Европа, после войны, значительно сократила ассигновки на содержание и оборудование научных учреждений, в России организован целый ряд исследовательских институтов, организовано несколько новых университетов, широко поставлено изучение недр земли, открыто немало новых месторождений различных руд, сделан ряд ценнейших научных открытий, технических изобретений, применяются новые методы борьбы с вредителями хлебных злаков и с полевыми грызунами, осушают болота, улучшаются породы скота и т. д. Непрерывно идёт электрификация страны, строятся новые фабрики, постепенно возникают новые производства.
Создана совершенно своеобразная пресса, до пустяковых мелочей быта внимательная к жизни рабочих и крестьян. Может быть, не меньшее культурное и политическое значение, чем большие газеты столиц, имеют бесчисленные маленькие газетки, которые издаются рабочими фабрик, типографий, трамваев, все эти «Челноки», «Верстаки», «Молотилки», «Искры трамваев», — газетки, в которых сами рабочие учатся писать по вопросам быта, вопросам развития продуктивности труда и где самокритика рабочих красноречиво говорит о повышении их чувства собственного достоинства, о росте их культурных запросов, о стремлении к знанию.
В Стране Советов работает армия «рабкоров», «селькоров», мужчин и женщин, армия «делегаток» и т. д. — это значит, что народ учат и он учится свободно говорить о себе самом, о своих нуждах и желаниях. Растёт армия комсомольцев, а за ними уже стоят «пионеры» — дети, которых учат думать государственно.
Для деревни издаются сотни тысяч газет, иллюстрированных журналов, брошюр по всем вопросам сельского хозяйства. И существует «Радиогазета», которая уже имеет до пяти миллионов слушателей.
В массе крестьянства растёт жажда знания, а это и есть признак роста культуры. С каждым годом всё шире и глубже становится участие женщин в политической жизни страны, раскрепощаются женщины- мусульманки, инородческие племена вовлечены в общий поток культурной работы, каждое племя хочет иметь свою столицу, — это значит, что возникнут новые города. Казань быстро превращается в столицу республики татар.
Заметят: но ведь крестьяне всё-таки ещё малограмотны. Да. Но — школы растут. Но каждый год в деревню уходят десятки тысяч хорошо грамотных красноармейцев, являются тысячи рабочих в отпуска. Это — хорошие учителя. Следует признать и за электрической лампочкой огромное культурное значение: в долгие зимние вечера она освещает уже тысячи крестьянских изб, собирая своими лучами грамотных и неграмотных для бесед о жизни мира.
Меня нельзя упрекнуть в идеализации крестьянства, но я утверждаю, что в Союзе Советов уже образовался значительный слой крестьян, более широко и всесторонне знакомых с жизнью мира, более активно культурных, чем крестьяне любого из государств Европы.
Главное, чего не хотят заметить и не замечают европейские визитёры, — это то, что в Союзе Советов привлекается к жизни масса населения, что народ быстро изживает психологию, воспитанную веками рабства, что он начинает понимать государство как организацию людей единой цели, а не как анархическое и механическое соединение единиц, разбитых на враждебные классы и касты.
Мне скажут: «Это дифирамб!»
Да, дифирамб! Всю мою жизнь я видел настоящими героями только людей, которые любят и умеют работать, людей, которые ставят целью себе освобождение всех сил человека для творчества, для украшения нашей земли, для организации на ней форм жизни, достойных человека.
Большевики стремятся к этому с явным для всех честных и не ослеплённых злобою успехом, с изумительной энергией. Трудящиеся всего мира начинают понимать значение этой работы. Они поймут, что надобно им делать.
Прошло десять лет, а Советская власть существует и укрепляется, огорчая своей живучестью неудачных кандидатов в Масарики.
Укрепляется и действительно создаёт в Союзе Советов основу для построения нового мира. Такой основой я считаю раскрепощение порабощённой воли к жизни, то есть воли к деянию, ибо жизнь есть деяние. Свободный труд людей всюду осквернён, изнасилован бессмысленной и цинической эксплуатацией, капиталистическая система государства уничтожила наслаждение создавать вещи, сделала труд проклятием, а не свободным выражением творческих сил человека; это — известно.
