– Если бы вы несли труп по лесу, разве не предпочли бы мощеную дорожку, по которой легче ступать? На ней вы наверняка не оставите следов, а ведь вокруг земля мягкая?
– На лесной дорожке меньше движения, – заметил Кэплан. – Преступнику проще скрыться.
– По заключению медэксперта, «несуб», очевидно, бросил здесь тело после полуночи. В этот поздний час скрыт он был хорошо. Зачем идти по грунтовой дорожке, рискуя оставить следы?
– Не слишком сообразителен? – В голосе Кэплана уже не слышалось уверенности.
Подошедшая к ним Рейни раздраженно тряхнула головой.
– «Несуб» знал. Он уже был раньше на этой дорожке. Знал, что земля отвердела и следов на ней не останется, а при ее ширине маловероятно, что он заденет телом за сук или случайно оставит на ветке клочок одежды. Взгляните в лицо фактам, Кэплан. «Несуб» не случайный человек. Он знает это место. Черт возьми, возможно, он бегал по этой дорожке в течение последних пяти дней.
Когда они плелись назад к академии, Кэплан выглядел, обескураженным.
– Я разговаривал с четырьмя морскими пехотинцами, дежурившими во вторник вечером на контрольно- пропускном пункте, – сообщил он. – Ничего необычного там заметили. Ни странных машин, ни подозрительных водителей. Они помнят только, что это был очень беспокойней вечер. Многие слушатели Национальной академии спешили в бары с кондиционерами, и движение туда-сюда не прекращалось до двух часов ночи. Однако все предъявляли положенные документы. Часовым ничто особенно не запомнилось.
– Они не регистрируют тех, кто приезжает и уезжает? – спросила Рейни, идя рядом с Куинси.
– Нет. Однако все водители должны предъявлять пропуска. Часовые могут потребовать у них права и спросить, куда они едут.
– Как выглядит пропуск?
Кэплан указал на белую пластиковую карточку, свисавшую с воротника блузки Рейни.
– Похож на нее, только цвета разные. Есть голубые, белые, желтые. Каждый цвет означает определенный уровень проверки. Желтая – пропуск несопровождаемого гостя, имеющего свободный проезд. Есть также карточки «сопровождаемого гостя»: это означает, что его не впустят обратно на базу без сопровождения определенного лица. Такая вот система.
Рейни опустила глаза.
– На мой взгляд, довольно простая. Не мог ли кто-то похитить карточку?
– Выдача и возврат пропусков регистрируются. И поверьте, полиция ФБР тщательно ведет их учет. У всех нас было бы неспокойно на душе, если бы карточку мог украсть посторонний.
– Я просто спросила, – пояснила Рейни. Кэплан сердито посмотрел на нее. Видимо, их предыдущий разговор задел его самолюбие.
– Пропуск украсть нельзя. Просто так на базу не войти. Черт возьми, к таким вещам мы относимся очень серьезно. Знаете, очевидно, вы правы. Убийца, видимо, кто-то из своих. И это чрезвычайно удручает меня, хоть и не знаю почему. Будь все так называемые хорошие парни действительно хорошими, у меня не было бы работы, верно?
– Нельзя сказать, что эта мысль ободряет, – заметила Рейни.
– Мэм, хуже этой мысли быть не может. – Кэплан взглянул на Куинси. – Знаете, я подумал… Поскольку изнасилование не было и оружием послужил наркотик, не следует ли нам искать убийцу и среди женщин?
– Нет, – ответил Куинси.
– Но ведь именно женщины убивают преимущественно ядом. Отсутствие изнасилования беспокоит меня. Мужчины не убивают женщину смертельной дозой наркотика только затем чтобы бросить ее труп в лесу. Мужчины – сексуальные хищники. А вы видели, как эта девушка была одета?
Куинси остановился.
– На жертве, – заговорил он, – была короткая юбка, что вполне обычно для этого времени года. Предполагать, что определенная манера одеваться побуждает к сексуальному насилию…
– Я этого не говорил! – перебил его Кэплан.
– Для хищников тут мотив не секс, – продолжал Куинси, словно не слыша его. – Могущество. Многие серийные убийцы не были сексуальными садистами. Например, Берковиц был, так сказать, чистым стрелком. Выбирал жертвы, подходил к их машине, расстреливал парочку и скрывался. Качинский довольствовался тем, что убивал и калечил с дальнего расстояния. Совсем недавно белтуэйские снайперы держали в страхе почти все Восточное побережье, стреляя по жертвам из багажника своей машины. Убийство совершается не ради секса. Ради могущества. И в данном контексте наркотики вполне объяснимы, так как представляют собой оружие контроля.
– Кроме того, – заговорила Рейни, – женщина не сможет пронести труп полмили по лесу. Такой силы у нас нет.
Они вышли из относительной прохлады леса, и солнце тут же сразило их палящим зноем, над мощеной дорогой колыхалось жаркое марево.
– Господи Боже! – воскликнул Кэплан. – А ведь еще даже не наступил полдень.
– День будет жарким, – заметил Куинси. – Плевать на академию, буду ходить в шортах, – заявила Куинси.
– И последнее. – Кэплан поднял руку. – Это следует знать вам обоим.
Рейни остановилась и раздраженно вздохнула. Куин ждал, уверенный, что услышит нечто значительное.
– Мы получили заключение токсиколога о жертве, в организме обнаружены два наркотика. Малая доза кетами– и значительно большая – несомненно смертельная – бенз– диазепина, ативана.
