газеты заведующему хроникой новой газеты.

— Да-с… известьице… не часто такие бывают… а вот мы добыли.

И газета «Русь» ходила по рукам. В ней было напечатано следующее:

«3.000 бритых старух. Это почти невероятное событие совершилось, однако, недавно в стенах «градской богадельни», что у Смольного…

В один туманный, ненастный день, как раскаты грома, прокатилась по богадельне весть: старух брить будут! И действительно, вскоре в стенах богадельни, где призреваются до 5.000 стариков и старух, явились парикмахеры со всеми атрибутами своей профессии. И началось поголовное бритье «прекрасной» половины богаделенского населения — набралось такового около трех тысяч душ.

Бедные старушки негодовали и изумлялись: что это — к смотру нас, что ли, готовят? На этот протест богаделенское начальство безапелляционно заявило: для дезинфекции, бабушки, — и делу конец! Так совершилось сие беспримерное в летописях всероссийского «призрения» действо. И дезинфекция крепко воцарилась в стенах богадельни: все старухи обриты наголо. Гоголевскому Артемию Филипповичу Землянике решительно следовало бы поучиться приемам управления «богоугодными» заведениями у администрации с. — петербургской градской богадельни».

Выйдя из ресторана, я взял извозчика и поехал к Смольному. Вот и громадные здания богадельни, занимающей своими садами и корпусами около 10 десятин.

Оставив извозчика, я шел по тротуару. Из ворот богадельни изредка выходили старики и старухи. Я останавливал некоторых и расспрашивал, бреют ли старух, есть ли такой обычай. Старушки смотрели на меня с удивлением, как на сумасшедшего, и отвечали разно:

— У нас, батюшка, не каторга, а богадельня… Мы, слава Богу, не каторжные, чтобы нам головы брили, — сказала, между прочим, одна почтенная, лет 90, особа.

Сторож у ворот богадельни ответил, что никого и никогда не брили насильно, и посоветовал мне обратиться в контору. Я шел по двору, мне ползли навстречу богаделки. Из-под платков у многих виднелись седые волосы.

В конторе меня весьма любезно принял смотритель богадельни А. И. Соколов. Я назвал себя. Разговорились.

— Читали вы сегодня «Русь»?

— Да, конечно… Много смеялись. Такая богатая фантазия… Сначала я ничего не понял… Потом хотел ответить… А потом нашел, что и отвечать не на что… В прошлом году газеты также закричали, что в богадельне заживо сварили старуху… Ну, это хоть какую-нибудь подкладку имело: действительно, одна старушка кипятком колено себе немного обварила… А тут остается дивиться изобретательности… Да вот, не угодно ли, пройдемте по богадельне… Всех увидим…

Я поблагодарил за любезность и не отказался идти.

В этом громадном здании с бесконечными коридорами, по сторонам которых помещаются спальни старушек, живет до 3.500 человек, из которых 500 мужчин, а остальные женщины. Есть и молодые призреваемые, расслабленные, эпилептики, но таких мало. Все старики. Женщины — более долголетние, чем мужчины. Последние редко доживают до 100 лет. В числе старейших могу назвать старушку 122 лет Ксению Никитину, 101 года Софью Барабанову, а два года назад умерла 123-летняя старушка Исакова. Никитина переведена из этой богадельни в отделение для слабых у Самсониевского моста. Богадельня имеет еще одно отделение на Малой Охте для психических больных. Мы прошли коридорами, заходили на выбор в спальни. Около своих кроватей стояли и сидели призреваемые в чистых ситцевых платьях и белых платочках, покрывавших седые волосы. Мы видели, может быть, около 1.000 старушек — и ни одной бритой.

Просто «Русь» перепутала гоголевских героев. И не Артемию Филипповичу Землянике надо было поучиться у администрации управления петербургской городской богадельни, а Ивану Александровичу Хлестакову у репортера «Руси»!..

Петербург, 7-го января.

Праздник рабочих

О первом мая в Сокольниках говорили давно. Носились слухи о «бунте», об избиениях, разгромах. Множество прокламаций в этом духе было разбросано всюду. Многие дачники, из боязни этого дня, не выезжали в Сокольники, и дачи пустуют.

Но это был намалеванный черт, которого, оказалось, бояться нечего.

Гулянье 1-го мая в Сокольниках прошло благополучно. Народу было более 50.000.

К этому дню фабричные и заводские рабочие устремились в Москву; 30-го апреля и 1-го мая утренние поезда были переполнены.

С полудня на Старом гулянье и в роще стал собираться народ: гуляющие семьями, с детьми — в чайные лавочки за мирный самоварчик, и рабочие группами в роще для бесед и обсуждения своих дел.

Подстриженные, причесанные, одетые по средствам и обычаю, рабочие все были чисты, праздничны, и сновавшие между «ими хулиганы и «ночные сокольничьи рыцари» ярко отличались от них.

И когда эта «рвань коричневая» подходила к группам рабочих, ее встречали не совсем дружелюбно.

Зато этой «публики» множество сновало в толпе гуляющих, около балаганов, каруселей и остановок трамвая.

Они, как волки, бросались при посадке пассажиров и положительно грабили, пользуясь давкой. Почти в каждом вагоне раздавались жалобы об украденном кошельке, сорванных часах…

И эти воры сотнями осаждали переполненные вагоны трамвая и сыграли впоследствии важную роль в Сокольниках.

Беспорядок и народная паника обязаны только им одним своим началом.

Это было уже около четырех часов дня.

Гулянье было в разгаре.

Толпы собственно рабочих то мирно гуляли, то время от времени собирались партиями в роще, за Старым гуляньем и за театром общества трезвости. Здесь к ним примешивался народ. Говорились речи, иногда, может быть, и резкие, слышались иногда и «модные поговорки» последнего времени.

Но когда к этим толпам начинали присоединяться хулиганы и карманники, которым во что бы то ни стало нужен был беспорядок ради чисто грабительских целей, — являлись казаки, и толпа расходилась.

Речи иногда начинались, но не доканчивались.

Были случаи, когда начинали говорить речь, и оратора заставляли смолкать. Иногда слушали со вниманием.

Если в толпе были только одни рабочие, все обходилось благополучно: послушают, поговорят и мирно расходятся. Иногда после речей кричали «ура», но было все смирно.

Не то — когда появлялись хулиганы и карманники!

Последние-то и произвели беспорядок.

Было так: сзади Старого гулянья собралась громадная смешанная толпа. Явились ораторы, полились речи, которые одним нравились, другим нет; гомон, шум. И вот во время речей среди толпы кто-то сделал выстрел из револьвера. Безопасный выстрел в воздух.

Он, при гомоне толпы, и прошел бы незаметным, но шайка карманников и хулиганов воспользовалась удобным для них моментом экзальтированности толпы и еще не успокоившейся от тревожных слухов последнего времени публики.

— Бьют! Стреляют! Ура!.. — в десятке мест крикнули хулиганы.

Толпа подхватила — и загомонили Сокольники!

Ринулись, в давке, мчатся кто куда.

Более десяти тысяч, гораздо более, стремглав ринулось, ища спасения.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату