ты забыл, где находишься?!
– Извини, батька, – сразу сник тот. – И впрямь запамятовал в горячке. Не ожидал Владивоя у тебя в светлице встретить…
– То-то… – смяк отшельник. – Каждый из вас вправе поступать согласно своего понятия о чести, но только после того, как покинет мое жилище. А здесь я буду решать, что можно и должно делать, а с чем – погодить!
– Конечно, батька, – пожал огромными плечами харцыз. – О чем речь, я ж уже извинился. Никто в твоем доме не посмеет пролить кровь. И твой гость, кем бы он ни был, может чувствовать себя совершенно безопасно под твоим кровом…
– Я и на улице за свою жизнь особо не опасаюсь, – огрызнулся недовольный покладистостью разбойника, Владивой.
– А теперь ты помолчи, Ханджар! – прикрикнул на разошедшегося рыцаря отшельник. – Свой путь ты избрал. Хвалю! Но чтоб идти по нему, и не свернуть шею с первого же шага, надо под ноги поглядывать. В том, что Угрюм погиб, я тоже вижу руку провидения. С ним столковаться было бы гораздо сложнее. Медведь, а ты чего в дверях застрял? Подходи к столу, присаживайся подле меня, – и когда здоровенный разбойник послушно уселся рядом, добавил, обращаясь к хозяйке. – Аринушка, выйди во двор. Слышу, хлопцы не с пустыми руками воротились. Пусть полонянки умоются, отдохнут… Поди умаялись-то с такой дороги, ведь уходили с Зелен-Лога в большой поспешности, а? – глянул на атамана и сам с собой согласился. – А как иначе…
Потом наполнил медом три кружки и продолжил:
– Слушайте меня оба. Вражда меж вами не шутейная. Ведаю то. Как и иное ведаю, а ты, Медведь, поправь меня, если совру… Еще с тех пор как поселились харцызы в Заскалье, передается от старика к новику древняя легенда. Помнишь, Медведушка? Вижу, что вспомнил. Ну-ка, поведай и нам ее, а то у меня уже язык болеть начинает!..
– Гм… – прокашлялся тот. – Наступит день, когда в мир придет Разрушитель, и тогда в Степи родится Ханджар. Он соберет под своим стягом всю вольницу и не найдется силы, которая противостоять ему сможет. И если Разрушитель откроет дверь, но не уничтожит Зло, войско Ханджара встретит его на Сумрачном мосту!
– Да, – подтвердил Островид. – Слово в слово… Так в чем же дело, Медведушка? Вот он – Ханджар. Самый настоящий. Или я уже не провидец?
И харцыз, и рыцарь ошалело смотрели друг на друга. Один от услышанного пророчества, другой, еще не понимая, что сказка начала оживать. Первым опомнился атаман.
– Но в том же предвидении сказано, что докажет Ханджар свою истинность, выстояв двое суток в поединке с лучшими бойцами Степи. Как с этим?
Островид пожал плечами.
– А это уже не ко мне, Медведушка. Вон Ханджар, напротив сидит. Его и спрашивай. Или я ошибаюсь? Может, все же пасеку решил завести? Я не неволю. Медведушка жизнью мне обязан, попрошу – отпустит…
– Попрошу?! – вскинулся тут же Владивой. – Ну, нет! Суждено погибнуть, значит, судьба! Но если выстою, я из разбойников такое войско сделаю, что и чихнуть без приказа не посмеют!
– Из кого?.. – стал приподниматься Медведь, но слепой мудрец придавил его к лавке ладонью, одновременно остановив красноречие рыцаря.
– Поединок важное условие в пророчестве, – молвил весомо. – И то, что ты согласен его исполнить, говорит больше иных слов… Но главное в ином, рыцарь. И к этому ты не готов. Душа твоя еще не очистилась от прошлого и не впустила в себя Степь. 'Свобода' для тебя, пока, одно из многих слов. Харцызы – враги и разбойники. А Разрушитель – непонятная легенда. Ты еще не освободился от оков прежней жизни, не стал одним из нас… Поэтому, считаю, правильным будет отвезти тебя в буерак Вернигора. И если, потом, ты сам, захочешь найти Кара-Кермен, вот тогда и поговорим о будущем. Время терпит… А харцызы умеют ждать. И друга, и врага… – немного помолчал, а потом твердо и повелительно закончил. – Таково мое мнение! Что скажешь, Ханджар?
