будет рвать и метать!» Он вздохнул, зашел в кабинет своего заместителя и друга капитана Лукина, передал ему приказ об отступлении и снова уселся за сосновой доской. В комнату вошел дневальный, щелкнул каблуками и отдал честь. Не успел он открыть рот, как послышался чей-то громкий голос, целый град ругательств, и в комнату, пятясь, ввалился старик Крыленко, за которым с выставленным штыком гнался раздраженный часовой.
– Отец! – воскликнул генерал.
Но старик не обращал внимания на сына и полностью сосредоточился на часовом.
– Ты что, не видишь нашивок, а? – горланил он. Он поднес свой рукав под нос часовому. – Чем пахнет, а? У тебя таких никогда не будет!
Он высморкался в кулак и повернулся к сыну. К молодому Крыленко вернулось самообладание. Он жестом выпроводил часового и дневального. Старик подбоченился, наклонился вперед и с недоверчивым отвращением осмотрел свое создание с головы до ног.
– Значит, это правда, Митька? Они произвели тебя в генералы?
Митька опустил глаза и молчал с виноватым видом.
– Да что ж это такое! – заорал вдруг старик. – Разве так встречают отца, сукин ты сын? Задница на стуле, а рот на замке? Я мало тебя лупил, а? Или ты считаешь, что уже поздно? – Огромный, волосатый кулак оказался под носом у генерала Крыленко. – А?
Отворилась дверь соседней комнаты, и с опешившим видом вошел капитан Лукин.
– Это мой отец! – поспешно объяснил ему молодой Крыленко.
Дверь вежливо затворилась. Молодой Крыленко повернулся к отцу и начал примирительным тоном:
– Да не орите вы так! А то сейчас все сбегутся. Понятное дело, я очень рад вас видеть…
Капрал Крыленко удобно устроился в кресле за генеральским письменным столом.
–
Молодой Крыленко покраснел от смущения. Он чувствовал себя несчастным и раздавленным. Он смотрел исподлобья с виноватым видом. «Честное слово, можно подумать, будто я его украл».
– Это так, – попробовал он оправдаться. – За Смоленск, помнишь, прошлым летом… Штуковина такая!
– Штуковина! – передразнил его старик Крыленко, хрипя от злости. – И правда, почему бы не нацепить орден Ленина, коли есть куда? А?
– Но…
– Молчать. – Над сосновой доской снова протянулся мохнатый кулак. – Сыми сейчас же!
Молодой Крыленко быстро отцепил медаль и спрятал ее в карман.
– Не нервничайте… В вашем возрасте…
– В своем возрасте я еще сражаюсь на фронте, а ты в свои двадцать девять превратился в тыловую крысу. А? – Он презрительно сплюнул и вытянул ногу. – Сними с меня сапоги!
Молодой Крыленко подошел к отцу, повернулся к нему спиной, ухватился за один сапог и начал тянуть, а старик уперся вторым ему в зад.
– Чаю хочу, – заявил он. – Скажи, чтобы принесли самовар.
Генерал позвал дневального. Дневальный вошел, щелкнул каблуками, отдал честь и с разинутым ртом уставился на разутого капрала, удобно разместившегося за генеральским столом.
– Принесите чаю!
Дневальный щелкнул каблуками и вышел, пошатываясь. Старик Крыленко потер руки и посмотрел на карту.
– Рябинниково! – внезапно обнаружил он с детской радостью и поставил на карту свой толстый грязный палец. – А это что за подкова?
– Это наши новые позиции. Я отдал приказ эвакуировать Рябинниково и занять…
Молодой Крыленко с тревогой остановился. Усы старика мгновенно встали торчком и затрепетали, как листва на ветру. Глаза злобно сощурились, а из носа послышался прерывистый, злобный свист. Он медленно встал и наклонился вперед…
– Это как же понимать?
– Не стоит смотреть на эти вещи с сугубо личной точки зрения, отец!
– Ты не будешь защищать Рябинниково? Наше Рябинниково?
– Ну перестаньте, отец… Будьте благоразумны. У врага совершенно свежая бронетанковая дивизия, а у меня нет противотанковых установок…
– Нет противотанковых установок? Что же ты сделал с теми, которые доверил тебе народ?
– Да что вы такое говорите, отец…
–
Он подпрыгнул с поразительным проворством, схватил сына за ухо и оттаскал его…
– Ай! – бесстыдно закричал генерал Крыленко. – Отпустите меня!
– Он оставил Рябинниково! – причитал старик. – Пятнадцать лет я там жил, работал и трудился… Нет такой ноги, которой бы я не обул! Наша деревня, без единого выстрела отданная врагу! Что скажет Степка Богородица? А Ватрушкин? А Анна Ивановна? Митька Крыленко отдал врагу родное село! Мой сын!
Встревоженный криками часовой ворвался в комнату с выставленным штыком, убежденный, что его генерала убивают. Он увидел расхристанного и босого старого капрала, с плачем таскавшего за ухо генерала, который – о, ужас! – даже не пытался защищаться. Для часового это было уже слишком. Он протер глаза и вылетел из комнаты с таким видом, будто все бесы восстали из ада и несутся за ним по пятам… В конце концов молодому Крыленко удалось освободить свое измятое ухо и спрятаться за столом.
– Мне дают приказы! – пытался он объясниться. – Нельзя вести войну, как вздумается… И я же сказал вам, у меня нет противотанковых установок!
– Противотанковые установки, противотанковые установки! А штыки что, для собак придуманы?
– Отец!
– Холера тебя побери! – попросту ответил ему старик Крыленко. – Рябинниково, оставленное без единого выстрела, без единого погибшего на его улицах солдата!
Он резко замолчал и встал.
– Ну что ж, я, Савелий Крыленко, сам покажу тебе, как должен драться настоящий гражданин! Я сам пойду в Рябинниково! Я один буду защищать его! Своей грудью! Своими руками! Обойдусь без тебя…
Он засучил рукава и торжествующе направился к двери.
– Отец, а чай? – робко промямлил Митька.
Старик Крыленко обернулся и спокойно плюнул себе под ноги.
– Вот тебе твой чай! Не хватало, чтобы меня еще отравили! Человек, способный отдать врагу свою деревню, вполне может отравить собственного отца!
Он вышел, и за дверью еще некоторое время слышался его голос, изрыгавший проклятия. Молодой Крыленко остался один в комнате. Он вынул носовой платок и вытер лоб. «Мне что, все это приснилось?» Он обвел робким взглядом кабинет и вскочил. Посреди комнаты важно возвышалась пара почти новых, до блеска начищенных сапог… «Он ушел босиком!» Он схватил сапоги и бросился на улицу. Галопом, с сапогами в руках, пробежал по снегу сотню метров и окликнул какого-то солдата.
– Вы не видели разгневанного капрала с большими усами и босиком? – строго, скороговоркой спросил он.
Несчастный солдат посмотрел на генерала Крыленко, прославленного генерала Крыленко, который, запыхавшись, стоял перед ним с сапогами в руках, и его рот широко раскрылся, издав слабый вскрик… Но Митьки уже и след простыл. С сапогами в руках он быстро бежал в сторону размахивавшей руками фигуры, что удалялась по снегу вдоль замерзшей реки… Старик прибыл в Рябинниково как раз в тот момент, когда немцы, вошедшие в деревню с противоположной стороны, въехали на рыночную площадь. Крыленко побледнел, взглянул на толстого немецкого майора, высунувшегося из танка, и подошел к нему:
