И может случиться так, что кто-то из новых друзей предлагает вам телевизор. Человек, который носит на пальце кольцо с крупным алмазом, ездит на мощном автомобиле и курит дорогие сигары. Он хочет оказать вам небольшую любезность. Услуга, которую он вам предлагает, стоит денег. Но у вас ничего не просят в возмещение — сначала.
Человек с сигарой содержит магазинчик на этой улице. Вы знаете, что он занимается подпольным букмекерством. Это известно буквально всем по соседству. Он даже не утруждает себя излишней вежливостью по отношению к вам. Он не обращает на вас внимания. Дело в том, что он зарабатывает значительно больше вас. Стараниями политиков ему всюду горит зеленый свет. Никто ни на что не намекает. Никто не тратит слов, объясняя вам, что происходит, но вы отлично понимаете, что если будете обращать на его деятельность излишнее внимание, то прямиком вылетите с работы. Но люди думают, что этот тип
Стоит ли удивляться, что в некоторых городах полиция более чем терпимо относится к преступности, а порой и заключает союзы с игроками и мошенниками?
В работе полиции сказывается отношение общественности к ней. И ничто не обладает такой потенциальной силой, как мнение общества.
Но давайте вернемся к нашему полицейскому.
Мы расстались с вами на ночном дежурстве.
Вы знаете, где в городе расположены игорные притоны. Вы достаточно умны, чтобы понимать: новой администрации не понравится, если вы будете обращать на них слишком пристальное внимание. Человек в сигарной лавочке на углу не относится к вашему участку. Вот в квартале отсюда есть место, куда, как вы видите, постоянно заходят и выходят люди, скромное маленькое строение. Вы замечаете, что интервалов между визитами гостей почти нет. И вы понимаете, что вы должны оставить это заведение в покое.
Но вот из игорного притона выходит человек. У него есть деньги. Он выпил. Он двигается к тому месту, где оставил свою машину. Из темной улицы выскакивает какая-то фигура, набрасывает жертве на шею удавку, упираясь коленом в спину, валит ее на мостовую, хватает деньги и пускается бежать.
Вот тут вы и появляетесь.
Кто-то звонит в полицию. Вспыхивает сигнал вызова. Вы поблизости от места происшествия. Вы нажимаете на газ и мчитесь наперерез движению.
Вы видите человека, который на бегу оглядывается через плечо. Завидев патрульную машину, он ныряет в первую же темную улицу.
Вы резко жмете на тормоза, выхватываете оружие и кидаетесь за ним.
Свет остается у вас за спиной. Вы не видите убегающего, но сами представляете собой прекрасную мишень. Тем не менее вы продолжаете погоню. Вы не рискуете стрелять, пока по вам не открыли огонь. В этом положении вы даже не успеете заметить угрожающее движение.
По городу могут ходить какие угодно слухи, но о трусливых полицейских слышать не доводилось. Таких не держат. Так что, поступая в полицейские, не сделайте ошибки, потому что, если вы уж пустились в погоню за кем-то, пути назад быть не может. И увидев смутный силуэт в глубине улицы, вы должны решительно настигнуть его, не замедляя бега, — и без секунды раздумий.
Наконец вы видите его, бегущую перед вами смутную фигуру. Вы окликаете его. Он не пытается стрелять. Он останавливается. Когда он поднимает руки, вы испускаете вздох облегчения.
Подойдя к нему, вы тут же быстро обыскиваете его. Оружия не обнаружено. Вы вообще ничего не находите у него. Вы спрашиваете его, что он здесь делает, и если он решительно отказывается отвечать, можно безошибочно утверждать, что вы столкнулись с профессиональным преступником.
Надев на него наручники, вы отводите задержанного к машине, включаете фонарик и начинаете поиски. Где-то на полпути, посреди улицы, вы находите револьвер и бумажник.
Жертва нападения опознает бумажник. О'кей, значит, у вас есть право арестовать подозреваемого. Вы сажаете его в машину, чтобы доставить в участок.