– Тебе виднее, мудрец, – пожал плечами Владивой. – Биться, так биться. Мириться, так мириться. Во мне и в самом деле слишком много всего от барона осталось. Хотя в Зелен-Логе меня ждет только меч палача. Ведь преступив закон королевства, я больше ничем не отличаюсь от степных разбойников. Может, и в самом деле попытаться стать одним из них?
– Вот это, любо! – пробасил довольно Медведь. – Не кручинься, Ханджар, здесь в степи нет баб, а только рабыни. И никто не смеет превратить воина в носителя подола. Батька прав, с тобой и в самом деле сейчас биться, что беспамятного обижать. Обживись, почувствуй запах вольного ветра. Слышь, батька, а давай я сам отвезу его? Да с нового полона девок там оставлю. Они смирные, работящие. И зимовник соорудить помогут, и тебе, Ханджар, веселее новую жизнь начинать.
– Не надо девок, – скривился Владивой. – К собственным рабыням я еще не готов.
– Ну, во-первых, они и не твои, – серьезно ответил Медведь. – У тебя тут, пока, окромя меча и головы на плечах, вообще ничего нет. Девок я тебе отдаю временно. Считай – на хранение. Тебе польза, мне меньше мороки, а они – целее будут. Пока в курене нового атамана изберут, седмицы две такая канитель завертится, что мне не до них будет, а девчатам мало не покажется, если новикам в руки попадут. Так что ты их, считай, от бесчестья спасаешь. Когда я полонянкам все объясню, а их старшая сестричка, Рута, вполне сметливая, и сама все поймет и младшим втолкует, они тебе ноги целовать будут. Так что, Ханджар, не вороти рыло, а сделай доброе дело. Там, видно будет… Через месяц, когда в Кара-Кермене рада старшин соберется, я заеду за тобой. Приживешься на хуторе и решишь в нем остаться – так тому и быть, а захочешь умереть или славы сыскать – покажу дорогу. По рукам?
Харцыз говорил вроде искренне и незлобиво, да и Али Джагар, по существу, то же самое советовал, поэтому Владивой вздохнул, и решительно, как прыгают с моста в холодную реку, хлопнул ладонью по подставленной лапе Медведя.
– Вот и славно, – подвел черту беседе слепец. – Теперь можно и перекусить немного. Арина, где тебя носит?! Накрывай на стол! Пировать будем! Медведушка, скажи своим хлопцам, пускай коней расседлают. Завтра хороший день, чтобы новую жизнь начать, а сегодня отдыхать будем…
Глава пятнадцатая
Такое впечатление, что все самое важное в этом мире происходит во сне. Или это я уже настолько привык к горизонтальному положению, что серьезными вещами могу заниматься исключительно лежа. Эдакий Обломов, нового разлива. Кстати, о разливе! Как я сумел окончательно убедиться на собственном опыте, здешнее вино чрезвычайно коварно. А главное, принадлежит к самому неприятному разряду алкогольных напитков, влияющих на организм по кумулятивно-фугасному принципу. Воздействие типа: 'ты, милок, иди, а я тебя потом догоню'. Пьется, как сок или компот, а когда вступает в силу, ты оказываешься уже далеко-далеко за точкой невозвращения…
Поэтому, отдав надлежащие почести телу погибшего воина и выпив круговую чашу за победу над разбойниками, а так же возблагодарив Создателя за дарованные жизни, спасенных девушек, само возвращение в Зеленец я уже помню смутно.
Потом, уже в замке, мне еще что-то щедрой рукой подливал из кувшина Любомир, таинственным шепотом сообщая, что графиня сегодня легла спать пораньше, и почему бы, в таком случае, двум доблестным воинам немножко не пошалить? Припоминается еще, что мы не только пили, но и пели… Громко и каждый свое. К счастью, достаточно невнятно, а то вряд ли я и в таком состоянии синхронно переводил тексты любимых песен. А незнакомую напевную речь, чего доброго, могли посчитать заклинанием.
Потом я отошел в сторонку, по естественной нужде – и набрел на знакомый костер.
'Мой костер в тумане светит, искры гаснут над водой, нас с тобой никто не встретит…'.
Рядом с огнем трое парней и одна девушка, о чем-то оживленно спорили. Хотел подойти ближе, но то
