гаоляном и чумизой, погрузили ему мешок бумажных денег и с благодарностью, тепло попрощавшись, отпустили. Он нам здорово помог, с его помощью успешно решались вопросы разведки, связанные с привлечением местных жителей. Позднее, будучи в Ванцине, в штабе дивизии, я однажды заехал домой к Цою. Что тут было! Он поднял на ноги всю семью, соседей, приготовили угощение, главным в котором были пельмени, вкусные, специфические, отличающиеся от наших. Цой сказал, что заработанного у нас хватит его семье на 2–3 года, что он готов и впредь оказывать содействие нашей армии в разгроме японцев.
Деревня, где стоял наш разведотряд, была типичной для Китая того времени. Поразительная нищета. Фанзы (жилища) строились тесными, темными, без электричества. В очень больших семьях все члены семьи спали на общих нарах под какими-то лохмотьями. Под нарами в полу проходил дымоход, обогревавший их в холодное время. Отхожие места были тут же рядом, около дома. Китайцы семьями, в полном составе, трудились от рассвета до заката. Поля и огороды были ухоженными. Обрабатывались они вручную, без средств механизации. Воду для полива высоко в горы поднимали женщины и дети на коромыслах. Доходы от продажи сельхозпродукции были мизерными. Одевались крестьяне очень скромно. В деревне царила страшная антисанитария, тысячи мух не давали спокойно поесть, сваливались в тарелку, везде блохи, которые набрасывались на нас с остервенением. Наши профилактические меры против мух и блох (помывка стен и полов с бензином, карболкой, натягивание марли на окна) не давали желаемых результатов.
Главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке маршал А.М. Василевский 17 августа 1945 года передал командующему войсками японской Квантунской армии следующую радиограмму:
«Штаб японской Квантунской армии обратился по радио к штабу советских войск на Дальнем Востоке с предложением прекратить военные действия, причем ничего не сказано о капитуляции японских вооруженных сил в Маньчжурии. В то же время японские войска перешли в наступление на ряде участков советско-японского фронта.
Предлагаю командующему войсками Квантунской армии с 12.00 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен.
Как только японские войска начнут сдавать оружие, советские войска прекратят боевые действия.
Приняв это предложение командования советских войск, японцы, по указанию своего командования, 19–20 августа прекратили вооруженное сопротивление. Поток японцев для сдачи в плен увеличился и к расположению нашего разведывательного отряда. Офицеры разведывательной и пулеметной рот поспешно принимали оружие, бегло, уже не обыскивая, а внешне осматривая сдавшихся в плен японцев, собирали их в колонны и под охраной двух-трех солдат направляли в Ванцин. Среди военнопленных иногда попадались женщины-японки (врачи, сестры, жены офицеров).
Около нашей деревни росли горы оружия и разного военного имущества, о котором мы докладывали командованию дивизии. Потом это оружие и снаряжение было передано Народно-освободительной армии Китая.
В ходе 15-дневных боев противник был полностью разбит, потеряв убитыми 83 тысячи человек и пленными около 600 тыс. солдат и офицеров. Империалистическая Япония была разгромлена, и 2 сентября 1945 года был подписан акт о ее безоговорочной капитуляции.
Небольшой вклад в победу над японцами в Маньчжурии внесла и наша 105-я стрелковая дивизия, в том числе ее разведка.
Общая оценка Маньчжурской операции, ее результатов и значения дана нашими военными специалистами. Значение ее огромно, но мне бы хотелось с позиций офицера-разведчика тактического звена поделиться некоторыми своими наблюдениями о японской и немецкой армии.
