молоденького немецкого офицера мимолетной, робкой улыбкой. Но взглянула на него при этом так, что лейтенант вмиг приободрился и развернул плечи.
— Черт меня возьми, Вассермюллер, ты и в самом деле знаешь толк в этих делах… Десять марок говоришь? Не слишком ли дешево за такую красотку?
— Так у войны свои расценки, господин лейтенант. Где ей еще удастся подзаработать? Девок много подросло, а мужиков-то и нет… — тут старший солдат понял, что разговор с вполне безобидного направления сейчас может соскользнуть в русло политики, и поспешил сменить тему. — Жаль, что вы разрешили на ужин НЗ использовать. С тушенкой да шоколадом мы бы с этой селяночкой еще скорее нашли общий язык.
— Ладно, поглядим… — офицер расстегнул пуговицу нагрудного кармана френча и вытащил оттуда портмоне. Покопался в нем немного и выудил купюру достоинством в десять марок. Портмоне спрятал обратно, а деньги показал девушке. Догадываясь, что это означает, Лейла мгновенно покраснела и потупилась. Больше от возмущения, чем стыда, но тут был важен сам факт. Лейтенант довольно хмыкнул. — Хорошо… Парни, отведите старика к нам. Можете его обыскать и допросить… Только не бить, это приказ! А ты, Франк, не уходи никуда, тут постой.
— Слушаюсь, господин лейтенант! — откозыряли солдаты.
— Давай, пошел…
Ганс повел стволом автомата в сторону леса, а рябой Карл не двузначно ткнул Семеняка своим оружием в бок, отталкивая от Лейлы.
— Шагай, шагай, дед… Дай молодым о любви поговорить… Не убудет от внучки-то. Еще и денежку заработает… А лейтенант у нас хороший, зря мухи не обидит.
— Битте!
Затягивая время, Степаныч, как подрубленный, рухнул на колени и попытался обнять немецкого офицера за ноги. Тот едва успел отскочить. Степаныч попытался ползти за ним, но солдаты с хохотом подхватили его подмышки и потащили в лес. На дороге осталась только испуганно-растерянная Лейла, немного смущенный лейтенант и, повернувшийся к ним спиной, скабрезно ухмыляющийся и все знающий об этой жизни, старший солдат вермахта Франк Вассермюллер.
Глава четырнадцатая
Небо, видимое в редких просветах между раскидистыми кронами, постепенно теряло густоту, словно в емкость заполненную чернилами, кто-то неспешно доливал чистую воду. До утра, как и до смены, оставалось не так уж много. Франц посмотрел на часы, но в лесу еще держалась довольно плотная тьма и разглядеть маленькую, часовую стрелку ему не удалось. А длинная, минутная — указывала на 'четыре'. Поди догадайся: что это значит?.. Двадцать минут пятого, или двадцать минут шестого? Хотя, если верить внутренним ощущениям проголодавшегося и сонно зевающего солдата, вторая версия более верна…
Неожиданно увидев перед собой, выходящего из лесной чащобы незнакомого оберштурмфюрера СС, часовой настолько растерялся, что вместо уставных действий, требующих запросить пароль, или позвать разводящего, только вытянулся по стойке 'смирно'.
Офицер окинул рядового хмурым взглядом и, чуть подумав, тоже отсалютовал. Только выбросив руку не прямо и вверх, а как-то наискосок, едва не задев пальцами лицо молодого парня. А в следующее мгновение, солдат выпучив глаза, ухватился обеими ладонями за словно обожженное горло. Боль была столь внезапной и острой, что Франц даже вскрикнуть не сумел. А только вздрогнул и попытался шагнуть вперед. Но ноги его уже не слушались…
Корнеев бережно подхватил падающее тело немецкого солдата, и аккуратно опустил его на землю. Не оглядываясь, подал знак, и позади него практически бесшумно возникли фигуры остальных разведчиков.
Немцы, как и предполагалось, еще спали. Взрыв, хорошо слышимый на опушке, в самом лесу никого не потревожил.
