— Я слепец…— прошептал Стетсон.
«Так называемый Шелебский инцидент. Служба Р — У понесла незначительные потери. Только один пораженный»,— повторял Стетсон про себя, пока разведывательный крейсер держал курс на Марак, неся на своем борту пострадавшего на Шелебе. В голове у Стетсона навязчиво вертелась фраза, сказанная им когда-то: «Старший полевой агент живет еще меньше, чем младший. Слишком высок процент смертности». Стетсон прошептал витиеватое прджадосское проклятие.
Врачи заключили: надежды на спасение полевого агента, найденного на Шелебе, практически нет. Человек еще жив исключительно благодаря защитному кокону, в который заключено его тело, взявшему на себя жизненно важные функции организма.
Нацелившись в небо, освещенный утренним солнцем корабль застыл на посадочном поле Центрального медицинского приемного пункта Марака, ожидая, пока специальная служба снимет раненого с борта.
Табличка на коконе удостоверяла: разорванное тело внутри него принадлежит некоему Льюису Орну. С фотографии, прикрепленной рядом, глядел рыжеволосый молодой человек с крупными чертами лица и развитой мускулатурой, выдающей в нем уроженца планеты с повышенной гравитацией. Тело в коконе имело весьма отдаленное сходство с фотографией. Но даже, несмотря на это, полуживая плоть, некогда бывшая Орном, казалось, излучала странное сияние.
Всякий раз, приближаясь к кокону, Стетсон ощущал исходившую изнутри энергию, досадуя на охватывающие его чувства. Не в силах объяснить их, он отбрасывал ощущения прочь, отмечая при этом необходимость проконсультироваться в отделе Пси-эффектов. Так, на всякий случай. В медицинском центре должен быть офицер, ведающий подобными вопросами.
Скорая помощь прибыла, едва экипаж получил разрешение на разгрузку. Стетсон, двигаясь словно во сне от горя и потрясения, с негодованием наблюдал за холодной невозмутимостью врачей. Они, очевидно, рассматривали своего пациента не более, чем просто любопытный случай.
Старший бригады, подписывая заключение, отметил, что Орн потерял глаз, волосяной покров головы, с левой стороны, как записано в заключении, была нарушена работа печени, легких, повреждено правое бедро, рана пять дюймов, утрачено три пальца левой руки, около сотни квадратных сантиметров кожи на спине и бедрах, раздроблены левая коленная чашечка и часть нижней челюсти.
Приборы, поддерживающие жизнедеятельность организма, показывали, что Орн находился в шоковом состоянии уже более ста девяноста часов.
— Почему вы так беспокоитесь об этом коконе? — спросил врач.
— Потому что он жив!
Врач кивнул на индикатор на коконе.
— Био-тона этого пациента настолько слабы, можно ли позволить операционную перегрузку поврежденных органов… Он жив только благодаря этой оболочке, но…— Врач пожал плечами.
— Но он жив,— настаивал Стетсон.
— Мы всегда надеемся на чудо.
Стетсон сверкнул глазами, гадая, что он хотел сказать этой фразой, но врач молча смотрел в крошечное окошко кокона.
— Конечно, мы сделаем все возможное,— наконец произнес он, выпрямившись.
Они перенесли кокон в госпитальный флиттер и, едва касаясь поверхности, понеслись к одному из серых монолитов, окружавших посадочное поле.
Стетсон вернулся в рубку крейсера. Горе согнуло его еще сильнее, проложив новые глубокие борозды на лице. Он в изнеможении упал в кресло, глядя в открытый люк.
Лязг и шум снующих где-то внизу механизмов, сливаясь в нестройный хор, доносился сюда, на четырехсотметровую высоту.
Сияя словно красно-черные иглы, застыли размещенные в два ряда на посадочном поле медицинского центра разведывательные крейсеры.
Шумная активность внизу означала подготовку наземной службы к буксировке его крейсера в один из этих рядов замерших кораблей.
«Сколько их здесь, на этом поле, принесших изуродованные тела?» — горестно думал Стетсон.
Он смотрел на корабли, видя перед собой лишь безвольное тело Орна с кровоточащими разрывами, найденное на потрескавшейся почве Шелеба.
«Так всегда и случается,— думал он.— Обычное задание, случайный интерес к странной практике предпочтительного назначения женщин на ключевые посты — и я теряю одного из своих лучших агентов».
Он тяжело вздохнул, вновь возвращаясь к лежащему на столе неоконченному рапорту.
«Военный заговор на планете Шелеб ликвидирован (какой ценой!). Оккупационный корпус высажен. (Прав был Орн, рассуждая об оккупационных силах: пытаясь творить добро — они порождают зло!) В будущем опасности для Галактического содружества, исходящей из этого источника, не ожидается. (А что прикажете делать с деморализованным населением планеты?)
Причины проведения операции (какая глупость!): Агенту Службы И — О после двухмесячной инспекции не удалось установить признаков военных приготовлений.
Основные настораживающие признаки (весь чертов спектр!):
1. Правящая клика состоит преимущественно из особ женского пола.
2. Несоответствие в количественном составе и круге обязанностей выходит далеко за пределы нормы Лютига!
3. Полная секретности, (иерархия, контроль), отсюда — синдром недоверия.
Старший полевой агент Льюис Орн в процессе расследования обнаружил факты регулирования рождаемости полов (подробную информацию смотри в приложении) правящей группой, а также попытки сохранить установившийся порядок.
Агента службы И — О, изолированного от источников информации, сначала заменили двойником, а затем ликвидировали.
Конфликт, возникший в результате подобного вероломства, привел к гибели старшего полевого агента Л. Орна.
Принимая во внимание вышесказанное, прошу представить Л. Орна к Ордену Галактики и занести его имя в список Славы.
Умбо Стетсон».
Он отложил рапорт в сторону. Достаточно для Командующего. КомГо никогда не вникал в детали. Подробности понадобятся его адъютантам, резюмирующим доклад Стетсона.
Он пощелкал кнопками, доставая из сейфа личное дело Орна. Теперь предстояла самая страшная задача, которую он так ненавидел,— извещение близких родственников. Поджав губы, он принялся изучать досье.
Место рождения: планета Каргон.
Извещение в случае смерти: г-жа Виктория Орн, мать.
Он полистал страницы, оттягивая время отправки ненавистного сообщения. Орн поступил на службу в десантные войска в семнадцать лет (убежал из дому), и матери пришлось дать несколько запоздалое