Что дальше?
Утром вы уже должны быть на службе. Вы должны опознать задержанного. К тому времени уже появился адвокат. Его стараниями процедура затягивается.
Поскольку вы живете только на зарплату и не имеете возможности снять дом поблизости от работы, вам приходится на своей машине добираться до нее не менее получаса. К тому времени, когда вы возвращаетесь домой, большая часть времени на дневной сон уже потеряна. Немного передохнув, вы снова приступаете к своим обязанностям.
Как правило, за переработку полагается отгул или удвоенная оплата. Как у полицейского время у вас немеренное, и в большинстве городов посещение суда, когда вам приходится давать показания, не считается временем на службе.
В суд вам приходится являться не менее полудюжины раз. Под тем или иным предлогом слушание постоянно откладывается. Наконец выясняется, что жертва вообще не хочет выдвигать обвинение. Он боится, потому что кто-то убедительно объяснил ему, что может случиться с ним и его семьей в этой части города, где деньги так легко расстаются с их владельцем. Политика затыкания ртов приносит свои плоды.
Но наконец гражданин решается дать показания… Он не может убедительно опознать нападавшего, потому что тот схватил его сзади, но он признает бумажник своим и сопротивляется всем попыткам заставить его «бросить это дело». Он решает довести его до конца.
Дело наконец передается в суд. Вы занимаете свидетельское место и рассказываете свою историю задержания преступников.
— Откуда вы знаете происхождение бумажника, который вы подобрали на улице? — спрашивают вас. — С чего вы решили, что на этой темной улице больше никого не было? Ведь вы же не вглядывались в нее, не так ли? Ах, вы видели обвиняемого? Да, да, вы видели его как какую-то «неясную фигуру». Ах, вы видели его очертания, и только? Так почему же вы утверждаете, что на улице больше никого не было? Почему вы уверены, что перед обвиняемым больше никто не бежал? Почему вы так уверены, что никто больше не скрывался на улице, оставаясь в укрытии, когда вы по ошибке арестовывали невинного человека? На улице были коробки и мусорные контейнеры, не так ли? Откуда вы знаете, что никто в них не спрятался? Откуда вы знаете, что никто не сидел, скорчившись за грудами ящиков? Вы заглядывали за них?
Адвокат явно издевается над вами. Он начинает расспрашивать о мельчайших деталях улицы. Сколько на ней стояло ящиков? Сколько контейнеров? Сколько дверей выходит на улицу? Много ли пожарных лестниц?
Конечно, вы не можете припомнить все эти мелкие детали. В темноте вы гнались за человеком. И вы его поймали.
Во время перекрестного допроса вам приходится основательно попотеть. Вы понятия не имеете, сколько мятых упаковочных ящиков валяется на этой улице, сколько мешков с мусором, сколько дверей выходит наружу.
Адвокат продолжает свою линию.
— Было ли их двенадцать (дверей, контейнеров)? Четыре дюжины? Сто?
Вы говорите ему, что меньше сотни. Откуда вы знаете? Вы говорите, что у вас есть причины так предполагать. Ваш ответ создает новые возможности для атаки на вас. Вы даете показания о том, что вы
Ясно, что настигнув обвиняемого и доставив его к своей машине, после того как, отключив фонарик, вы нашли револьвер и бумажник, вы были не в том положении, чтобы, оставив задержанного, возвращаться и обыскивать каждый ящик, поднимать каждую крышку контейнера, считать все упаковки и мешки с мусором.
У адвоката было два месяца продумать все ловушки для вас, придумать те занятия, которыми вы, якобы, должны были заниматься в ту ночь. У вас же была тогда доля секунды, чтобы принять решение и претворить его в действие.
Наконец адвокат оставляет вас в покое. Ему удалось создать впечатление, что вы тупой исполнительный служака.
Вы совершили смелый поступок, бросившись по темной улице за вооруженным преступником. Но двенадцать членов суда присяжных, ухмыляясь при виде вашего замешательства, так не думают. В их
