немцев вплоть до 1933 г., причем советские летчики испытывали немецкие самолеты в воздухе.
Советская сторона в 1930–1932 гг. также устраивала показ своей авиационной техники и вооружений (например, авиационный пулемет Дегтярева в июле 1930 г.), но лишь в сентябре 1931 г. в Тушине под Москвой была устроена широкая демонстрация советской авиатехники. Правда, по мнению немецких участников (Ф. Фельми, Х. Шпайдель, К. Друм, В. Виммер), это были в основном устаревшие модели. И хотя советские авиаконструкторы занимались разработкой новых типов самолетов (например, АНТ-14, АНТ-20, ТБ-1, ТБ-3, ТБ-4), немцам их старались не показывать. Причиной было очевидное нежелание демонстрировать то, что прогресс в советском авиастроении достигался во многом за счет элементарного освоения и тиражирования достижений иностранной, в том числе немецкой, технической мысли, хотя в этом, конечно, нет ничего предосудительного. В октябре 1932 г. «испытательный» период в Липецке закончился, в 1933 г. там проходили обучение лишь молодые немецкие летчики.
Итоговую картину относительно подготовки летного и технического состава для советских ВВС в Липецке составить сложно, хотя можно однозначно сказать, что научились у немцев в авиационном деле многому. Достаточно упомянуть, что советские летчики обучались на основе наставлений и инструкций, разработанных в Липецке. В декабре 1932 г. Фельми передал Меженинову около десятка наставлений по ведению боевых действий в воздухе. Что касается немцев, то всего в период с 1925 по 1933 г. в Липецке прошел подготовку более 120 немецких боевых летчиков и около 100 летчиков-наблюдателей (всего порядка 270 человек), причем последний выпуск был осуществлен летом 1933 г. Кроме того, примерно 220–230 летчиков-истребителей и летчиков-наблюдателей было подготовлено в самой Германии на основе уникального опыта, приобретенного в авиационной школе Липецка. Таким образом, по свидетельству немецкого генерала X. Шпайделя, к 1933 г. благодаря Липецку было подготовлено около 450 немецких летчиков различной квалификации[317]. Некоторые из них стали настоящими асами и прославились в годы второй мировой войны, действуя в том числе и на германо- советском фронте. Генералами «люфтваффе» стали прошедшие обучение в Липецкой школе X. Шпайдель, К. Штудент, X. Ешонек, В. Виммер, Э. Кваде, Г. Кастнер, О. Деслох и др.
В первой половине 1929 г. танковая школа приступила к практическому обучению. На первых 4- месячных курсах, с 15 марта по 15 июля, необходимое обучение прошел постоянный состав, а затем, с 15 июня по 15 ноября, и первая группа переменного состава, в которую входило 10 немецких и 10 советских курсантов. Учебная программа Казанской школы включала теоретический курс, прикладную часть и технические занятия. В рамках теоретического курса слушатели изучали типы танков и их общее устройство, конструкцию моторов, виды оружия и боеприпасов, тактику боевых действий танковых войск и вопросы взаимодействия, особенности материально-технического обеспечения (подвоза) на поле боя. Прикладная часть включала обучение езде по ровной и пересеченной местности и в различных условиях (днем, ночью с использованием фар и без них, при использовании дымов), форсирование водных преград по дну, обучение стрельбе и проведение боевых стрельб, отработку действий в составе подразделений (до роты включительно), способы взаимодействия с другими родами войск, вопросы управления в бою и на марше. На технических занятиях слушатели получали практику технического обслуживания и ремонта танков.
Школа состояла из четырех основных подразделений: учебные классы, испытательное отделение, технический отдел, бухгалтерия. Основные участки в начальный период работы танковой школы возглавляли капитан X. Пирнер (испытательное отделение), капитан Фр. Кюн (учебные курсы) и лейтенант Бернарди (переводчик). На постоянной основе в Казани работали инженеры фирм «Крупп», «Райнметалл», «Даймлер-Бенц», разрабатывавших первые немецкие танки. Материальной базой сначала служили шесть танков, поставленные «Крупном» по соглашению, заключенному в Москве в мае 1929 г. В мае 1930 г. в школу прибыли еще четыре легких танка (два танка фирмы «Даймлер-Бенц» и два английских танка фирмы «Карден-Ллойд»).
