«Если Локарнские соглашения будут заключены, мы потеряем тот козырь, который мы имеем со времен Рапалльского договора в отношении союзников, когда мы могли указать на возможность более тесной связи с Россией, не исключая даже возможности военного сотрудничества».
В письме президенту Гинденбургу от 28 ноября 1925 г. Брокдорф-Ранцау даже просил о своей отставке и лишь после соответствующей просьбы президента согласился остаться на своем посту в Москве.
Локарнские документы были подписаны в Лондоне 1 декабря 1925 г. 28 февраля 1926 г. Германия подала официальное заявление о вступлении в Лигу Наций. Однако на чрезвычайной сессии Лиги в Женеве в марте 1926 г. прием Германии в Лигу Наций был блокирован из-за претензий Польши, Испании и Бразилии на место постоянного члена Совета Лиги, обещанного Германии. 17 марта 1926 г. Бразилия наложила вето на прием Германии. Лишь 8 сентября 1926 г. седьмая сессия Ассамблеи Лиги Наций приняла решение о принятии Германии в Лигу с предоставлением ей постоянного места в Совете Лиги.
Наряду с конференциями в Лондоне и Локарно, результаты которых означали «замирение» Европы на антисоветской основе, ослабление позиций Франции и усиление положения Англии и Германии, в Европе произошло еще одно событие, также имевшее свое влияние на советско-германские отношения и, в первую очередь, на их военную сферу — 17 июня 1925 г. в Женеве был подписан «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств». Согласно протоколу, 37 государств, подписавшие его, заявили, что они признают запрещение использования на войне «удушливых, ядовитых или других подобных газов, равно как и всяких аналогичных жидкостей, газов и процессов», сформулированное в Гаагской декларации 1899 г., системе версальско-вашингтонских договоров. Кроме того, 37 государств согласились распространить это запрещение на бактериологические средства. Депозитарием протокола, ратификационных грамот и документов о присоединении к нему других государств стала Франция.
10 мая 1926 г. Протокол вступил в силу, 5 апреля 1928 г. к нему присоединился СССР. В Протоколе о присоединении к нему были сделаны две оговорки о том, что СССР принимает обязательство только по отношению к государствам, его подписавшим и ратифицировавшим и что протокол перестает быть обязательным для СССР «в отношении всякого неприятельского государства» и его союзников, вооруженные силы которого «не будут считаться с воспрещением» протокола. Кстати, в приказе РВС СССР от 21 июня 1929 г. о введении в действие Полевого устава РККА 1929 года (ПУ-29) говорилось: «Средства химического нападения, указания на которые имеются в Полевом уставе, будут применяться Рабоче- Крестьянской Красной Армией лишь в том случае, если наши классовые противники применят их первыми».
Глава 12
Договоренности 1925–1926 гг. и визит Уншлихта в Берлин (март 1926 г.)
После ратификации Рапалльского договора Совет Труда и Обороны (СТО) РСФСР создал комиссию под председательством наркома внешней торговли Красина для выработки текста торгового договора с Германией. Была сформирована также подкомиссия, которая стала заниматься вопросами экономических отношений с Германией. Были обсуждены все стороны хозяйственных отношений с Германией, сформулированы основные положения торговой политики, таможенного тарифа и т. д.[229]
Одновременно подготовкой договора занимались в Берлине. 11 августа 1922 г. канцлер Германии Вирт созвал с этой целью межведомственное совещание. Работа над текстом договора была поручена сначала В. Вальроту, а с февраля 1923 г. — П. фон Кернеру, возглавившему германскую делегацию на начавшихся в Берлине двусторонних переговорах по данному вопросу.
