– Расскажи, – попросила девушка.
– Джеффри нес королю вино, но знал, что в кубке яд, – на его глазах злодейство совершил один из приближенных. У самого стола он сделал вид, что оступился и уронил сосуд. Вильгельма разозлила его неловкость, и он собрался было наказать мальчишку, но в этот момент подошла собака и принялась лизать лужу. Не прошло и нескольких секунд, как она забилась в судорогах и подохла. Королю стало ясно, что причиной смерти явилось вино. Он приказал всем, кроме Джеффри, покинуть зал и стал расспрашивать мальчика. Так удалось раскрыть заговор и наказать виновных.
– Но почему он сразу не закричал о том, что видел? – удивилась Элизабет.
– К тому времени Джеффри недолго пробыл пажом при дворе Вильгельма, но успел усвоить, что, пока тебя не спросили, раскрывать рот нельзя. И он строго следовал этому правилу.
– Да, – улыбнулась девушка, – похоже, муж вообще придает большое значение правилам.
– Таков порядок вещей, – ответил вассал любимым изречением господина. – Без правил наступил бы хаос.
– Но если постоянно придерживаться строгих правил, становится очень скучно. Признайся, что сюрпризы скрашивают тяготы жизни.
Роджер покосился на миледи и лишь пожал плечами:
– Сюрпризы означают только одно – что человек к ним не готов. А Джеффри всегда готов.
– И ничто не способно его удивить?
– Ничто.
– Ты считаешь, что мой муж предсказуем, – проворчала Элизабет.
– Да, это одна из положительных черт его характера.
Сама Элизабет предсказуемость положительной чертой не считала. По ее мнению, Роджер слишком недооценивал прелесть непроизвольной реакции. И то, что он почитал за похвалу, девушке казалось почти безотрадным.
– И что же, все до одного следуют его правилам? – вырвался у нее вопрос.
Вопрос удивил рыцаря.
– А как же иначе? Ничего иного Джеффри бы не потерпел. Да и мы тоже. Ведь он – наш лорд, наш предводитель.
– Ну, не хмурься, Роджер, – взмолилась Элизабет, видя, как насупился воин. – Я не ставлю под сомнение ни твою верность, ни порядки мужа. Просто хочу узнать о нем как можно больше.
Слова миледи успокоили Роджера, и его лицо разгладилось. Девушка поспешила переменить тему:
– – Хочу тебя поблагодарить за то, что ты охраняешь брата. Конечно, ты это делаешь по приказу моего мужа, но я понимаю, какое тебе досталось нелегкое дело…
Рыцарь кашлянул, и девушка поняла, что он смущен.
– Я исполняю свой долг, – пробормотал он, – и за жизнь мальчика готов отдать свою.
Элизабет улыбнулась – она знала, что воин не кривил душой.
– Мне не так тревожно, раз ты защищаешь Томаса. Вот и сегодня вечером…
– Он будет в полной безопасности, – перебил ее Роджер. – За мальчика не бойтесь.
– Я вообще ничего не боюсь, когда ты рядом. Большое тебе спасибо.
Рыцарь собирался было сказать, что делает, только то, что приказал ему лорд, но вдруг понял, что это ложь. Он оберегал бы Томаса без всякого приказа. Разве его новая госпожа не пришла ему на помощь в трудную минуту, когда барон лежал при смерти, а сам Роджер не знал, что делать? И вот теперь настала очередь облегчить ее муки. Воин чувствовал, что Элизабет раз и навсегда завоевала его верность.
Он кивнул, давая понять, что слышал ее замечание, и девушка догадалась, что Роджер стесняется, когда ему говорят комплименты. Поэтому не улыбнулась и не принялась подшучивать над его неловкостью, а снова переменила тему:
– Боюсь, в покоях родителей полно расплодилось крыс. Комнаты надо приготовить для деда, а ему явно не понравится их общество.
Ее болтовня оборвалась на полуслове: Роджер хмыкнул что-то неразборчивое, но стало ясно, что домашние заботы его не интересуют.
Они оказались у входа, и рыцарь провел ее в зал, где ее ожидал Джеффри в окружении воинов. По их каменным лицам Элизабет поняла, что речь пойдет о серьезных вещах.
