– А этот мальчик, о котором она просила… Приведи-ка его сюда.
Усилием воли лорд Джеффри подавил разочарование и тревогу: девушка одна, беззащитная за стенами замка…
Роджер поспешил передать приказ часовому.
– Мальчишка хотел улизнуть, – покачал он головой. – Охрана перехватила слугу девицы, который пытался увести его отсюда. Слугу я допросил, но он молчит. И я решил дождаться, когда вы придете в себя, чтобы во всем разобраться.
– Мальчик расскажет мне все, – сказал Джеффри.
– Но он по-прежнему не говорит, милорд. Как же…
– Нечего задавать вопросы, – резким тоном прервал барон. – Я должен все знать.
Не прошло и нескольких минут, как Томас предстал перед лордом. Он не проявлял ни страха, ни смущения и в ответ на испытующий взгляд широко улыбнулся. Бесстрашие его показалось Джеффри поразительным: даже у взрослых начинали трястись поджилки, когда барон останавливал на них свой взор, а этот только что не хохотал. На нем была крестьянская одежда, и он давно не мылся.
Нет, мальчик не боялся, скорее он испытывал острый интерес: его спаситель, воин, уничтоживший подстерегавшую его на пустынной дороге в Лондон банду, наконец очнулся. Память ребенка не распространялась дальше того эпизода, но лорд Джеффри об этом не знал и был тронут невинным доверием, сквозившим в глазах малыша.
– Вы теперь не умрете?
Вопрос Томаса поразил обоих мужчин: они думали, что мальчик немой.
– Нет, не умрете. Во дворе слышали, как вы кричали. И теперь все улыбаются, – закончил свою мысль Томас.
В голосе мальчика звучало такое облегчение и такая уверенность, что лорд Джеффри невольно рассмеялся.
– Как тебя зовут?
Мальчик открыл было рот, но, тут же нахмурившись, пожал плечами:
– Не знаю.
– Откуда ты и как сюда попал? – спросил Роджер.
Томас повернулся в его сторону.
– Он меня спас, – показал он на лорда Джеффри, – и привез сюда. Я буду рыцарем.
Томас, видимо, это твердо решил и сейчас горделиво расправил плечи.
Барон переглянулся с Роджером и снова обратился к мальчику.
– Ты чей? – спросил он, хотя заранее знал ответ.
– Ваш?..
В этом мальчик не был уверен и, сцепив от волнения руки, ждал, что скажет барон.
Его нервозность не ускользнула от Джеффри. И хотя он не имел опыта общения с детьми, в нем жил инстинкт оберегать беззащитных и покровительствовать им.
– Мой, – ответил барон и сам внутренне содрогнулся от того, как грубовато прозвучал его голос. – А теперь оставь меня одного. Поговорим позже.
Томас облегченно вздохнул и бросился к двери, а барон обрадовался, что ребенок улыбнулся и больше не хмурится, и сам удивился собственным чувствам: видимо, жар ослабил не только его тело, но и дух.
– Ответьте, милорд. – Мальчишка остановился на пороге, но не повернул головы, так что Джеффри не видел выражения его лица.
– Да… – нетерпеливо проговорил он.
– Вы мой отец? – Томас взглянул на рыцаря, и тот ясно различил муку в его глазах.
– Нет.
Из глаз мальчика мгновенно брызнули слезы. Лорд повернулся к Роджеру, как бы спрашивая:
«Ну что теперь делать?»
Воин пробормотал.
– Он тебе не отец. Он – твой господин. Твой отец был вассалом лорда Джеффри.
– Значит, он умер?
– Да, – признался барон. – Но теперь ты под моей опекой.
– И благодаря вашему покровительству я могу стать рыцарем?
– Сможешь.
– Вы не отец, вы господин. Но разве это не одно и то же? – как само собой разумеющееся заметил мальчик и испытующе посмотрел на Джеффри. – Правда?
– Правда, – с чувством ответил воин. – Одно и то же.
Пока за мальчиком не закрылась дверь, ни барон, ни Роджер больше не проронили ни слова. Было слышно, как парнишка хвастается перед часовыми в коридоре. Первым улыбнулся вассал:
– Да, Томасу хватало хлопот с этим малышом. А ведь если мне не изменяет память, когда он появился на свет, лорд был уже немолодым человеком.
– Как я мог забыть? – подхватил барон. – У Томаса было несколько детей – и все девочки. Они уже подросли, когда родился сын. Томас с рождением сына так возгордился, что вести об этом событии дошли до Лондона.
– А девушка?.. – Брови Роджера поползли вверх.
– Без сомнений, его сестра. Посмотри внимательно в его глаза. Точная ее копия.
Джеффри свесил ноги с кровати и встал. Колени дрожали. Он глубоко вздохнул, страстно желая побыстрее обрести прежнюю силу.
– Она прячется от меня, Роджер, и я выясню почему.
– Нам сообщили, что истреблена вся семья, – заметил вассал. – А вот кто и зачем вырядил мальчишку в крестьянское платье…
– Явно из предосторожности. Ведь он – наследник Монтрайта.
– Тот слуга, что пытался его увести… Может быть, он поможет нам разгадать загадки? – предположил Роджер.
– Скорее всего… Уверен, он знает, где прячется его госпожа. И объяснит, отчего она так напугана.
– Напугана? – рассмеялся вассал. – Да она никого и ничего не боится. Послушайте Горация. Он только и твердит, как златокудрая появилась в большом зале и всех очаровала. Всех, кроме меня, – добавил он с улыбкой.
– А ты устоял? – усмехнулся барон.
– Меня она просто покорила. Я слитком стар, чтобы кто-нибудь взялся меня очаровывать, – застенчиво улыбнулся Роджер.
Джеффри только хмыкнул и, подойдя к окну, молча слушал рассуждения слуги, всматриваясь в лес.
– Сначала я разозлился. Не думал, что такая пигалица умеет лечить. К тому же я был убежден, что вы умираете. Но она не сдавалась, и ее бесстрашие меня заинтриговало. Перечила во всем. Дрогнула лишь тогда, когда просила за мальчишку. Но в то время я был слишком измотан и не сумел сообразить, что к чему. А вот сейчас все прекрасно поднимаю.
– Но почему она скрылась именно теперь, когда ее дом в безопасности? Рисковать жизнью за стенами замка, когда можно прекрасно жить под охраной здесь… – Джеффри повернулся от окна. – Я выясню, в чем тут дело.
– И что тогда? – поинтересовался Роджер.
– Сделаю ее своей. – Рыцарь произнес это твердым, уверенным тоном. – Она будет моей.
Клятва была дана.
Потребовалось меньше часа, чтобы наладить все дела по восстановлению Монтрайта. Роджер был знающим и расторопным помощником, а его люди, укрепляя стены, старались изо всех сил.
Лорд Джеффри же, одетый под стать своему мрачному настроению во все черное, нетерпеливо ожидал в большом зале слугу Элизабет.
Барона одолевали гнев и сомнения, и он был сильно расстроен. Мысль, как найти девушку, не давала ему покоя. Это он сознавал, но не мог докопаться до причин своего беспокойства о ней. Чувствовал только, что ее появление в лесу перед сражением за Монтрайт стало добрым знаком. И вдруг знамение воплотилось