По сравнению с немецкой (гитлеровской) армией, японские войска, лучшая их часть — Квантунская армия — были значительно слабее вооружены и оснащены боевой техникой. И все-таки, имея многотысячную армию с самолетами, танками, артиллерией, укрепленными районами, начиненными большим количеством оружия, японцы не сумели ни на одном участке фронта остановить наши войска и организовать сопротивление. Моральный дух японской армии в связи с поражениями на фронтах быстро упал. Японский солдат того времени по своему внешнему виду, выучке и стойкости в бою также уступал немецкому. Суточный продовольственный рацион японского солдата был настолько скуден как по количеству, так и по качеству, что его явно не хватало для поддержания нормального физического состояния организма. Японские солдаты и офицеры, попадая в плен, в нарушение присяги давали на допросах полные данные о своей армии, ее вооружении, оснащении, дислокации или расположении воинских частей и подразделений. Жестокое обращение японцев с местным населением, культивировавшееся десятилетиями в оккупации, сразу же лишило их его поддержки. Практически все китайцы стремились оказать содействие нашей Советской Армии в разгроме японцев и тем самым избавиться от ненавистного ига.
После подписания акта о капитуляции Японии в сентябре 1945 года начался вывод наших войск с территории Маньчжурии. Районы, занятые нашими войсками, стали заполняться частями Народно- освободительной армии Китая, но в ряде мест их занимали части Гоминьдана.
Однажды по заданию командования дивизии мне пришлось побывать в штабе полка Народно- освободительной армии. Работники штаба были одеты по-разному, некоторые в форме, близкой к военной, а большинство в смешанной или полностью в гражданской одежде. Над столами работников висели таблички, написанные на китайском языке, с указанием его должности, например: командир полка, нач. штаба полка и т. д. Встречали они наших офицеров как-то суховато, без эмоций и громких приветствий.
Наша дивизия переходила границу западнее Барабаша, в котором размещался Штаб одного из укрепленных районов. При подходе к границе какие-то смешанные команды из пограничников, войск НКВД и других непонятных подразделений изымали у переходящих через границу войск трофейное имущество (лагерные палатки, автомашины, повозки, рулоны различных тканей, тюки с постельными принадлежностями, мебель, продовольствие и прочее). Около пункта перехода границы лежали горы этого имущества. Уже позже, продолжая службу в Приморье, мы между собой поругивали наших тыловиков за то, что они продолжительное время кормили нас трофейной чумизой и гаоляном.
Дивизия наша по нескольку дней стояла в Барабаше, Посьете, прямо на берегу моря, а затем расположилась в долине Лянчихе, с одноименной станцией в 25 км севернее Владивостока, где началась подготовка к параду.
В это время многим офицерам дивизии были вручены правительственные награды за успешные боевые действия в Маньчжурии. Я тоже был удостоен ордена «Красной Звезды». Событие, приятное для конца войны после второй победы.
В октябре в числе других войск наша 105-я стрелковая дивизия приняла участие в параде, проходившем в ознаменование победы над Японией во Владивостоке. Для нас — молодых офицеров — это мероприятие представляло интерес, воодушевляло нас, подчеркивая то, что мы служим Родине, Вооруженные Силы которой разгромили войска империалистической Японии, много лет угрожавшей спокойствию нашего Дальнего Востока.
Для дивизии определили местом дислокации г. Сучан (ныне Партизанск), шахтерский город Приморья. В бытовом плане по тем временам это было хорошее место. Офицеры снимали частные квартиры и привозили семьи, государственного жилого фонда для офицерского состава в городе не было.
Из состава дивизии была сформирована оперативная группа, которая была переброшена на восточные склоны горного хребта Сихотэ — Алинь, в деревню Вангоу, расположенную в горах в 40 км западнее бухты Валентина. В составе группы: помощник начальника оперативного отделения дивизии капитан Петров, дивизионный инженер в звании капитана (фамилии не помню), шифровальщик младший лейтенант Бруснинов Коля и я от разведывательного отделения дивизии. Для обеспечения деятельности группы нам выделили 5 солдат, в том числе двух водителей: грузовой машины ЗИЛ-5 и американской «Додж 3/4». Никакой дороги через хребет до Вангоу не было. Двигались мы по проселочным дорожкам, горным