Засада, даже очень опасная — все же не передовая. Тут ни землянок, ни блиндажей нет. Лежи, где указали, и не шевелись… Но хозяйственные немцы и здесь исхитрились обустроить себе под временное жилье старую воронку. Соорудив крышу из веток и лапника…
Оставив бойцов наверху, майор осторожно заглянул внутрь. В полутьме, царившей там, трудно было точно сосчитать всех, тем более, что солдаты спали вповалку, прижимаясь друг к другу. Но, даже на первый взгляд, их было там не меньше десятка.
Корнеев подался назад.
— Бесшумно не получится… — объяснил тихонько товарищам. — Петров, Ованесян… Залягте по обеим сторонам и, если начнется шевеление, вбросьте им по гранате. Только постарайтесь сделать это одновременно. Будем надеяться, что эхо одного взрыва, не подкрепленное перестрелкой, даже если и достигнет другие группы, не вызовет тревоги. А мы, — майор указал на Гусева и Олега Пивоваренко, — пойдем Лейлу со Степанычем выручать.
Голоса, доносившиеся от дороги, тем временем становились все громче, а потом раздался испуганный девичий вскрик.
Разведчики успели затаиться в придорожных кустах, как раз к тому моменту, когда немецкие солдаты потащили прочь мнимого селянина, мешающего ихнему лейтенанту договориться с юной красоткой.
Дав солдатам немного углубиться в лес, Корнеев указал Пивоваренко правого, а сам быстро подшагнул за спину того, что удерживал Степаныча с левой стороны. Двигался вроде бесшумно, и все же солдат почувствовал приближение смерти, потому что неожиданно остановился и начал поворачиваться. Но ему в рукав крепко вцепился ефрейтор. Закончить движение Ганс так и не успел. Острый финский нож вошел ему точно под лопатку, а мгновение спустя, от удара в основание черепа, скончался и его рябой товарищ.
— Как Лейла? — тут же спросил у Семеняка Корнеев.
— Ничего страшного, офицерик пытается ее закадрить. До насилия вряд ли дойдет… Успеем помочь. У вас что?
— Троих убрали. Еще десяток наши караулят. Крепко спят, гады, будить жалко… Выкурить их что ли?
— Товарищ майор, товарищ майор… — тихонечко позвал Корнеева Гусев. — Мамедова с лейтенантом в лес пошла. Солдат один остался. Разрешите, я сниму?
— Давай, — кивнул майор.
Иван, прячась в кустах, прокрался на дистанцию броска, хорошенько прицелился и метнул нож.
Старший солдат Вассермюллер удивленно посмотрел на торчащую из своей груди рукоять, даже успел положить на нее ладонь, но на большее у него не хватило силы. Франк жалобно всхлипнул, пошатнулся и стал оседать. Упасть ему не дали. В три прыжка преодолев разделяющее их расстояние, Гусев подхватил немца под мышки и потащил на обочину. Шума приближающихся машин еще не было слышно, но трупы немецких солдат на дороге валяться не должны… Непорядок.
Ему на помощь бросился Пивоваренко, а Корнеев с Семеняком поспешили выручать радистку.
Могли и не торопиться. Молоденький лейтенант был так наивен и беспомощен, что сунув банкноту девушке в руки, дальше просто стоял рядом, явно не зная: с какого боку к ней подступиться.
Понаблюдав за юнцом несколько секунд, Корнеев отрицательно мотнул головой, запрещая ефрейтору самостоятельные действия и открыто вышел к уединившейся парочке.
— Guten Tag. Schoner Auswahl, Leutnant. Nahebringen mich mit Jungfrau? Echter Schonheit… (Добрый день. Хороший выбор, лейтенант. Познакомишь с девицей? Настоящая красотка…)
Незнакомый эсесовец был само благодушие и это пугало больше всего. Вчерашний выпускник офицерского училища тут же вспомнил, что ему впервые было поручено самостоятельное и ответственное задание, которое он, судя по всему, успешно провалил. И теперь новоиспеченному лейтенанту грозит, как минимум, восточный фронт. Да и то, только в том случае, если начальство захочет вспомнить, чей он сын и проявит снисхождение…
