— Как вы можете действовать по этому делу? — спросил Фельдман.
— У меня есть кой-какие идеи.
— Хотелось бы услышать. Тебя из-за этого могут убить.
Грентэм вскочил на ноги и засунул руки в карманы.
— Во-первых, мы попытаемся найти Гарсиа.
— Мы? Кто мы? — спросил Кин.
— Ладно, я. Я попытаюсь найти Гарсиа.
— Девушка занимается этим же? — спросил Кин.
— Не могу ответить. Это часть уговора.
— Ответь на вопрос, — сказал Фельдман. — Взгляни на все таким образом: как мы все будем выглядеть, если ее убьют, когда она будет помогать тебе во всей этой истории? Слишком большой риск. Итак, где она теперь и что вы, друзья, запланировали?
— Я не скажу, где она. Она источник, а я всегда защищаю свои источники. Нет, она не помогает мне в расследовании. Она только источник, понятно?
Они смотрели на него с недоверием. Потом обменялись взглядами, и наконец Кин пожал плечами.
— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил Фельдман.
— Нет. Она настаивает на том, чтобы я занимался этим один. Она очень напугана, и ее нельзя винить за это.
— Я испугался от одного прочтения этого проклятого материала, — сказал Кин.
Фельдман откинулся в кресле и скрестил ноги на столе. Впервые он улыбнулся.
— Начни с Гарсиа. Если его нельзя найти, тогда вы можете целыми месяцами копать под Маттиса и не свести концов с концами. И прежде чем вы начнете заниматься Маттисом, давайте хорошенько побеседуем. Я вроде бы люблю тебя, Грентэм, и все это дело не стоит того, чтобы быть убитым.
— Я прочитаю каждое твое слово, хорошо? — сказал Кин.
— А мне нужен ежедневный отчет, договорились? — спросил Фельдман.
— Нет проблем.
Кин подошел к стеклянной стене и остановился, наблюдая за сумасшествием в отделе новостей. Как обычно, здесь царил хаос. Сумасшествие начиналось в пять тридцать. Записывались новости, а в шесть тридцать проводилась вторая планерка по газетному материалу. Фельдман наблюдал за всем, сидя за своим столом.
— Это может означать конец застоя, — сказал он Грею, не глядя на него. — Сколько прошло? Пять, шесть лет?
— Считайте, все семь, — ответил Кин.
— Я написал несколько неплохих газетных статей, — как бы себе в оправдание произнес Грей.
— Конечно, — отреагировал Фельдман, по-прежнему не отводя взгляда от отдела новостей. — Но ты был вдвое-втрое сильнее. Последний отличный удар имел место уже давненько.
— Но было нанесено не так уж мало ударов, — пришел на помощь Кин.
— Случается со всеми нами, — сказал Грей. — Но этот сокрушительный удар придется на седьмую игру ежегодного чемпионата по бейсболу.
Он открыл дверь.
Фельдман посмотрел на него.
— Не давай себя в обиду и не позволяй обижать ее. Грей улыбнулся и вышел из кабинета.
Он уже почти подъезжал к Томас Сэркл, когда заметил позади себя синие огни. Полицейский притормозил у бампера его машины. Грентэм не обратил внимания ни на ограничения скорости, ни на спидометр. Это будет его третья по счету квитанция за шестнадцать месяцев.
Он припарковался на небольшой автомобильной стоянке рядом с домом, где находилась его квартира. Было темно, и синие огни мигали в зеркалах машины. Он потер виски.
— Выходите, — скомандовал полицейский, стоя возле бампера.
Грей открыл дверь и выполнил приказ. Полицейский был чернокожим и неожиданно заулыбался. Это был Клив. Он указал на патрульную машину.
— Садитесь.
Они сели в машину с голубыми огнями и посмотрели на «вольво».
— Почему ты так поступаешь со мной? — спросил Грей.
— У нас есть квоты, Грентэм. Мы должны остановить столько-то белых людей и побеспокоить их. Шеф хочет уравнять положение вещей. Белые полицейские выбирают невиновное бедное чернокожее население, поэтому мы, чернокожие полицейские, должны выбирать невиновных белых богачей.
— Полагаю, ты наденешь на меня наручники и отыграешься за все.
— Только если вы попросите меня об этом. Садж не может больше говорить с тобой.
— Я слушаю.
— Он чует что-то вокруг себя. Несколько раз поймал на себе странные взгляды и слышал кое- что.
— Например?
— Например, что они говорят о тебе и в какой степени им нужно знать то, что знаешь ты. Он считает, что они могут подслушивать.
— Продолжай, Клив. Он серьезно обеспокоен?
— Он слышал, как они говорили о тебе и о том, что ты задаешь вопросы относительно пеликанов или чего-то похожего. Ты заставил их забегать.
— Что он слышал об этом деле о пеликанах?
— Только то, что они идут по горячему следу и серьезно к этому относятся. Это подлые шизофреники, Грей. Садж считает, ты должен быть осторожным, куда бы ни шел и с кем бы ни говорил.
— И мы больше не сможем встречаться?
— Даже накоротке. Он хочет залечь на дно и вести дела через меня.
— Так мы и поступим. Мне нужна его помощь, но попроси его быть осторожным. Это очень опасно.
— Чем занимается этот пеликан?
— Я не могу сказать. Но передай Саджу, что его могут убить.
— Только не Саджа. Он толковее всех их вместе взятых.
Грей открыл дверь и вылез из машины.
— Спасибо, Клив.
Он выключил мигалку.
— Я буду поблизости. Предстоящие полгода я работаю в ночное время и постараюсь не спускать с вас глаз.
— Спасибо.
Руперт расплатился за булочку с корицей и сел на высокий табурет у стойки бара, не спуская глаз с тротуара. Была полночь, ровно двенадцать часов, и Джорджтаун погружался в сон. Несколько машин проехало по М-стрит, и последние педерасты расходились по домам. В кафетерии были посетители, но не слишком много. Он медленными глотками пил черный кофе.
Вот он различил знакомое лицо идущего по тротуару, и спустя какое-то время человек уже сидел рядом на соседнем табурете. Он походил на неудачника. Они встретились несколько дней назад в Новом Орлеане.
— Итак, как дела? — спросил Руперт.
— Мы не можем найти ее. И это беспокоит нас, так как сегодня мы получили кой-какие нехорошие новости.
— А именно?
— До нас дошли слухи, правда, неподтвержденные, что нехорошие парни отличились и что один нехороший парень номер один хочет убивать всех подряд. Деньги — не цель, и эти же голоса сообщают,