В Союзе Советов люди начинают работать, сознавая государственное значение труда, сознавая, что только труд является прямым и кратчайшим путём к свободе и культуре. Русский рабочий зарабатывает для себя не жалкий, нищенский корм, как это было раньше, — он зарабатывает себе государство. Он чувствует, что постепенно становится хозяином своей страны и вождём крестьянства по пути к свободе. Он учится понимать, что и весь мир — для трудящихся, что наука даёт ему этот мир как материал, как сырьё для выработки полезностей, она овладевает силами природы для того, чтобы облегчить тяжесть работы человека. Скоро он должен будет понять, что труд создаёт не только материальные ценности, но нечто значительно большее: уверенность человека в силе своего разума и в своём призвании победить своей разумной волей все и всякие сопротивления ей.
Русский рабочий, помня завет своего вождя — Владимира Ленина, успешно учится править своим государством, — вот факт, значение которого нельзя преувеличить.
Огромной заслугой Советской власти следует признать создание ею прессы, которая умело и широко знакомит население Союза с жизнью всего мира и беспощадно разоблачает ложь и скверну этой жизни.
Русский народ живёт под непрерывным воздействием на него свободного и сурового слова правды обо всём, что творится на земле: о жестоком бесстыдстве, разнузданной воле командующих классов, о том, как они, вырождаясь, безумеют и как на смену им вырастает здоровая воля к жизни порабощённых. Это — самое главное, что нужно знать, и советская пресса умеет учить этому.
Прожив шесть десятков лет, чувствуешь себя несколько перенасыщенным «отрицательными» качествами человека, и является потребность отмечать положительные свойства его. Потребность эта не есть результат усталости, нет; она возникает потому, что понимаешь, как много силы нужно современному русскому человеку для того, чтобы преобороть в себе «ветхого Адама» — наследие векового прошлого. Известно и неоспоримо, что капиталистический строй всюду и вообще не приспособлен к воспитанию «хорошего» человека. И когда вспомнишь условия, при которых воспитывался русский человек, имеющий ныне тридцать пять — сорок пять лет от роду, и который в эти дни строит новую жизнь, — удивляешься не тому, конечно, что в нём сохранились некоторые отрицательные качества, а тому, что он не хуже того, каков есть, и — при этом — становится всё лучше. Я не склонен умалять значения плохого, но не склонен и предъявлять к человеку требования, которые он ещё не в силах удовлетворить. На мой взгляд, человек, о котором я говорю, более чем достаточно хорош таким, каков он есть.
Строителя современной русской жизни я знаю со дней его юности. Сначала это был «битый мальчик», пасынок ужасной русской жизни, затем он прошёл сквозь революционное подполье и тюрьму, ссылку, в каторгу, затем сделал величайшую революцию, которая действительно «потрясла мир» и будет потрясать его, доколе не разрушит. Затем он три года вёл победоносную гражданскую войну, а кончив её, взялся за труднейшее дело восстановления разрушенного хозяйства России, за дело, которому он не учился так же, как не учился бить на фронтах высокоучёных генералов. Сейчас он как администратор работает по 12 и 14 часов, живя в тяжёлой бытовой обстановке, не многим лучше чернорабочего, но исполняя работу, которая, не говоря о её историческом значении, отличается крайней сложностью.
Он не имел времени воспитать в себе те качества, которыми хвасталась и хвастается рафинированная русская интеллигенция, так легко отскочившая в стан его врагов, показав этим, что «качества» её — например, социализм, гуманизм — были чисто словесными.
Не краснобай, не «богоискатель», а превосходный, честный работник мира сего, он решительно отверг всю древнюю ложь и смело пошёл своим путём к свободе — единственным путём, ведущим прямо к ней.
Когда-то, в эпоху мрачной реакции 1907–1910 годов, я назвал его «богостроителем», вложив в это слово тот смысл, что человек сам в себе и на земле создаёт и воплощает способность творить чудеса справедливости, красоты и все прочие чудеса, которыми идеалисты наделяют силу, якобы существующую вне человека. Трудом своим человек убеждается, что вне его разума и воли нет никаких чудесных сил,