Позже она объясняла свое поведение нервным срывом, напряжением, вызванным встречей с Белвейном. Но сама признавала, что это была лишь половина правды. Джеффри выглядел таким могучим и непреклонным. Такие бархатные недавно ладони, сжатые теперь в железные кулаки, упирались в бока, и казалось, что с уст барона вот-вот сорвется ужасное проклятие. Да, он был предсказуем, пронеслось в голове Элизабет. Ее муж вполне предсказуем. И, как она осознала позже, в этом состояла другая половина правды. Джеффри твердо уверовал, что видит людей насквозь и наверняка знает наперед, как поступит любой из них. Слишком он в это уверовал.
Элизабет ждала. Джеффри разговаривал с одним из рыцарей, но она чувствовала, что краем глаза он наблюдает за ней. Девушка прислушалась, но расстояние скрадывало негромкие слова.
Когда муж кивнул, она решила, что это означало окончание разговора, и шагнула вперед. Джеффри обернулся, но, как всегда, на его лице не отразилось ни малейших чувств.
«Неужели ему удастся разгадать по глазам мое намерение», – испугалась Элизабет.
И вдруг она пошла быстрее, почти побежала и кинулась мужу на грудь.
Чтобы удержать жену на ногах, барон машинально обнял ее за талию. Он был поражен ее выходкой, и девушка испытала необычайное удовольствие. Ей захотелось крикнуть: «Так-то, муженек! Я не настолько предсказуема, как ты, и меня не просто воспитать».
Но она промолчала. И прежде чем муж успел скрыть удивление и отстраниться, обвила его за шею руками и запечатлела на его щеке поцелуй.
– Добрый вечер, милорд.
Элизабет охватил страх, но она продолжала улыбаться. Отступив назад, она хоть и не имела опыта в послушании, изо всех сил постаралась принять то, что ей казалось раболепной, покорной позой.
– Ты хотел со мной говорить?
Игривость в голосе, искорки в глазах… Джеффри почудилось, что в зал заглянуло солнце, – такую радость принесла с собой Элизабет. Он покосился на воинов: они улыбались.
Нет, так этого оставить нельзя; нельзя потакать ее своеволию и неповиновению. Да, жена ему открыто не подчинялась, желала его разозлить. Но зачем? Какой в этом смысл?
По напряженному взгляду Элизабет Джеффри понял, что она ожидает его ответа. Первым его побуждением было пригрозить ей расправой, пусть получает, что заслужила. Но его остановил явный вызов в искрящихся глазах девушки: барон догадался, что именно этого добивалась жена.
Лицо его снова скрыла непроницаемая маска, поэтому Элизабет оказалась абсолютно не готова к тому, что произошло дальше. Джеффри положил ей ладони на плечи и, не говоря ни слова, притянул к себе. По широкой улыбке можно было подумать, что он доволен женой. И вдруг его рот нашел ее губы. Поцелуй получился требовательным и страстным, а не невинно-дружеским.
Элизабет была ошеломлена. Его руки шарили по ее бедрам, прижимали к себе самым непотребным образом. А она не имела возможности сопротивляться – так он был силен. Чего он хочет?..
Элизабет недоумевала: как он смеет, как смеет таким образом обращаться с ней на людях?
Но гнев длился недолго и вскоре рассеялся. Элизабет захлестнула теплота воспоминаний о страсти прошедшей ночи. Сама не зная как, она ответила на поцелуй, и это было еще унизительнее, чем развязное обращение мужа на глазах у всех.
Джеффри, почувствовав, как угасает ее сопротивление, ослабил объятия. Он явно увлекся, но аромат жены его так пьянил, что сдерживать свои чувства было трудно.
Он, поцеловав ее еще раз, но уже в лоб, отстранился, и, заметив в глазах жены недоуменное выражение, громко хмыкнул.
– Ты забылся, – яростно прошептала Элизабет и сбросила все еще блуждающие по ее бедрам руки мужа.
– Я никогда не забываюсь, – с усмешкой ответил он. – Просто своим объятием ты дала понять, что предпочитаешь, чтобы я вел себя с тобой, как со…
