Портрет Граббе в длинном плаще с поднятым воротником мы нашли в альбоме близкого знакомого Лермонтова Д. А. Милютина, соученика поэта по Московскому пансиону, а впоследствии Военного Министра России. Милютин был на Кавказе и о своей поездке вел подробнейший дневник. Так под портретом «неизвестного» имеется приписка: «Наш вождь в ночном дозоре»,[13] а в этом «неизвестном» легко угадывался Командующий.
У нас нет причин не доверять словам В. С. Толстого. Ему пришлось послужить на Кавказе довольно долго, за это время перед его глазами прошла целая галерея «начальствующих особ», о каждой из которых у него скопилось немало самых разнообразных сведений.
Граббе действительно был человеком весьма противоречивым. Имея несколько авантюрный по своему складу характер и находясь с 1838 года (ровно через десять лет после Ермолова) на должности командующего войсками Кавказской линии и Черномории, он встречался со многими людьми, которые оказались на Кавказе не по своей воле, и нередко даже оказывал им помощь. Постепенно стало складываться мнение, что он друг и соратник прославленного Ермолова является главой оппозиционно настроенной, по отношению к николаевскому режиму части военных, служивших на Кавказе. На самом деле такой оппозиции не существовало.
Что же касается Граббе, то, очевидно, ему льстило что его считают оппозиционером. Поэтому либерализм по отношению к ссыльным ему не претил, наоборот, генерал даже гордился, что может оказать содействие этим людям. В биографической статье о Граббе в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона отмечается: «Блистательнейшим из его кавказских подвигов было овладение почти непреступною твердынею-аулом Ахулъго. Вообще, действия его на Кавказе (преимущественно в Чечне), в течение трех лет, были удачными, за исключением летней экспедиции в Ичкерийские леса в 1842 г.»
Немалый интерес представляют сведения о связи Граббе с М. Ю. Лермонтовым. Оказалось, что еще перед отъездом из Ставрополя, 11 января 1841 года Лермонтов получил от Граббе письмо, которое поэт должен был передать в Москве генералу А. П. Ермолову. Сведения об этом обнаружил С. А. Андреев- Кривич в черновике письма Граббе к Ермолову от 15 марта 1841 года. Но С. А. Андреев-Кривич опубликовал лишь выдержки из двух писем Ермолова к Граббе.[14] И вот сейчас эти письма можно впервые прочесть.
Передача письма Ермолову через Лермонтова – факт значительный и любопытный. Для того чтобы оценить это, необходимо представить себе Кавказ в 30-е годы XIX века. Довольно метко охарактеризовал его Н. П. Огарев, отметив, что «здесь среди величавой природы со времени Ермолова не исчезал приют русского свободомыслия, где по воле правительства собирались изгнанники, а генералы, по преданию, оставались их друзьями».[15]
Бывший «диктатор Грузии и проконсул Кавказа» Алексей Петрович Ермолов находился в это время в опале, жил попеременно то в Орле, то в Москве, изредка выезжая в Петербург. Его имя, известное всей России еще со времен Отечественной войны 1812 года, долгие годы объединяло людей, которые составляли своеобразную оппозицию правительству. Этого человека побаивались даже в Петербурге.
После восстания на Сенатской площади враги генерала в столице стали усиленно распространять слух о желании Ермолова якобы «отложиться от России, стать во главе самостоятельного государства, составленного из покоренных областей. Продолжительное отсутствие сведений о присяге Кавказской армии императору еще больше встревожило Николая I, а Следственная комиссия „по делу 14 декабря“ усиленно искала прямые улики против Ермолова. Ничего не обнаружив, Николай I не успокоился и направил начальника главного штаба генерала И. И. Дибича в Тифлис с особым поручением: „разузнать, кто руководители зла в сем гнезде интриг, и непременно удалить их“. Генерала Ермолова отстраняют от командования, и он уезжает в свое имение в Орловскую губернию, а затем переезжает в Москву. К этому-то опальному генералу и везет поручик Лермонтов письмо от его бывшего адъютанта.
Послание Граббе подтверждает, что у него с Ермоловым были неофициальные отношения, которые не доверялись почте. Переписка между ними подвергалась перлюстрации, о чем свидетельствует другое письмо Граббе.
Трудно судить о том, что писал Граббе в посылаемом с Лермонтовым письме, но по косвенным свидетельствам можно предположить, что оно, по всей видимости, носило доверительно- рекомендательный характер. В феврале 1840 года Граббе отправлял с подобным же письмом к Ермолову штабс-капитана Д. А. Милютина.
Передавая письмо Лермонтову, Граббе, видимо, также рассчитывал, что и он, как и штабс- капитан Д. А. Милютин, на словах передаст то, что происходит в армии, лучше, «нежели позволило бы то письменное изложение». Поручение Граббе поставило Лермонтова в один ряд с людьми «ермоловского круга». Однако неверно представлять себе, что это была организованная оппозиция николаевскому режиму, возглавляемая Граббе, как об этом писали многие исследователи. Кавказ в те годы был одной из отдаленных провинций Российской империи, и военные здесь держались свободнее, чем в столице. На Кавказе допускали и вольнолюбивые разговоры и критику в адрес правительства.
Подобные вольные разговоры велись и в доме командующего войсками Кавказской линии и Черномории генерал-адъютанта Граббе, где поэт нашел радушный и даже дружеский прием.
Встреча Лермонтова с Ермоловым и передача этого письма могли произойти в Москве в период с 31 января по 2–3 февраля 1841 года.[16] Это подтверждает отношение полковника А. С. Траскина, направленное командиру Тенгинского полка, в котором содержится следующее распоряжение:
«Господин Военный Министр, 11 декабря 1840 года № 10415, сообщает господину корпусному командиру, что Государь Император по всеподданейшей просьбе г-жи Арсеньевой, бабки поручика Тенгинского пехотного полка Лермонтова, Высочайше повелеть соизволил: офицера сего, ежели он по службе усерден и в нравственности одобрителен, уволить к ней в отпуск в С.-Петербург сроком на два месяца.
По воле г‹осподина › Командующего Войсками на Кавказской линии и в Черномории, впоследствии рапорта к нему, начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса, от 31 декабря 1840 года № 41676 уведомляя об этом Ваше высокоблагородие, присовокупляю, что на свободное проживание поручика Лермонтова в означенном отпуску выдан ему билет от 14-го сего числа № 384-й, в том внимании, что Его Превосходительство признал г‹осподина› Лермонтова заслуживающим воспользоваться таковым отпуском».[17]
