Бегунок, Саксби, добрался до Эдмонтона в начале третьего ночи. Бен Таффнел сидел на своем обычном месте, в подворотне напротив дома Шлайфштайна, и, похоже, дремал с открытыми глазами. Когда Саксби тронул его за плечо, он встряхнулся и растерянно тряхнул головой.
— Им нельзя идти.
— Кто сказал?
— Боб Шишка. Его сбил кэб. Но им нельзя идти.
— Черт возьми, сынок, они уже ушли. Час назад.
— И что тогда делать?
— Ты видел Боба?
— Видел. Еле живой. У него рука сломана.
— Что он сказал? Дословно?
Бен схватил мальчишку за шиворот и притянул к себе. Глаза его дико блеснули.
— Он сказал, что идти сегодня нельзя, потому что магазин откроется завтра.
— Да поможет нам Господь, — выдохнул Таффнел. — Вот что, парень, я не знаю, что и делать. Ей- богу, не знаю.
Спир предпочел бы нежиться в постели с Бриджет, но ему выпало провести эту ночь в лавке напротив магазина Фриланда на Корнхилл-стрит. С приближением рассвета он все больше тосковал по теплу женского тела, пусть оно и начало полнеть от растущего в нем плода их постельных забав.
Да, без этой ночной вахты было не обойтись, но настоящее дело будет завтра. В темной, рядом с ним, устало позевывали Терремант и его напарник, Беттеридж.
Пока все шло гладко, как по маслу. Последним, что они видели, был свернувший в Бишопсгейт кэб. С тех пор никто и ничто не нарушало тихого течения ночи. Патрульный, как заведенный, ходил по своему маршруту, изредка мимо проезжал экипаж. Все, как обычно.
В начале третьего дождь прекратился, а еще полчаса спустя по Коммаркет прошествовала веселая компания из двух подвыпивших молодых джентльменов и двух девиц. Их смех оживил сонную улицу, но быстро замер вдалеке, свидетельствуя о том, что жизнь берет свое даже здесь, в суровых границах священной мили лондонского Сити.
Примерно в половине четвертого со стороны Королевской биржи появился и свернул на Бишопсгейт пустой кэб. Спир этого не видел, но мог бы поклясться, что он остановился рядом с переулком, ведущим к заднему двору магазина Фриланда, чтобы забрать там Эмбера. Если так, то потом кэб должен умчаться к Хундсдичу, куда уже наверняка добрались два члена банды.
При мысли об этом Спир поймал себя на том, что испытывает непонятное беспокойство.
— Мы ведь не видели тех двоих, что должны были пройти в сторону Минорис, — прошептал он, поворачиваясь к Терреманту.
— Наверняка ушли другим путем.
Поразмыслив, Спир решил, что другого объяснения быть не может. Тем не менее беспокойство не прошло; ему не нравилось, что по Бишопсгейту в одном направлении, пусть даже недолго, будут идти четверо мужчин.
Снова появился констебль, представительный, важный. Наверно, мечтает о завтраке, подумал Спир, а до завтрака еще полтора часа. Но если патрульный и думал о завтраке, на его движении это никак не отражалось, хотя он и вышагивал так с полуночи, страж закона и порядка, бдительно несущий вахту через тихую, скучную ночь.
— Ладно, будем выбираться. — Спир повернулся к двум своим спутникам, уже собравшим пожитки и готовым уйти.
И тут его внимание привлек стук копыт и колес. Кэб подъехал со стороны Чипсайда, остановился, словно для того, чтобы высадить пассажира, и покатил дальше. Глядя на него, Спир подумал, что кэб уж очень похож на тот, которым пользовался Эмбер. Беспокойство разгоралось. Кэб свернул на Бишопсгейт, и на фоне витрины магазина мелькнула фигурка. Спир видел только тень, но походку узнал сразу. Эмбер. Через пару секунд легкий стук в дверь подтвердил правильность его догадки.
— Что-то случилось, — сказал он Терреманту, который уже отодвигал засов.