В результате переговоров стороны условились дополнить Рапалльский договор рядом соглашений:
транспортным, таможенным, страховым, консульским, концессионным урегулированием и т. д. После летнего перерыва переговоры возобновились 13 сентября 1923 г. и велись без перерывов до мая 1924 г., когда они были прерваны из-за налета и обыска, совершенного германской полицией в советском торгпредстве в Берлине 3 мая 1924 г. Лишь 15 ноября 1924 г. в Москве после урегулирования этого «майского инцидента» переговоры были возобновлены и далее проходили в несколько этапов: ноябрь — декабрь 1924 г., февраль — апрель, май — июль и сентябрь — октябрь 1925 г. Главными условиями сотрудничества советские представители выдвинули признание монополии внешней торговли и предоставление кредитов. 19 декабря 1924 г. Берлин согласился признать монополию советской внешней торговли, и стороны занялись разработкой текстов отдельных соглашений.
Началу следующего этапа переговоров предшествовала активизация переориентации внешнеполитического курса Германии. Ее лидеры рассчитывали, что факт продолжавшихся с СССР переговоров даст им козырь в дипломатической игре с западными державами. С другой стороны, они с опасением следили за оживлением советско-французского диалога. Оба эти момента вынуждали германскую дипломатию во главе со Штреземаном, затягивая советско-германские переговоры, поддерживать впечатление, что между Германией и СССР возможно не только экономическое сотрудничество, но и дальнейшее политическое сближение[230]. Поэтому начавшийся 27 февраля 1925 г. очередной этап переговоров в течение марта шел весьма интенсивно, и в результате были согласованы тексты нескольких соглашений.
В период с марта по июль 1925 г. были обсуждены наиболее сложные вопросы: применение принципа наибольшего благоприятствования, экстерриториальности торгпредства в Берлине и его отделения в Гамбурге, предоставление кредита, условия советских сельскохозяйственных поставок. Советское правительство считало, что данный этап должен был стать последним и либо завершиться подписанием договора, либо констатацией невозможности выработки договора. В этот момент отсутствие у Кернера полномочий на подписание договора и «дело немецких студентов» поставили переговоры в трудную ситуацию.
Начавшееся 26 октября 1924 г. арестом двух немецких студентов в СССР «дело» было сфабриковано органами ГПУ с конечной целью повлиять на германскую сторону и не допустить судебного процесса над сотрудником ГПУ Скоблевским, арестованным немецкой полицией в Германии в горячие дни октября — декабря 1923 г. Тем не менее в январе 1925 г. В Ляйпциге начался судебный процесс над Скоблевским («дело ЧК»). 22 апреля 1925 г. суд приговорил советского чекиста к смертной казни, но затем этот приговор был заменен пожизненным заключением. «В ответ» суд в Москве в июне 1925 г. приговорил к смертной казни студентов.
В последние дни августа 1925 г. немецкая сторона пришла к выводу, что дальнейшее использование шумихи вокруг «дела ЧК» для затягивания переговоров не в ее интересах. 22 августа Штреземан дал также указание Ранцау не ставить подписание договора в зависимость от переговоров с западными державами. В первой половине сентября в Москве была достигнута договоренность по спорным вопросам — по наибольшему благоприятствованию и транзиту. В начале октября 1925 г. накануне Локарнской конференции Чичерину на переговорах в Берлине с высшим политическим руководством Германии удалось достичь принципиальной договоренности о заключении нового советско-германского политического соглашения после вступления Германии в Лигу Наций, а также о подписании советско-германского торгового договора.
В эти же дни в Берлине немецкий банковский консорциум по соглашению от 3 октября 1925 г. в виде обмена письмами между «Дойче Банк», Госбанком СССР и советским торгпредством предоставил СССР краткосрочный кредит в размере 75 млн. марок (сначала речь шла о 100-миллионном кредите) для закупки в Германии товаров.
12 октября 1925 г. в Москве был подписан договор между СССР и Германией: с советской стороны его подписали М. М. Литвинов и Я. С. Ганецкий, с германской — У. фон Брокдорф-Ранцау и П. фон Кернер. Договор состоял из общих постановлений, заключительного протокола (восемь статей) и семи соглашений:
