– Спи спокойно, господин! – Она задыхалась. Вышла, но я успел заметить на ее глазах слезы.
Что ж, женщина имеет право плакать, даже если она солдат. Я сам сегодня плакал.
Я налил себе вина, пил его и размышлял. В основном о загадке Калкру. И для этого были причины.
Что такое Калкру?
Я снял цепь с шеи, открыл ящичек и стал рассматривать кольцо. Закрыл ящичек и поставил его на стол. Я чувствовал, что пока размышляю, лучше убрать кольцо подальше от сердца.
У Двайану были сомнения относительно этого чудовища: на самом ли деле оно Дух Пустоты? Я, Лейф Ленгдон и пассивный Двайану, теперь не сомневался, что это не так. Но я не мог и принять теорию Барра о массовом гипнозе. А мошенничество вообще вне вопроса.
Кем или чем бы ни был Калкру, он, как сказала ведьма, существовал. Или по крайней мере существовала тень, которая при помощи ритуала и кольца становилась материальной.
Я думал, что мог бы принять все происшествие в оазисе за галлюцинацию, если бы оно не повторилось здесь, в земле теней. Нет никаких сомнений в реальности жертвоприношения, которое я совершил; никакого сомнения в уничтожении – поглощении – растворении – двенадцати девушек. Нет сомнения в том, что Йодин верил в способность щупальца уничтожить меня, в том, что оно уничтожило его самого. И подумал, что если жертвы и Йодин стоят где-то в боковом крыле и смеются надо мной, как предполагал Барр, то это крыло где-то в другом мире. И к тому же глубочайший ужас малого народа, ужас большинства айжиров – и восстание в древней земле айжиров, вызванное тем же ужасом, которое уничтожило в ходе гражданской войны саму землю айжиров.
Нет, чем бы ни было это существо, как бы ни противоречило его признание науке, как бы его ни называть – атавизм, суеверие, – оно существовало. Оно не с этой земли, несомненно. Оно не сверхъестественное. Точнее сверхъестественное, если считать таким приходящее из другого измерения или из иного мира, недоступного нашим органам чувств.
И я подумал, что наука и религия действительно кровные сестры, именно поэтому они так не выносят друг друга. Ученые и богословы одинаковы в своем догматизме, в своей нетерпимости.
Но как есть в церкви люди, чей мозг не окаменел в религиозном догматизме, так же и в лабораториях можно встретить людей с неокаменевшим мозгом. Эйнштейн, который осмелился бросить вызов всем нашим представлениям о пространстве и времени в четырехмерном мире, в котором само время является измерением, который дал доказательства существования пятимерного пространства вместо четырехмерного, доступного нашим органам чувств… возможность того, что десятки миров совмещаются в пространстве вместе с нашим… энергия, которая может стать материей, если настроить ее на другую вибрацию… и все эти миры не подозревают о существовании друг друга… полностью опровергнутая старая аксиома, что два тела не могут одновременно занимать одно и то же пространство…
И я подумал: что если давным-давно один из айжиров, древний ученый, обнаружил все это? Открыл пятое измерение, помимо длины, высоты, ширины и времени? Или открыл один из тех смежных миров, чья материя проникает сквозь щели нашего мира? И, открыв этот мир, он нашел средства вызывать жителей этого мира в наш, дал им возможность проникать к нам? Звуком и жестом, кольцом и экраном создал ворота, через которые могут проходить эти существа из другого мира – или по крайней мере становиться видными. Какое оружие приобрел этот открыватель, какое оружие получили жрецы!
Если это так, то одно или множество существ ютятся в этом входе в поисках глотка жизни? Воспоминания, завещанные мне Двайану, говорили, что в земле айжиров существовали и другие храмы, помимо того, в оазисе. То же ли самое существо появлялось во всех храмах? То же ли существо, появлявшееся в экране храма оазиса, появляется и в храме земли миража? Или их много – существ из другого измерения или из другого мира, тех, что алчно отвечают на призыв? Не обязательно, чтобы в своем мире эти существа имели форму Кракена. Возможно, именно такую форму они принимают на выходе под влиянием законов природы.
Некоторое время я размышлял над этим. Мне казалось, что это объясняет появление Калкру. И если это так, то чтобы избавиться от Калкру, нужно уничтожить средства, при помощи которых он появляется в нашем мире. Именно это и хотели сделать древние жители земли айжиров.
Но почему только представители древней крови могут вызывать?..
Я услышал негромкий голос у двери. Неслышно подошел, прислушался. Открыл дверь: со стражниками говорила Люр.
– Что тебе нужно, Люр?
– Я хочу поговорить с тобой. Это займет немного времени, Двайану.
Я рассматривал ведьму. Она стояла неподвижно, в глазах ее не было вызова, не было расчетливости – только просьба. Рыжие пряди падали на белые плечи. Она была без оружия, без украшений. И выглядела моложе, чем всегда, какая-то жалкая. У меня не было желания насмехаться над ней или отказывать. Напротив, во мне шевельнулась жалость.
– Входи, Люр… и говори, что у тебя на уме.
Я закрыл за ней дверь. Она подошла к окну, выглянула в тускло светящуюся ночь. Я подошел к ней.
– Говори тише, Люр. Девушка спит в соседней комнате. Пусть спит.
Она без всякого выражения сказала:
– Я хотела бы, чтобы ты никогда не появлялся здесь, Желтоволосый.
Я подумал о Джиме и ответил:
– Я тоже хотел бы этого, ведьма. Но я здесь.
Она прислонилась ко мне, положила руку мне на сердце.
– Почему ты так меня ненавидишь?
– Я не ненавижу тебя, Люр. Во мне ни к кому нет ненависти – только к одному.
– И это?..
