– Я сбегаю, – спохватился Фролов. – Как же сразу не догадался.
– Не надо бегать. Он к нам сам приедет. – Лида заговорила загадками. – Сразу после двенадцати.
Правда, и разгадка нашлась почти сразу же.
Позвонили в дверь.
– Это ко мне, – сказала Лида и вышла в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
Ничего не понимал Сергей Петрович. И понимать не хотел. Когда человеку и так хорошо, зачем еще какие-то аналитические мысли? Только сбивать кайф.
Лидочка отсутствовала довольно долго. А когда наконец послышался ее голос, сказанное удивило Сергея Петровича чрезвычайно.
– Свет погасите, пожалуйста! – потребовала его квартирантка.
Сергей Петрович повиновался.
– И откройте дверь!
Сергей Петрович открыл.
На пороге полутемной комнаты – в этой питерской квартирке и днем-то было не слишком солнечно! – появился ангел во плоти.
В руках у ангела был небольшой торт, на котором ярко горело много-много свечек.
– С днем рождения, Сергей Петрович!
– Откуда вы узнали?.. – ошеломленно спросил Фролов. Но уже через мгновение догадался: – Мотель в Чудове! Смотрели в паспорт?
– Ужасный поступок? – рассмеялась Лидочка.
– Чудесный! – искренне прошептал Сергей Петрович.
Потом они пили чай и ели торт. Свечки Фролов задул одним махом, чему сам очень обрадовался – есть еще порох в пороховницах.
Торт ели жадно и почему-то руками, как дети. Может, потому, что Сергей Петрович расспрашивал Лидочку об Аньке? Ему был очень интересен этот ребенок, он даже фотку Анькину отдавать не хотел.
Но все – и самое плохое, и самое хорошее – когда-нибудь да заканчивается. Правда, вслед за этим, как правило, начинается что-то новенькое.
11
Сергей Петрович лег спать, ясно понимая, что быстро теперь точно не заснет. Он мучительно прислушивался к звукам за стенкой и был готов поклясться, что характерного скрежета ключа сегодня не слышал.
Что же это значит?
Просто забыла?
Или ситуация изменилась?
А может, вчера закрыла дверь машинально и он раздумывает над интерпретацией несуществующих обстоятельств?
О Господи! Просто голова раскалывается.
А вдруг она его приглашает? И он, боясь пошевелиться, упускает свой единственный и последний шанс?
А вдруг, если он попытается прийти к ней, она испугается и возмутится или – еще хуже – расплачется, как вчера ночью, в дороге, и все, что случилось сегодня, будет испачкано и смято?
Неизвестно, сколько бы еще промучился Сергей Петрович, так ни на что и не решившись, если бы в полной тишине, нарушаемой лишь редкими ночными машинами за высоким окном, внезапно не возник тонкий отчетливый звук.
Это скрипнула дверь в комнате Лидочки.
«Куда она собралась?» – только и успел подумать Фролов, как ее фигурка – с размытыми сумраком очертаниями – возникла в проеме двери.
– Вы спите? – шепотом спросила Лидочка.
– Нет, что вы! – чуть не закричал Сергей Петрович, испугавшись, что она сочтет его спящим и уйдет. – Я совсем не сплю.
– И я тоже, – негромко, но уже не шепотом, сказала девушка, обхватив себя руками, – видно, холодно было в одном фланелевом халатике. Теперь, когда она подошла поближе, даже скудного заоконного света хватало, чтобы разглядеть ее всю. И вид ее заставил забиться сердце Сергея Петровича радостно и тревожно.
– Вы так замерзнете, – сказал он. Сказал без какой-либо задней мысли, то, что думал. За нее он теперь переживал уж точно не меньше, чем за себя.
– Не успею, – улыбнулась Лидочка, присела на кровать Сергея Петровича, аккуратно приподняла край легкого одеяла и юркнула под него. – Вы напуганы? – спросила она.
– Нет, – ответил Фролов.
Наверное, секунд тридцать они оба молчали.
Сергей Петрович не очень понимал, что происходит, и действительно страшно боялся неловким поступком или словом все испортить. А Лида повернулась на бок, к нему лицом и внимательно смотрела на Фролова блестящими глазами.
А потом она протянула к нему руку и погладила по голове. Примерно так же, как во время грозы за Чудовом – он ее.
– Вы и в самом деле напуганы, – улыбаясь, сказала она.
– Похоже на то, – теперь уже абсолютно честно выдохнул Фролов.
– Чего же вы боитесь?
– Что сделаю что-нибудь не так и вы уйдете.
– Что может мужчина сделать не так с женщиной, пришедшей к нему в постель? – мягко спросила Лидочка.
«Значит, это произошло? Значит, случилось? Но можно ли этому верить?»
– Я не обидела вас? – уже без улыбки тихо спросила Лидочка. – Вот уж чего бы совсем не хотела…
– Да вы что! – наконец вышел из оцепенения Фролов. – Просто я не сразу поверил!
– А теперь верите?
– А теперь – будь что будет. – Он повернулся к ней и по-мужски властно обнял за теплые плечи. – Все равно я уже счастлив.
Она прильнула к нему, тоже обняла его руками. Он, теряя голову, искал губами ее губы, но Лидочка неуловимо отворачивала лицо. Впрочем, его уже это не волновало – теперь он точно знал: она не уйдет, она – его, сейчас и немедленно, и это было самым главным знанием на данный момент, вызывающим острое, ничем не сдерживаемое ощущение счастья.
Он нежно перевернул Лидочку на спину – она и не думала противиться, – начал расстегивать мягкий халат. Под тканью – даже не ладонями, а всем своим естеством – ощутил ее мягкую нежную грудь.
Запутавшись неловкими пальцами в пуговицах, уже не смог остановиться и просто задрал наверх низ халата. В полутьме забелели Лидочкины бедра – под халатом не было ничего.
– Ой, подожди! – вдруг попыталась выскользнуть из его рук Лидочка.
– Что, милая? – не понял Фролов.
– Нельзя без… – зашептала девушка, так и не выговорив, без чего нельзя. – Дни опасные.
– Я так хочу ребенка, – чуть не заплакал Сергей Петрович. – Не бойся, я буду работать как вол.
– Не надо, пожалуйста. – Лидочка теперь тоже чуть не плакала. – Возьми, в кармане халата.
Сергей Петрович, с трудом оторвавшись от ее тела, достал из неглубокого кармашка искомый квадратик.
Фролова вовсе не покоробило его наличие: она просто обязана думать о себе, ведь за ней – Анька. И к тому же она еще не знает, что теперь прикрыта его, фроловскими, плечами. Пусть не могучими, но надежными – стопроцентно.
И наплевать, что он не лидер. И что не миллионер.
На Лидочку и Аньку его вполне хватит.
Лидочка, поняв, что проблема исчезла, сама легла так, чтобы ему было удобнее, даже