Начальником танковой школы был немец: в 1929 г. — подполковник В. Мальбрандт (директор Маркарт), в 1929–1932 гг. — Л. Риттер фон Радльмайер (директор Раабе), в 1932–1933 гг. — полковник И. Харпе (директор Хаккер)[318]. Он подчиняйся руководству райхсвера в лице руководителя «Центра Москва» и ВИКО Лит-Томзена и руководил административно-хозяйственной, учебно-строевой жизнью школы. В распоряжение начальника школы был выделен штатный помощник — комбриг Ерошенко, подчинявшийся советским инстанциям. В его функции входило оказание помощи немцам при решении всех текущих задач, а также урегулирование вопросов, связанных с работой и учебой в школе советского персонала. Затраты на 1929 г. для немецкой стороны составили 1,5 млн. м., в 1930 г. — 1,24 млн. м.
Занятия в танковой школе проходили планомерно в соответствии с учебной программой. Одновременно на курсах школы обучалось не более 12 немцев. Учеба продолжалась довольно долго. Два года в летнее время в России проходила практическая подготовка танкистов и одну зиму в Берлине — теоретические занятия. Каждый немецкий курсант осваивал навыки и механика-водителя, и командира танка, и радиста, и наводчика орудия. В 1929/30 гг. курсы закончили 10 немецких офицеров, в 1931/32 гг. — 11 и в 1933 г. — 9, то есть всего 30 человек. Некоторые из выпускников «Казани» стали впоследствии генералами, воевали на восточном фронте в годы второй мировой войны. Это В. Томале, Фр. Кюн, начальники школы Л. Р. фон Радльмайер, Ю. Харпе.
За этот же период (1929–1931 гг.) на курсах ТЕКО прошло обучение 65 советских офицеров. Это были строевые командиры танковых и мотомеханизированных частей РККА, преподаватели бронетанковых вузов и инженеры (танкисты, артиллеристы, радисты). В отличие от немецких курсантов их состав менялся ежегодно. Москва, учитывая важность непосредственного соприкосновения с иностранным опытом, старалась пропустить через школу максимальное количество курсантов. Так, летом 1932 г. на тактических занятиях с использованием трех танковых взводов РККА участвовало 100 человек. Тогда в Казани с инспекцией находился куратор школы, начальник инспекции № 6 генерал О. Лутц, его сопровождал знаменитый впоследствии X. Гудериан. В мае 1933 г. Гудериан в составе делегации Боккельберга вторично посетил СССР. Он осматривал тракторное и танковое производство в Харькове.
Для проведения строевых и тактических занятий и одновременно испытания техники в распоряжение ТЕКО была выделена рота в составе двух взводов танкеток Т-27 и одного взвода танков МС-1. Немцам было предложено в порядке компенсации привезти из Германии новый 3-тонный танк и 8-колесную плавающую бронемашину, что и было сделано.
Пожалуй, первым высоким визитером из Берлина на «Каме» в сентябре 1928 г. стал начальник генштаба райхсвера ген. В. фон Бломберг. Он остался довольным темпами подготовительных работ. Первая совместная оценка танковой школы была дана 5 сентября 1929 г. во время беседы наркома обороны СССР Ворошилова с новым начальником генштаба райхсвера генералом Хаммерштайном-Эквордом, прибывшим в Советский Союз с визитом.
Немец выразил удовлетворение состоянием дел и высказал пожелание,
«чтобы в Казани дальше все шло по-прежнему, как оно есть сейчас: производство опытов с одной стороны и обучение — с другой стороны. Но мы хотели бы увеличить число курсантов с 10 до 20, чтобы лучше использовать затраченный капитал».
Касаясь ранее сделанного советским военным руководством предложения о создании при школе научно-исследовательского отдела, Хаммерштайн заявил:
«Мы в Казани не хотим организовывать конструкторское бюро. Там имеются инженеры тех заводов, которые нам танки доставляют и которые ищут ошибки в их конструкции. Последние, в свою очередь, устраняются конструкторскими бюро соответствующих заводов в Германии <…> Было бы хорошо, — продолжил он, — если несколько русских инженеров работали бы с нами. Нам это было бы приятно, так как русские специалисты могли бы помогать и сами знакомиться с нашей работой. Кроме того, мы могли бы тогда обменяться теми чертежами и описаниями танков, которые имеются в (нашем) распоряжении — заграничные материалы — и ознакомиться с русскими танками».
