type='note'>[364]. Размышления Лунева по этой проблеме чрезвычайно важны, поскольку его «Докладная записка» стала основой доклада Уншлихта в Политбюро ЦК ВКП(б) и Сталину от 31 декабря 1926 г.[365], на основании которой ареопаг высшей власти в СССР принимал решения по обеспечению военного строительства в СССР.
В декабре 1926 г. СТО, как известно, была утверждена первая шестилетняя программа военного кораблестроения (1926–1932 гг.). Она предусматривала строительство 12 подводных лодок, 18 сторожевых кораблей, 36 торпедных катеров, капитальный ремонт линейного корабля «Октябрьская революция» (бывший «Гангут»), достройку крейсеров «Червона Украина», «Красный Кавказ», а также нескольких эскадренных миноносцев[366]. Реализация этой программы шла трудно. И не случайно наркомвоенмор и член Политбюро ЦК ВКП(б) Ворошилов, выступая на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.), говорил об «архаических пережитках в военной промышленности» и о производствах «чуть ли не времен Ивана Калиты». Действительно, состояние судоремонтных заводов выглядело не лучшим образом. Собственными силами выполнить программу кораблестроения было не под силу. Существовало всего семь судостроительных заводов, причем Балтийский, Николаевский, Ленинградский (им. Марти) заводы, а также Дальзавод и Сев. морской завод были построены еще в прошлом веке, а второй Николаевский завод и Северная верфь — в 1911 г.[367]
Между тем пауза в отношениях руководителей флотов обоих государств затягивалась. Она объяснялась как настороженностью руководства германского ВМФ, так и разоблачительной кампанией в связи с «гранатной аферой» и затянулась вплоть до середины 1928 г., когда по инициативе начальника ВМС Муклевича был поднят вопрос о заходе военных кораблей Балтфлота в порты Германии в период с 28 июля по 5 августа 1928 г. Первоначально это даже называлось «большой поход Балтийского флота», поскольку предполагалось, что Германию (Киль, Свинемюнде, Штеттин) посетят 9(!) эскадренных миноносцев. Реввоенсовет СССР данной акции придавал чрезвычайно большое значение, поскольку сие означало бы, что «впервые, после 10 лет» (т. е. после революции) кораблям Балтфлота удалось бы «совершить поход с заходом в заграничные порты»[368].
Однако Берлин, от которого Москва — по политическим соображениям — хотела получить согласие на заход советских кораблей, медлил.
2 августа 1928 г. полпред телеграммой в НКИД доложил, что заход до 11 августа невозможен из-за проходивших на Балтике маневров германского флота с боевыми стрельбами. Было предложено 21 сентября, причем как сообщил Корку германский адмирал Вотс, советским кораблям будет оказана «обычная встреча, предписываемая международными правилами». Крестинский в разговоре с заведующим Восточным отделом МИД Германии Дирксеном настаивал на организации «дружественного» приема[369]. Телеграмма Крестинского убедила Москву отложить «визит» Балтфлота в Германию до второй половины сентября, причем, РВС решил направить уже не 9, а 6 кораблей (2 дивизиона).
В начале сентября 1928 г. правительство Германии, возглавлявшееся социал-демократом X. Мюллером, приняло решение о строительстве «броненосца А», ставшего первым из «карманных линкоров» германского флота, возрождение которого происходило под руководством адмирала Рэдера. Германские коммунисты организовали тогда «весьма успешное наступление на социал-демократию» и предложили даже организовать референдум по вопросу о постройке броненосца, представив в министерство внутренних дел Германии соответствующий законопроект. Социал-демократы, — сообщал в Москву в сентябре 1928 г. советник советского полпредства в Берлине Н. Я. Райвид, — ответили «дикой травлей СССР по линии нашего военного флота», оперируя против КПГ «данными о наших морских вооружениях». В таких условиях прибытие советского военного флота «несомненно было бы использовано соц. демократами против коммунистов». С учетом антимилитаристских настроений в рабочем классе Германии «травля с-д могла бы иметь несомненный успех». Консультации с руководством КПГ показали, что оно рассматривало заход кораблей как тяжелый удар по их кампании против социал-демократов в связи с линкором. Коммунистам пришлось бы понести «политически тяжелое поражение», поскольку СДПГ использовала бы «дружественные отношения между обоими флотами» против них, как в свое время историю с «советскими гранатами». Поэтому полпредство предложило отложить заход советских военных кораблей до будущего года[370].
