– Если ты не хочешь, чтобы я заметил, как ты нервничаешь, стой рядом со мной и не оглядывайся без конца, будто собираешься убежать.
Бренна бросила взгляд на Криспина, интересуясь, как он относится к такой резкой тактике лаэрда, и осталась весьма довольна тем, что солдат, по всей видимости, не обращал на них никакого внимания. Его взгляд был устремлен к подножию холма – казалось, Криспин увидел там нечто невероятное и полностью погрузился в созерцание.
Однако Куинлен, напротив, внимательно прислушивался к их разговору, и вид у него при этом был страшно довольный. Он не просто ждал, когда разразится гром и Коннор скажет свое веское слово, – он этому радовался. Неужели для мужчины нет более достойного занятия, чем ходить за ней по пятам и потом Докладывать мужу о каждом ее шаге? Может быть, с ее стороны это и невеликодушно, но она обнаружила удивительное сходство между мужественным воином и старой нянькой Элспет, которая тоже не скрывала своего торжества, когда родители выговаривали Бренне за ее проступки.
– Я хочу поговорить с тобой наедине прямо сейчас, – объявил Коннор.
Ей ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Распорядившись, чтобы Криспин и Куинлен пришли на ужин, Коннор направился вверх по холму к дому, и Бренна пошла рядом.
– Мой сюрприз тебе не понравился, да? Муж только хмыкнул в ответ.
– Ты недоволен потому, что Вилли твой и ты не хочешь, чтобы кто-то еще ездил на нем?
– Сколько раз ты падала с него?
Она была почти уверена, что Куинлен до мелочей отчитался перед ним, и решила признаться начистоту.
– Да не счесть.
– А как ты думаешь, что бы случилось, если бы ты уже носила моего сына?
Она остановилась будто громом пораженная. Такая мысль ей даже в голову не приходила.
– Нет-нет! У меня только что кончились… Я не…
– Кончились – что?
– Ну, это самое, что указывает… В общем, я еще не ношу твоего ребенка. Я бы никогда не стала им рисковать.
– Ты никогда больше не сядешь на черного. Поняла?
– Даже с седлом?
– Этот конь не знает седла и, уверяю тебя, никогда не узнает. И без возражений.
– Хорошо. Ты еще что-то хотел сказать… или сделать?
– Никогда больше не зови его Вилли.
По его лицу Бренна поняла, что он не уступит.
– Не буду, – пообещала она и тут же выпалила:
– А ты заметил, что еще ни разу не поцеловал меня, как вернулся? Тебе, наверное, даже такая мысль не пришла в голову?
Да он ни о чем другом больше и не думал, как об этом, но признаваться ей он не собирался.
– Мы были не одни. Напомни мне вечером. Я тебя поцелую. Она не поняла – он что, смеется над ней?
– Если не забуду, – сказала Бренна. – Да мне это и не важно.
– Важно, важно. Смотри куда ступаешь. Еще не все ямы засыпаны.
– А что касается ям…
– Ну уж нет!
– Прошу прощения…
– Я ни слова не хочу слышать о церкви! Ни сейчас. И никогда. Понятно?
– Да, мне понятно, какой ты упрямый.
Бренна видела, что он еще не пришел в себя от ее затеи закрыть мрачный пейзаж церковью. Как бы то ни было, но Коннор и не запретил ей эту постройку, тем самым оставляя Бренне надежду, что, может быть, к завтрашнему дню у него возникнет желание хотя бы выслушать ее. Конечно, к тому моменту она сумеет подготовиться и действовать деликатнее. Просто он оказался не готов увидеть эти ямы, выкопанные на его земле без его ведома. Бренна находила, что фасад дома выглядит отвратительно, но если сказать об этом Коннору прямо, он обидится. Надо найти какое-то объяснение, почему ей так захотелось выстроить церковь именно на этом месте.
Бренна заговорила о более важном:
– Вечером, когда мы поднимемся наверх, мне надо серьезно поговорить с тобой. Я должна сказать тебе кое о чем из ряда вон выходящем. Тебе это абсолютно точно не понравится.
– Скажи сейчас.
– Я лучше подожду до вечера. Сначала я хотела бы тебя немного подготовить, – добавила она. – Как бы моя новость не разбила тебе сердце.
В ответ он засмеялся, и это ей не понравилось.
– Это серьезное дело, – настаивала она.
– Уверяю тебя, как бы это ни было серьезно, мое сердце выдержит. Почему тебе не рассказать обо всем прямо сейчас и покончить с этим? Можно подумать, тебя что-то пугает.
– Да, пугает, но я все-таки дождусь вечера. А сейчас приготовься, тебя ждет сюрприз. Не хочу портить тебе настроение плохой новостью.
И вдруг Бренна горько пожалела, что решила заранее его подготовить к этому мучительному для нее разговору. У нее все свело в животе, как будто в нем завязался огромный узел. Что же она собирается сделать? Стать причиной войны между братьями? Боже, смилуйся над ней! Но разве есть у нее другой выход? Его нет!
Она задала тот же вопрос отцу Синклеру на исповеди, и он сразу согласился – надо все рассказать мужу, когда он вернется, а солдатам сообщить немедленно. Она долго уверяла священника, что эту новость первым должен узнать Коннор. Наконец отец Синклер сдался, взяв с нее обещание соблюдать осторожность и не оставаться наедине с Раеном.
Священник пообещал ей, что вернется завтра утром и посмотрит на реакцию Коннора. Но она подозревала, что на самом деле он хочет убедиться, все ли в порядке. Бренна была уверена, что к моменту его возвращения и духу Раена в замке не будет.
Коннор вернул ее в настоящее, приказав смотреть под ноги.
– Муж Брокки спрашивает, не хочешь ли ты взять щенка, – повторил он вопрос, на который Бренна, поглощенная своими мыслями, не обратила внимания.
– А почему он решил отдать мне щенка?
– Потому что это единственное, что он может дать тебе.
– Но почему…
– Бренна, это подарок. Ты проявила доброту к его жене, и он хочет тебя отблагодарить.
– Как мило с его стороны! – Она была тронута. – А ты не против щенка в доме?
Он покачал головой:
– Я скажу старику, что ты будешь счастлива, но постарайся не потерять его подарок. Хорошо?
– Во имя всего святого… – пробормотала она. – Ты делаешь все, чтобы испортить мне настроение, да?
Коннор не счел нужным отвечать, а притянул ее к себе, сильно удивив Бренну. Он обнял ее за плечи.
– Ты не разочарована, что это щенок? Она удивленно посмотрела на мужа.
– Конечно, нет. А почему ты спрашиваешь? Коннор ответил сквозь смех:
– Но ведь это не поросенок.
– А, ты все помнишь! – воскликнула Бренна. Он открыл ей дверь, а потом сказал:
– Конечно, помню. Я даже помню, как держал тебя на руках. Ты весила меньше, чем мой плед. Я думаю, ты была такая же, как Грейс.
– Нет, я была намного старше.
– Ты пахла, как тот поросенок, которого завернула в юбки.
– Ну нет, я не могла так пахнуть, потому что меня перед этим помыли. Моя сестра мне все
