Это была полная паника.
Нечто ужасное, стихийное.
Нужно было быть самому в этот момент в толпе, нужно было быть увлекаемым этим потоком, натыкаться на падающих, получать толчки отовсюду, чтобы понять ужас паники.
А тут еще женщины и дети!
Крики, визг.
А карманники — одни они были хладнокровны — грабили в суматохе, срывали часы, вырывали сумочки у дам, тащили из карманов.
Публика ринулась на Ивановскую улицу и на Сокольничье шоссе, к трамваю.
Полиция не в силах была сдержать эту волну. Полицейские чины или вертелись, как волчки, на месте, не оставляя своего поста, или были увлекаемы народной волной.
Но карманники насытились, угрожающие возгласы стихли.
Через десять минут — ужасных десять минут — люди начали приходить в себя.
Все успокоилось.
К городу бежала «чистая публика».
Рабочие, больше державшиеся дальней стороны гулянья, удалились в лес и продолжали гулять, собираться своими компаниями.
Лавочки торговок — чайниц на время опустели. Конечно, многие бежали и не заплатили им денег за самовары.
Особенно сильная давка была на Ивановской улице, которая положительно была запружена воющей с испуга толпой. Лавочники при первом приближении заперли двери своих магазинов и натерпелись страха. Но ни одно стекло не было разбито, ни одного покушения ворваться.
Будь такой случай поздно вечером, — могло быть хуже.
Когда прошла волна толпы, на мостовой валялись шапки, шляпы, зонтики.
На месте сборищ в роще — масса прокламаций.
Кроме проделок карманников, все окончилось благополучно, не считая двух-трех единичных случаев столкновения с полицией.
Так, один помощник пристава, ротмистр М-ий был слегка ранен в шею финским ножом; виновный задержан. Это самый крупный случай. Зато участок переполнен был… детьми!
Неразумные матери, набравшие с собой едва выучившихся ходить детей на гулянье в Сокольники, во время паники порастеряли их!
И трогательные сцены встреч малых детей со своими родителями происходили и в участке, и на площади около участка, куда привели и принесли на руках потерянных малолеток добросердечные чужие люди!
Паника отозвалась далеко от места ее начала — Старого гулянья.
Бежавшие в испуге мчались по всей роще, до самой железной дороги, где падали от усталости.
Часть их ринулась в сквер, окружающий Царский павильон, откуда в испуге убежали музыканты и потом были водворены на место полицией, которая и заставила их играть для успокоения публики.
Из соседней Царскому павильону кофейни Яни тоже разбежалась публика, не заплатив за кушанья. Отсюда, издали, действительно картина казалась грозной: со стороны Старого гулянья послышались ужасные крики, за» тем взвилась туча пыли, поднятая бегущей толпой, наконец, показались и мчавшиеся в ужасе кучки народа…
Городской праздник был окончен. Москвичи, натерпевшись страху в десятиминутной панике, убрались восвояси, кто на трамвае, кто на извозчике, кто пешком.
Рабочие остались в роще, заняли чайные столики, снова стали собираться в свои партии.
И, надо отметить, между рабочими не было пьяных. Если и были последние, то это были обычные посетители Сокольников.
Часу в седьмом образовалась еще одна партия, человек в триста, которая прошла по четвертому просеку до линии московско-ярославской ж.-д. и на 5-й версте, на полотне, расположилась, и начались речи.
С двух сторон были выставлены самодельные флаги из куска красной материи, нацепленной на тут же сломанную палку, для безопасности от идущего поезда.
Начались речи.
И в самый разгар речей вихрем по IV-му просеку налетел взвод казаков, и толпа скрылась в чаще леса.
Это был последний эпизод в Сокольничьей роще 1-го мая.
Только в темноте ратовали хулиганы. В участок было доставлено с десяток пойманных карманников, несколько хулиганов и буянов, и произведено несколько арестов лиц за возбуждение толпы.
Все страхи и ужасы этого дня, навеянные некоторыми газетами и массой прокламаций, оказались вздорными.
Пусть же празднуют и рабочие!
Пусть 1-е мая в Сокольниках будет их день.
Как Татьянин день для студентов.
И если к этому их празднику не будут примешиваться посторонние элементы, если хулиганы в этот день блеснут своим отсутствием в Сокольничьей роще, — тогда не нужно будет никаких усиленных охранительных мер.
Рабочие — люди труда, уважающие чужой покой и чужую собственность, — погуляют, поговорят меж собой на своих «митингах» — и мирно разойдутся.
И пусть же 1-е мая в Сокольниках будет праздником рабочих.
И только рабочих!
Примечания
1
В тюрьму
2
Посбираю милостыню
3
Городовой
4
В часть
