Больше Джеффри не удалось произнести ни звука. Элизабет с силой наступила ему на ногу
– Как со шлюхой?.. – задохнулась она от гнева. – Ты это хотел сказать? Ну, нет, милорд. Я рассчитывала на ответное чувство, а ты меня поколотил.
Барон продолжал улыбаться, и это совершенно вывело Элизабет из себя.
– Хорошо же, мой повелитель. Я запомню этот урок и впредь своих чувств проявлять не буду. Никогда! Ты хочешь холодную, безразличную жену? Ты ее получишь!
«В самый раз уходить», – подумала она, но решила, что муж ее все равно не отпустит.
– Я наслышан о твоем характере, миледи, – проговорил Джеффри. Голос его звучал примирительно мягко, а не зло, как она ожидала после всего сказанного. – Быть может, позже мы еще вернемся к обсуждению твоей не похожей на дамскую тирады. А пока я замечу лишь одно: тебе повезло с терпеливым мужем.
Элизабет слушала с открытым ртом и не находила, что возразить.
А Джеффри постоял еще минуту и ушел. Под сводами зала осталось лишь гулкое эхо его смеха.
Элизабет в отчаянии покачала головой. Ничего себе, предсказуемый! И повторила вслух:
– Не очень-то он предсказуемый.
Глава 7
После того как Элизабет помогла прогнать крыс и привести в порядок комнату родителей, она вернулась к себе в спальню. Грязи на ней оказалось немало.
Девушка умылась и переоделась в бледно-зеленое платье, поверх которого накинула чуть более темную тунику, отделанную у ворота серебряными нитями. Сара помогла ей собрать волосы в тяжелый узел. Прическа получилась удачной, хотя некоторые локоны игриво выбивались из пучка.
Элизабет дождалась, пока служанка выйдет из комнаты, и прикрепила к ленте под платьем второй нож. Потом застегнула серебряную цепочку на поясе и прицепила на место кинжал. Она пользовалась им, когда ела мясо, и, поскольку других приборов не было, каждый приходил со своим; поэтому присутствие оружия на поясе женщины ни у кого не вызывало удивления. Элизабет рассудила, что оно может пригодиться, если придется убивать Белвейна.
Раздался стук в дверь.
В коридоре стояли малютка Томас, главный оруженосец барона Джеральд и трое воинов с обнаженными мечами.
– Если миледи не возражает, мы побудем здесь, пока в замке гости, – объявил оруженосец. – Я развлеку вашего братика, а они, – Джеральд мотнул головой в сторону людей с мечами, – присмотрят за дверью.
Элизабет отступила на шаг, пропуская мужчин в дверь, и, когда они проходили мимо, в шутку дала Томасу подзатыльник.
– В сундуке у камина есть шашки и шахматы, – повернулась она к оруженосцу.
– Я прекрасно играю и в то, и в другое, – тут же похвастался он.
– А я не умею, – откликнулся Томас.
– Умеешь, – возразила девушка. – Просто забыл, но скоро обязательно вспомнишь.
Она притворила за собой дверь и направилась к лестнице.
По доносившимся снизу звукам Элизабет поняла, что Белвейн со своими людьми уже прибыл в замок, и почувствовала слабость.
Отвага капля за каплей покидала ее. Сможет ли, она выдержать этот вечер и не кинуться на Белвейна с ножом?..
Элизабет дотронулась до кинжала на боку, погладила его, как живое существо, и прошептала:
– Наше время еще придет.
– С кем это ты разговариваешь? – послышался позади голос деда.
Элизабет повернулась и попыталась улыбнуться. Она радовалась, что старик с ней рядом и поможет пережить этот вечер.
– Со своим кинжалом, – ответила она. – Подбадриваю клинок. Ты, наверное, думаешь, что я совсем свихнулась?
– Вовсе нет. – Дед покачал головой. – А у твоего кинжала есть имя?
– Ты надо мной смеешься…
– Нисколько. Мечам и кинжалам принято давать имена.
– Я думала, только монархи нарекают свои мечи.
– И они тоже. Помнишь легенды о могущественном короле Карле Великом? Некоторые из них воспевают его любовь к мечу Жуайез.
– У клинка Роланда тоже было имя – Дюрандаль; и о нем тоже складывали песни, – вставила Элизабет.
– Вот видишь, выходит, ты вовсе не рехнулась. Я уверен, и твой муж беседует с мечом
– Оружие доставляет Джеффри огромное удовольствие, но я не думаю, чтобы он разговаривал с мечом. – Она усмехнулась:
– Я думаю, все рыцари суеверны. Давать оружию имена и потом…
– Ремесло убивать – очень серьезная штука, – перебил ее дед. – Рыцарь знает, что без оружия он бессилен, и поэтому боготворит клинок.
– Ты меня разыгрываешь. Я тебе не верю, – возмутилась Элизабет.
– В твоем образовании, внучка, большие пробелы, – спокойно ответил Элслоу. Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице. – Рассмотрим, к примеру, копье. Самое эффективное оружие. Ты с этим согласна?
– Да, – кивнула она.
– Прямота древка символизирует правдивость мыслей хозяина, а металлический наконечник – силу рыцаря.
– Значит, кривых копий быть не может? – Элизабет рассмеялась нелепости собственного вопроса.
– Конечно, нет, – согласился старик. – К тому же кривое копье потеряло бы боевое значение.
– А как насчет остального вооружения?
– Шлем символизирует скромность, шпоры – прилежание.
– Муж не часто надевает шлем, значит, его нельзя назвать скромным? – шутливым тоном спросила Элизабет.
– Нечего устраивать мне ловушки, когда я пытаюсь тебя хоть чему-нибудь научить. – Элслоу чуть не смеялся.
Они сошли вниз и повернули к залу. Старик почувствовал, что внучка сильнее сдавила его руку, и понял, что ее напряжение непомерно растет, но продолжал рассуждать тем же веселым голосом:
– Теперь – щит. Любой рыцарь считает эту часть вооружения почти такой же важной, как и меч.
– И что же значит для воина щит?
– С его помощью рыцарь оберегает тело, которым заслоняет от опасностей своего господина. Как, например, твой муж – короля Вильгельма.
– Ты еще ничего не сказал о луке и стрелах.
– Ну, воины-то используют оружие потяжелее. Такое, что им по руке.
– Отец называл мой лук…
– Малоэффективным?
– Более того, бесполезным и глупым…
– Довольно! Ты ранишь мое сердце. Я сам вырезал для тебя эти стрелы, – расхохотался Элслоу и тут же шепотом спросил:
– А как ты думаешь, почему я сделал тебе такой необычный подарок?
– Чтобы досадить отцу, – улыбнулась Элизабет и заглянула в искрящиеся глаза деда.
Она так заговорилась с Элслоу, что не заметила, как оказалась в самом центре зала – в окружении людей барона и воинов Белвейна.
– Признаю, – усмехнулся старик.
– И собак ты мне поэтому подарил. Принес малюсеньких щенков, но сам знал, в каких огромных псов они превратятся.
– Знал, – с готовностью согласился дед, – но с твоим отцом не поделился.
