. Пусть знает, что она судит об этом предмете так же трезво, как и он. Лорд совершенно прав. Слыханное ли дело, чтобы люди женились до любви? Это совершенно непрактично…
И все же где-то глубоко в душе теплилось желание почувствовать себя любимой и полюбить самой. Глупо, конечно. Разве недостаточно, что Джеффри физически привлекателен, что ее к нему тянет… Недостаточно, призналась она себе. В постоянных отношениях физическая красота не играет роли. Так говорила ее мама. Брак строится по другим законам.
Элизабет немного побаивалась Джеффри, и это ее раздражало. Ведь они были упрямы. Столкновение таких одинаковых характеров отнюдь не сулит хорошего брака. Такого союза после недавних трагических событий Элизабет хотелось не больше, чем зубной боли.
Лорд Джеффри ее почти не знает и поэтому не представляет, какую женщину берет в жены. Что он скажет, когда поймет, что она гораздо лучше разбирается в охоте и травле зайцев, чем в шитье и домашнем хозяйстве? Даже отец сетовал на ее неуправляемость и винил во всем саксонскую кровь. И как он был недоволен дедушкой-саксом, поощрявшим недевичье поведение. Именно дед подарил ей ястреба и двух волкодавов, а отец не скрывал, что раздражен этим. Мужчины соперничали друг с другом, а в итоге в выигрыше оказывалась Элизабет. Дедушка хвастался тем, что внучка многое унаследовала от предков- викингов, и в доказательство указывал на светлые волосы, голубые глаза и независимый характер.
Но если деда упрекали в том, что Элизабет не в меру своевольна, доставалось за это и отцу. Разве не он долгие годы воспитывал ее как сына?
Сумеет ли Джеффри поладить с дедом? Да и встретятся ли они когда-нибудь? А если встретятся, неужели милый гигант поведет себя с бароном так же, как когда-то вел с ее отцом? Вот уж тогда поднимется шум! Эта мысль заставила Элизабет усмехнуться. И как раз в этот миг Джеффри повернулся к ней. Заметив ее улыбку, он нахмурился.
Девушка, выдержав взгляд барона, ждала. Она поняла, что лорд Джеффри тоже принял ванну: волосы еще были влажными, и концы их слегка завивались. Он был одет в черную как ночь тунику с вышитым золотыми нитями на правой стороне груди гербом. Элизабет пугал барон, и как ни старалась она держаться, в конце концов опустила глаза: взгляд Джеффри был пронизан страстью.
– Священник ждет, – неожиданно объявил барон удивительно мягким тоном.
– Так вы не передумали? – прошептала Элизабет
– Нет, не передумал. Одевайся. Когда будешь готова, сообщи стражникам – они отведут тебя в зал. И не заставляй себя ждать.
Не дожидаясь ответа, Джеффри вышел из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что от порыва ветра в камине сдвинулись поленья.
Элизабет заспешила. Раз уж предстоит непременно выйти замуж, лучше покончить со всем побыстрее.
Она надела простое белое платье и в качестве единственного украшения – золотую цепочку на талию. Волосы оставались влажными, и ей никак не удавалось привести их в порядок. Наконец она зачесала локоны назад и закрепила тончайшей газовой лентой.
Когда Элизабет следовала за стражниками навстречу своей судьбе, ее руки дрожали.
Внизу, у лестницы, Элизабет ждал Джеффри. Барон подал руку, она вложила свою ладонь в его, и они направились в большой зал.
При их появлении, к изумлению Элизабет, все мужчины опустились на колени и склонили головы.
Проявление почтения столь многих людей почему-то ее испугало.
Молитвы священника заставили Элизабет вернуться к тому, что происходило в зале. Он просил дать обет стоящему рядом с ней на коленях мужчине.
Все произошло очень быстро. Элизабет не запомнила, как сама встала на колени. Когда он взял ее за руку? Как надевал кольцо?
– …Любить, почитать, заботиться… – монотонным голосом поучал священник, а девушка задумалась, любит ли она барона. В каком-то чаду она произносила вслух:
– Я, Элизабет Катрин Монтрайт, клянусь… – Ее голос был едва различим, но священник казался вполне довольным. Лишь с благожелательной улыбкой он подался слегка вперед, чтобы услышать ответы.
