защитников древних стен всякое представление о том, что можно и чего нельзя допускать в подобной обстановке. Тем хуже для них…
Ги Ор почему-то усмехнулся этим своим мыслям; может быть, на самом деле они вовсе не казались ему такими уж серьезными. Но это оставалось его глубоко личными делами. Тем же, кто видел его во время перехода к крепости, было ясно лишь: полководец смотрит и запоминает.
А запоминать приходилось немало. Потому что караулы вокруг Жилища, начиная с дальних подступов, защитники несли исправно, проходы между развалинами – во всяком случае, тот, по которому вели его, – охранялись достаточно надежно, опытный глаз его без труда определял огневые позиции пулеметов, автоматических пушек, противопехотных лазерных установок, снайперские гнезда. Тропа перекрывалась во всяком месте перекрестным огнем с нескольких направлений, народу здесь пришлось бы положить немало.
Впрочем, может быть, так хорошо обставленная тропа была единственной – и его вели именно по ней, чтобы внушить мысль о несокрушимости обороны?
Но имелось и другое объяснение: вельможа, чьим заложником генерал уже по сути сделался, возымел намерение сыграть в пользу Охранителя – и по этой именно причине Ги Ору с такой охотой показывали все и вся.
Пока генерал размышлял о таких материях, сопровождавшая его группа миновала уже последнее открытое место на подходе к главным воротам; место, где и многочисленное подразделение можно было бы с легкостью уничтожить кинжальным огнем, – и приблизилось к тяжелокованным створкам. Ги Ор даже не увидел, но кожей ощутил все множество взглядов, что уперлись сейчас в него сквозь линзы прицелов. Быть может, он даже чуть сбился с размеренного шага, потому что шедший рядом глава группы – доверенный донка Плонтского – проговорил ему на ухо:
– На этих постах сегодня – воины Плонта…
Генерал кивнул. Нет, вернее всего, он не выказал никакого смущения, он отвык бояться еще в детстве, когда его, как и многих сверстников, чьим будущим предназначением была война, никто не кормил, и должны они были питаться тем, что удастся украсть, а пойманного за этим занятием могли и забить до смерти, сильно рассердившись. Суровыми были порядки тех времен. На планете Агур, надо полагать. Нет, не на Ассарте.
Остановились. Доверенный обменялся несколькими словами с кем-то, находившимся по ту сторону ворот. Створки так и остались неподвижными; но узенькая калитка в правой из них растворилась. Только по одному можно было войти в нее, да и то – протискиваясь. Генерала впустили четвертым. Он огляделся ненавязчиво: память его работала автоматически. Здесь тоже все было разумно устроено, и весь небольшой дворик можно было бы залить огнем в считанные секунды так, что никому не удалось бы укрыться от поражения. Дворик проскочили быстро; дальше, за дверью, опять-таки – не для толстых устроенной, начались узкие, коленчатые коридоры, скупо освещенные, где все двери были плотно закрыты и нельзя было увидеть, что же находилось за каждой из них: может быть, солдаты с оружием наизготовку, готовые в любой миг перекрыть ходы. Драться в такой узости было бы очень нелегко, малое число обороняющихся оказалось бы способным противостоять крупной силе. Генерал Ги Ор невольно повел лопатками под черным комбинезоном, как будто бы какая-то древняя память заставила его тело так отозваться на увиденное. Когда в хвост тебе заходит вражеский истребитель…
Наконец повернули и вошли в просторную, ярко освещенную электрическим светом комнату, пристойно обставленную. В ней находилось трое, из них два человека были наверняка всего лишь телохранителями. Третий же, высокий и богато одетый, холодно глядевший пронзительными глазами, и являлся, надо полагать, тем самым, чьим заложником генерал сейчас оказался.
Великий донк одним лишь движением бровей отправил вошедших было вместе с генералом людей за дверь, лишь его телохранители не шевельнулись. На полсекунды оба скрестили взгляды, почудилось даже, что легкий, все проницающий звон прозвучал. Потом одновременно приветствовали друг друга: Великий донк – уважительно наклонив голову, генерал – воинским салютом.
– Генерал Ги Ор?
– Великий донк Плонт?
– Рад видеть вас, – это прозвучало одновременно с обеих сторон. Плонт продолжил, выполняя долг хозяина:
– Прошу садиться, генерал.
Затем уселся и сам.
– Приношу свои извинения, генерал, за доставленные вам неудобства. Но война есть война.
– Не стоит извинений, Смарагд Власти. Правила войны одинаковы для всех.
– Надеюсь, что ваше пребывание здесь не слишком затянется. Как и мои переговоры с вашим Командующим.
– Он – разумный человек, – сказал генерал.
– На это я и рассчитываю.
– Повелитель Армад хочет обойтись без лишних жертв.
– То же самое устроило бы и нас.
– Следует ли понимать ваши слова так, что Смарагд Власти выступает в качестве полномочного посла Высшей Власти?
Плонт выдержал непродолжительную паузу.
– Нет, генерал. Но я выступаю и не только от своего лица, но от имени многих, придерживающихся моих взглядов.
– Если мой вопрос не покажется слишком нескромным: намерены ли вы предложить Предводителю какие-то условия? Прежде всего: условия чего?
– Условия соглашения, приемлемого для обеих сторон.
– Надеюсь – с учетом реального положения вещей, а также сил и возможностей каждой из сторон?
– Только так. Я – реалист в политике.
– Не спрашиваю о подробностях, – тут Ги Ор позволил себе улыбнуться, – поскольку не наделен полномочиями принимать какие-либо решения. Однако, не нарушая своего долга, могу предупредить вас: Повелитель Армад не намерен злоупотреблять выгодами своего положения. Он отлично понимает, что есть интересы, которыми ваша сторона не захочет поступиться даже в самом крайнем случае. Говоря «ваша сторона», я в данном случае имею в виду не только вас лично и ваших единомышленников, но всю планету. И потому вы можете быть спокойны, самое малое, в одном отношении: Предводитель не считает, что Верховную Власть на Ассарте может возглавить или представлять кто-либо, не принадлежащий к искони правящим на этой планете фамилиям.
Великому донку почти удалось скрыть вздох облегчения.
– В таком случае – не вижу сил, какие могли бы помешать нам договориться. Это меня безмерно радует, генерал. Благодарю вас.
И Великий донк встал.
– Сейчас я буду вынужден покинуть вас. Но мне было бы крайне неприятно, если бы вы, генерал, во время моего отсутствия чувствовали себя здесь пленником. Поэтому спешу сообщить: у вас остается полная свобода передвижения – здесь, внутри Жилища. Разумеется, – донк слегка развел руками, как бы извиняясь за неприятную необходимость, – вас будут сопровождать мои люди. Лишь для того, чтобы в случае надобности защитить вас: этого бы не было, находись мы в моем дворце. Но тут, вы сами понимаете…
– О, прошу вас не расстраиваться из-за таких мелочей. Если я и воспользуюсь вашим более чем любезным позволением, то лишь в минимальной степени.
– И все же умоляю вас отнестись к собственному благополучию как можно более серьезно.
«Потому, что от него будет зависеть и мое собственное», – следовало бы продолжить. Но Плонт не стал произносить лишних слов: знал, что генерал и так все прекрасно понимает.
– Заверяю вас, Великий донк, что к своей жизни я отношусь достаточно пристрастно и не рискую ею без надобности.
– Вы меня успокоили. Теперь я могу на время покинуть вас.
Генерал встал. Оба вновь обменялись приветствиями. Но на этот раз взгляды их не звенели.
Затем Плонт с телохранителями вышел. Но генералу не суждено было остаться в одиночестве: место
