Я гнала машину, крепко вцепившись в руль.
— Койот убила Валери и ее мать. Она сделала это еще до встречи выпускников и спрятала тела в дальней комнате. Потом приняла облик Валери. Вот такой хитрый ход, — покачала я головой. — Чемодан на полу в одной из спален был совсем не тот, что Вэл пронесла на самолет. — Опять, вот уже в четвертый или пятый раз, я оговорилась и поспешила поправиться: — То есть не Вэл, а Койот. — И вообще я чувствовала себя полной идиоткой. — А мы, дураки, выбалтывали ей все, что знали о «Южной звезде».
Отец согласно кивал.
— И все думали, что она тяжело больна, и не придали значения столь заметному изменению в ее внешности.
— Да никто из нас не видел Валери лет пятнадцать. Откуда нам было знать, черт возьми! Пап, ты представляешь, она даже сказала мне, что сделала пластическую операцию носа!
Голова у меня просто шла кругом. Нет, правда, как она узнала даже о таких мелочах? О вещах, касавшихся наших давних школьных дел. Я еще могла понять, откуда у нее взялись водительские права Валери, но остальное не укладывалось в голове.
— Она убила Валери, чтобы добраться до всех нас, — сказала я.
А Томми и Эбби еще не знали этого. И Койот могла добраться до них первой. Дорога казалась нескончаемой, и я все сильнее давила на педаль газа.
Эбби включила в машине кондиционер. В зеркальце заднего вида ей была видна Валери, развалившаяся на заднем сиденье. Томми еще раз попробовал установить мобильную связь и снова покачал головой. «Скорую помощь» вызвать не получалось, оставалось ехать в больницу.
— Как ты думаешь, куда он направился? — спросила Эбби.
— Кто? Койот? — Томми казался до странного рассеянным.
Эбби бросила на него нервный взгляд:
— Все не можешь отделаться от того странного чувства?
Он провел рукой по волосам, глядя на дорогу впереди.
— Еще пару миль, и мы войдем в зону приема мобильной связи. Так что давай жми.
Дорога пошла на подъем, потом вниз под уклон. Они приближались к мостику через Скалистый ручей — эту переправу местные называли «дырой». Эбби сбавила скорость, готовясь к повороту, и вдруг будто кожей ощутила чье-то присутствие, уловила какое-то шевеление сзади. Зеркальце заслонило что-то темное.
На заднем сиденье Валери выпрямилась и села ровно.
Но это была не Валери. Это был кто-то другой. И этот кто-то скинул рыжий парик, обнажив каштановый ежик стриженых волос. Мешковатый плащ и старушечья блузка исчезли.
Хрупкая умирающая женщина куда-то делась, а вместо нее в зеркальце Эбби увидела упругую матовую кожу, точеную мускулатуру и гигантский шрам, выглядывавший из-под облегающей футболки, под которой топорщились затвердевшие от холодного воздуха кондиционера соски.
— Томми… — только и успела вымолвить Эбби и увидела, как блеснул нож.
Она резко крутанула руль, и лезвие скользнуло по ремню безопасности Томми и его куртке. Эбби видела, как хлынула кровь. Она жала на тормоза и отчаянно крутила руль. Машина, виляя из стороны в сторону, неслась в придорожную грязь. Снова взметнулся нож. Вцепившись в руль, Эбби пыталась выправить машину. Она уже видела впереди мостик и понимала, что им на него не попасть. Она слышала, как сзади открылась дверца, еще раз нажала на тормоза, резко выкрутила руль, пытаясь спасти машину от падения, и почувствовала под колесами пустоту. Все вокруг завертелось — и песок, и небо, и свет, и тень… Их машина летела с обрыва.
Впереди на дороге маячил джип. Мы проехали отрезок в восемь миль, и это была первая встреченная машина. Вокруг до самых гор тянулась унылая, поросшая колючками пустыня.
— Как мне включить мигалку и сирену? — спросила я.
— Да просто объедьте его, — посоветовал Бринкли.
Ладно. Я включила передние фары и, перестроившись в левый ряд, с ревом промчалась мимо джипа. В другое время я бы обязательно глянула, что там за водитель такой, но сейчас мне было не до этого. Я снова взялась за мобильник — будто его открытая крышечка могла обеспечить прием сигнала. Конечно же, связи не было.
Я растерянно смотрела на карабин, приставленный вертикально рядом с приборной доской.
— Вот бы знать, с каким оружием ходит Койот.
— Помимо этого двенадцатизарядника, у меня еще есть пистолет в кобуре и другой карабин в багажнике, — ответил мне Бринкли и посмотрел на отца: — Вы умеете обращаться с таким оружием?
— Да. — Отец прильнул к сетке. — Эван, в случае малейшей опасности ты останешься в машине.
Я перестроилась обратно в правый ряд.
— У этой машины пуленепробиваемые стекла?
— Нет, — ответил Бринкли. — Поэтому, если что, пригнитесь.
Я кивнула. Мы неслись на полной скорости. Преодолев подъем и спуск, перемахнули мостик через Скалистый ручей. Дорога снова потянулась ровной черной полосой, разрезая пустынную глушь. Но где же Томми и Эбби?
Эбби услышала шипение радиатора и уловила запах бензина. Она лежала неподвижно. Над головой — выступ обрыва и небо. Высоко-высоко виднелся мостик. Только сейчас она ощутила всю глубину и силу боли.
Она лежала, придавленная перевернутой машиной, и видела распахнутую дверцу, расплющенное лобовое стекло и собственное тело до бедер. Ну да, все-таки она крупная женщина. Но почему же машина, это чертово творение Детройтов, лежала так ровно вверх колесами, хотя под ней находился человек? Проклятая гробина!
Где-то наверху прошелестели по мостику шины, и все стихло, только несколько камешков осыпалось с обрыва.
Но где же оно? Где это существо, которое она видела в зеркальце? Эбби задрала голову, и ее пронзила такая боль, словно по лбу рубанули острым мачете.
Пролежав неподвижно еще несколько секунд, она прошептала:
— Томми!..
Сквозь черную муть боли она услышала булькающий звук. Изо рта ее текла кровь, но звук исходил откуда-то из другого места. Она слышала его всякий раз, когда переводила дыхание. Эбби попробовала шевельнуть левой рукой и поняла, что у нее сломано запястье. Тогда она поднесла к груди правую руку и нащупала кровь — не какой-то мелкий порез, а огромную, хлюпающую от крови дыру в груди. Она немного приподняла голову, чтобы увидеть рану. Кровь была темно-красной, почти коричневой.
Внутри машины что-то скрипнуло, и тяжелая махина еще сильнее придавила ей бедра. Она закричала от боли.
— Эбби!..
Это был Томми. Машина снова заскрипела, и Эбби вновь застонала.
— Перестань!..
Потом она увидела, как из открытой дверцы медленно, с мучительным трудом высунулась голова Томми. Глаз его было не видно — так сильно распухло и почернело лицо. Нос был разбит, из ушей струйками вытекала кровь.
— Прости, — прохрипел он. — Ты где есть-то?
— Я здесь внизу. А где это… существо?
— Не знаю. Я его не вижу.
— Да перестань же давить! — Ей стало стыдно своей грубости, и она прибавила: — Пожалуйста.
— Но я иначе не могу отсюда вылезти. Извини.
Эбби терпела из последних сил, но боль была невыносимой.
Лежа на спине, Томми пытался как-то оттолкнуться ногой, чтобы выползти из машины. Теперь Эбби