Год спустя, в июне 1929 г. вопрос о заходе кораблей Балтфлота Москва подняла вновь. Исходя из того, что «наилучший прием» советские суда могли ожидать в Вост. Пруссии, полпред рекомендовал устроить «встречу» обоих дивизионов советских кораблей в Пиллау (там будет «обеспечен теплый, даже может быть восторженный прием со стороны населения»).
Параллельно, в духе директив Политбюро[371] Крестинский и Путна 29 июня, на обеде в полпредстве «для наших и немецких военных» и по личной просьбе Муклевича в беседе с адмиралом Брутцером, заместителем командующего германских ВМС, подняли вопрос об установлении контактов с руководством германского флота и о поездке представителей советского ВМФ в Германию. Назывался руководитель делегации — командующий Черноморским флотом В. М. Орлов. Но когда немцы изъявили готовность разговаривать конкретно, РВС признал поездку несвоевременной. Подробно изложив в письме Ворошилову от 14 июля 1929 г. суть данного вопроса, Крестинский настойчиво рекомендовал наркому «решить вопрос о поездке положительно» и «договориться с немцами о сроке»[372].
В августе 1929 г. впервые состоялся заход военных кораблей советского Балтфлота в порты Германии. Два крейсера «Профинтерн» и «Аврора» посетили Свинемюнде, а отряд эскадренных миноносцев («Ленин» и «Рыков») — Пиллау[373]. Эта акция, — в общем-то рядовое явление в международной практике, тогда, будучи первой для военных кораблей СССР, выбиравшегося из тупика внешнеполитической изоляции и поэтому придававшего ей политическое значение, — прошла успешно. Если не считать того факта, что моряки, оказавшись в иностранных портах без валюты, ловко дурачили местных торговцев, расплачиваясь неконвертируемыми советскими рублями[374]. Таким образом, этот заход кораблей сразу же поставил и вопрос о необходимости обеспечения моряков валютой на стоянках в иностранных портах.
В 1929 г. полпредство трижды (в августе, сентябре и ноябре) поднимало перед руководством НКИД и РВС СССР вопрос о посылке в Берлин советской военно-морской делегации. Оно подчеркивало благоприятность момента для изменения длительное время отрицательного отношения германского флота к такому сотрудничеству и настаивало на необходимости закрепить «перемену курса» в этом отношении. Эта «перемена курса» проявилась между прочим и в ставшем известном в июне 1929 г. намерении германских ВМС создать в СССР школу морской авиации. Берлинская фирма «Рорбах Металл-Флюгцойгбау ГмбХ» намеревалась возвести на северном берегу Азовского моря советско-германский авиационный завод и проводить там на море и на суше необходимые испытания. Однако военный министр Гренер и МИД Германии энергично воспрепятствовали этой «самодеятельной» акции «райхсмарине»[375]. Полпредство придавало этому большое политическое значение[376]. Ведь таким образом в Германии расширялась бы база поддержки «рапалльской политики»[377].
В конце 1929 г. и РВС и штаб германских ВМС согласовали-таки сроки и программу первого визита советской морской делегации. В феврале 1930 г. группа морских офицеров во главе с командующим Черноморским флотом Орловым[378] прибыла в Берлин. В ее состав входили также командир соединения минных заградителей Балтфлота П. И. Смирнов (под псевдонимом Соколин), председатель военно-морской секции Военно-научного комитета (ВНК) при РВС А. И. Берг, его заместитель П. Ю. Орас, начальник артиллеристской секции ВНК Леонов. С немецкой стороны переговоры вели командующий ВМС Германии адмирал Рэдер, его заместитель адмирал Брутцер, а также морские офицеры Айхель Тилиссен, Ханзен. Немцы прямо сказали Орлову, что германский флот мало заинтересован в сотрудничестве с СССР в области вооружений, поскольку здесь Германия продвинулась гораздо дальше, чем Советский Союз. Но Брутцер отметил, что было бы неплохо использовать возможность для подготовки на территории СССР немецких летчиков морской авиации, так как самой Германии это было запрещено Версальским договором. Орлов пригласил немцев приехать с ответным визитом в СССР. Летом 1931 г. семь немецких летчиков морской авиации прошли обучение в Липецке.
Помимо Берлина делегация Орлова посетила Киль, Вильгельмсхафен, Гамбург, Бремен, Дюссельдорф.