Шаги патрульного растворились в ночи. В магазине, прогорев, с негромким хлопком погас фонарь. Эмбер посмотрел на сейф, спрашивая себя, сколько времени потребуется, чтобы его вскрыть, потом снова достал часы. Без десяти четыре. Согласно плану, через полчаса они должны отправить первую пару в Хундсдитч, еще через пять минут вторую — в Минорис. А он останется один, с саквояжем, ждать кэб.
Решение пришло быстро. Он опустился на колени и негромко окликнул Франца. Здоровенный немец встал на ящик и заглянул в магазин.
— План меняется, — тихо, чтобы не слышали остальные, сказал Эмбер. — Магазин откроется завтра, так что сейф придется вскрывать сейчас.
Франц коротко выругался по-немецки и сердито прошипел:
— Боссу это не понравится. Не успеет избавиться от стекляшек до воскресенья.
— Ничего не поделаешь. Передай сюда мой саквояж и предупреди Ивэнса, что мы не уходим, как планировалось. Следи за временем. В половине пятого я выйду, возьму кэб, проедусь и передам ему новые инструкции. Ты останешься здесь.
— Инструкции и сам Ивэнс передать может, — возразил Франц. Изменение плана всколыхнуло его старые подозрения.
— К кэбу я его не подпущу. На кону моя жизнь и…
— Ивэнс свое дело знает.
— Следить за полицейским — одно. Разрабатывать планы — совсем другое. За все отвечаю я, а не он. Я выйду в половине пятого и вернусь через десять минут, но мне еще нужно открыть до рассвета сейф, так что давай пошевеливаться.
Большого удовольствия от этих слов Франц не выказал, но и спорить не стал и, пожав плечами, подал саквояж. Эмбер устроился поудобнее перед сейфом, достал узкую плоскую лапу и винтовой домкрат и приступил к работе. Вставив лапу в щель между дверцей и обшивкой сейфа, он начал осторожно удалять из-под верхней петли следы краски, грязи и сажи. Такая же операция повторилась затем с нижней петлей. Едва закончив, он услышал шаги патрульного и, торопливо собрав инструмент, отступил в сторону, чтобы не попасть в поле зрения полицейского, если тому вздумается подойти к смотровому оконцу.
Очистив петли, он оставил саквояж у стены и снова подступил к сейфу, вооружившись разводным ключом с длинным рычагом и домкратом. Изготовленный из прекрасного качественного металла, инструмент был довольно тяжелым. Нижняя его часть имела закругленную форму и походила на продолговатый барабан, через который проходил мощный «червяк», заостренный на одном конце и сплющенный на другом. Чаще всего им пользовались в качестве бурава — заостренный конец вставлялся в замок, который в результате приложенных усилий не выдерживал, разваливался, и «внутренности» просто выпадали.
Но сейчас Эмберу была нужна верхняя часть инструмента. По сути, она представляла собой обычные тиски, размыкавшиеся наверху двумя «губками». В закрытом положении они напоминали пару очень широких, придавленных одно к другому зубил. Тиски приводились в движение прочным боковым винтом, один конец которого представлял собой бронзовый шарик с отверстием. В это отверстие вставлялся рычаг разводного ключа.
Эмбер вставил губки домкрата в щель под верхней петлей и рычаг встал на место. Он принялся медленно поворачивать ключ и делал это до тех пор, пока «губки» не начали раздвигать оба края щели. Получавшееся в результате огромное давление буквально разрывало две секции сейфа.[31]
Он работал с небольшими перерывами, то налегая со всей силой на рычаг, то откладывая инструмент, чтобы перевести дыхание. На шестой попытке дверца слегка поддалась, но тут Ивэнс подал сигнал, и Эмберу пришлось взять паузу. Он быстро отступил в угол вместе с инструментом.
Время поджимало. Полицейского требовалось убрать. А еще нужно было проверить, на месте ли возница. Оставив инструмент рядом с саквояжем, у стены, Эмбер шагнул к дыре и ловко спустился в подвал. Часы показывали двадцать минут пятого.
