Да, умер он, давно замолк язык народа,Склонившего главу под тяжкий царский кнут;Но встанет грозный день, но воззовет свободаИ камни вопли издадут,И расточенный прах и кости исполинаСовокупит опять дух божий воедино.И звучным голосом он снова загудит,И в оный судный день, в расплаты час кровавый,В нем новгородская душа заговоритМосковской речью величавой…И весело тогда на башнях и стенахНародной вольности завеет красный стяг…1 марта 1846. МоскваАлексей Хомяков (1804–1860)
КРЕМЛЕВСКАЯ ЗАУТРЕНЯ НА ПАСХУ
В безмолвии, под ризою ночною,Москва ждала, и час святой настал:И мощный звон промчался над землею,И воздух весь, гудя, затрепетал.Певучие серебряные громыСказали весть святого торжества,И, слыша глас, ее душе знакомый,Подвиглася великая Москва.Все тот же он: ни нашего волненья,Ни мелочно-торжественных заботНе знает он, и вестник искупленья,Он с высоты нам песнь одну поет, —Победы песнь, песнь конченного плена!Мы слушаем; но как внимаем мы?Сгибаются ль упрямые колена?Смиряются ль кичливые умы?Откроем ли радушные объятьяДля страждущих, для меньшей братьи всей?Хоть вспомним ли, что это слово — братья,Всех слов земных дороже и святей?1849Александр Полежаев (1804–1838)
ИВАН ВЕЛИКИЙ
Опять она, опять Москва!Редеет зыбкий пар тумана,И засияли — головаИ крест Великого Ивана!Вот он, огромный Бриарей,Отважно спорящий с громами,Но друг народа и царей,С своими ста колоколами!Его набат и тихий звонВсегда приятны патриоту;Не в первый раз, спасая трон,Он влек злодея к эшафоту!И вас, Реншильд и Шлиппенбах,Встречал привет его громовой,Когда, с улыбкой на устах,Влачились гордо вы в цепяхЗа колесницею Петровой!Дела высокие славян,Прекрасный век Семирамиды,Герои Альпов и Тавриды,Он был ваш верный Оссиян,Звучней, чем Игорев баян!И он, супруг твой, Жозефина,Железный волей и рукойНа векового исполинаВзирал с невольною тоской.Москва под игом супостата,И ночь, и бунт, и Кремль в огне —Нередко нового СарматаСмущали в грустной тишине.Еще свободы ярой кликиТаила Русская земля;Но грозен был Иван ВеликийСреди безмолвного Кремля;И Святослава меч кровавойСверкнул над буйной головой,И избалованная славой,Она склонилась величавоПеред торжественной судьбой!Восстали царства; пламень браниПод небом Африки угас,И звучно, звучно с плеском дланейСлился Ивана шумный глас!..Люблю его в войне и мире,Люблю в обычной простоте,И в пышной пламенной порфире,
