кадром рассказывал о том, что Глебу и так было хорошо известно: что девушка раньше работала по той же специальности в Москве. Сказали и то, чего Глеб еще не знал: по рассказам подруги, ее искали люди, приехавшие на машине с московскими номерами. Журналист предположил, что у девушки остались какие-то столичные долги.
– Ты что, знал ее? – спросила из-за спины Майя.
– Да, – глухо ответил Глеб.
– Широк круг твоих контактов, – спокойно заметила она.
– Анька из-за меня погибла, – выдохнул Глеб. Молчание Майи требовало продолжения, и Железнов объяснил: – Над ней издевались, я вступился. И вот результат.
– Не думаю, что ты виноват, – сказала Майя. Она была уже в брюках, но дело не в этом: она снова была директоршей. – Они за тобой не приедут?
– Как они меня найдут? – усомнился Глеб.
– Не знаю. Ее же нашли.
– Нет, они меня не найдут.
– Я надеюсь, ты в драку ввязываться не собираешься? – спросила Майя.
– Н-не знаю, – промычал застигнутый с поличным Железнов. Именно об этом он сейчас напряженно размышлял.
– Я прошу не делать этого, – тихо сказала Майя, вновь став женщиной. – Ей не поможешь. Лучше не трогать зло.
– А ты за меня выйдешь? – спросил Глеб, снова обнимая ее плечи.
– Не сию минуту, – сказала она, ловко вывернувшись из его рук.
– Но ты вообще-то не против? – вслед уходившей Майке крикнул Глеб.
– Вообще – нет, – на секунду обернувшись, ответила Майя.
15
Впервые за столь многотрудные полгода Глеб отдыхал и телом, и душой.
Он присел на корточки и гладил нежный, упругий, чуть подсохший мох так, как если бы это была его любимая собака.
Он лег на темно-зеленый ковер и, как щенок, пару раз перекатился через спину.
Мох оказался все же не совсем сухим: как-никак болотное растение. Рукав рубашки немного намок.
Но какое же это славное ощущение – в тридцать шесть лет почувствовать себя щенком!
Он пополз по податливому мху на четвереньках, наблюдая мир с высоты в пару десятков сантиметров. Этот мир был вовсе не похож на тот, что видится с почти двухметровой высоты.
На мгновение пришла мысль, что кто-нибудь его в таком положении может увидеть. Обсмеют начальничка-то!
Ну и пусть видят. Ему хорошо тут. Ему наконец стало хорошо.
А вот и он.
Черноголовик и сверху красив. Но когда к нему подползаешь сбоку и его крепкая, синеющая на срезе ножка закрывает тебе солнце – это совсем другое дело. Даже укусить захотелось за глянцевую шляпку, как это с удовольствием делала их старенькая, умудренная жизнью лошадь.
Но кусать все же благоразумно не стал. Вместо этого губами снял две крупные, чуть не с вишню, ягоды голубики, выросшие на одиноком кустике рядом с благородным грибом. Он все же не лошадь, сырые грибы есть. Хотя нужда заставит, что угодно съешь, не поморщишься.
Умеренно-сладкий вкус перезрелой голубики приятно растворился во рту.
Все. Пора вставать. Бизнес не ждет.
Он поднялся на ноги, отряхнул брюки от приставших веточек и хвои, после чего огляделся.
Как здесь славно! Большая Болотина, расположенная совсем недалеко – вон за той стеной елок, – тоже по-своему притягательна. Но если здесь душа отдыхает мягким восторгом, то там чувства гораздо более сильные: так, наверное, девятый вал вызывал у терпящих кораблекрушение, кроме стылого страха смерти, еще и чувство упоительного – опять же смертельного – восторга перед силой взбудораженной воды.
Внезапно обостренный слух лесного человека – а даже полвека в городе не отменят заложенного с рождения – засек посторонние звуки. И тут же определил их как неопасные.
Средь деревьев замелькала фигурка Майи.
Глеб облегченно вздохнул: если б это был медведь, добирающий жиры перед близкой зимой, радости было бы мало. Это только в детских сказках Топтыгин – неуклюжий и добрый увалень. В тайге он очень даже уклюжий. И очень недобрый. По крайней мере мед – далеко не главный ингредиент его диеты: при случае этот зверь может и лося завалить, не то что человека.
– Майка! – окликнул он издали, чтобы не напугать женщину. Она резко остановилась, взмахнув руками, как большая птица, чтобы погасить скорость. И бросилась прямо к Глебу.
Теперь он видел, что дама очень испугана.
– Что случилось? – спокойно спросил Глеб, слегка сжав узкие плечи Майи. Он с удовольствием сжал бы их и покрепче – и не только плечи, – но хорошо помнил прежние попытки.
– Вас… тебя убивать приехали.
– Ого, – присвистнул Железнов. – Откуда такая информация?
– Я не дура, – огрызнулась Майка. – Телевизор вместе смотрели.
«Это верно, – подумал Глеб. – И не дура, и не трусиха».
– Кто приехал? – поинтересовался он.
– Двое. Один высокий, спортивный. Лицо злое. Второй – небольшой, полный, в очках, глаза противные. Гном комплексующий.
Глеб аж вздрогнул: не такое уж детальное описание дала девушка, а юрист фирмы, сначала нанявшей Аньку на ее работу, а потом произведшей с ней окончательный расчет, предстал как живой.
– На чем они прикатили? – спросил он.
– На джипе импортном. У них ружья.
– Охотничьи?
– Короткие. С толстыми стволами.
«Понятно, – сделал вывод Глеб. – Помповики тоже относятся к охотничьим стволам, но охотятся с их помощью, как правило, на людей».
– Они сразу к твоему дому пошли, – расстроенно продолжила Майка.
– Не волнуйся. Даже если они за мной – лес велик.
– У них – собака, – выдохнула женщина.
А вот это уже серьезно. Очень серьезно, с учетом того, что собачий лай дважды прорезался в напоенном запахом смолы и грибов воздухе.
– Все, Майя, – принял решение Глеб. – Тебе – туда. – Он показал рукой на натоптанную лесную дорожку, шедшую в городок в обход Большой Болотины.
– Я останусь с тобой!
– Да ну! – усмехнулся Железнов. – Поразил-таки московский бизнесмен сердце сельской красавицы?
– Об этом мы потом поболтаем, – сверкнула глазами Майка.
– Вот именно. Потом. – Тон Глеба был спокоен, но женщина сразу сникла: в таких эпизодах – и сейчас, и, может быть, в дальнейшем – решать не ей.
Эх, было бы только это дальнейшее!
– Жалеешь, что меня тогда прогнала? – улыбаясь, спросил Глеб.
– Жалею, – просто ответила она.
– Ничего, наверстаем, – пообещал он, но жесты его словам совершенно не соответствовали. Он развернул Майю в нужном направлении и слегка подтолкнул. – Не останавливайся, не кричи. Никому ничего не рассказывай. Через два часа я буду у тебя.
– Они тебя убьют! – остановилась и почти закричала Майя. Он закрыл ей рот ладонью и приказал:
– Вперед!
И строптивая Майка послушалась. Не оглядываясь, побежала в сторону городка. Несколько
