А птица продолжила говорить:
— И теперь мы хотим спросить: какую службу мы можем сослужить для вас в уплату долга?
«Именно об этом и говорил, наверное, маг», — подумал Снегов, а вслух произнес:
— Нам необходимо добраться до города Кремльвиль. Как вам такая просьба?
Птица покачала головой:
— В Кремльвиль мы не полетим, это для нас слишком опасно. А вот до Ургена, если пожелаете, доставим с нашим удовольствием.
«Уже неплохо! — обрадовался Клим. — Преодолеем самый опасный участок по воздуху». Он кивнул головой и произнес:
— Годится! Через час мы будем готовы.
— Мы подождем, — ответила птица…
… Оговоренный час уже почти истек, а состояние здоровья Зория все еще внушало Снегову опасение: готов ли тот к путешествию, пусть и на чье-то спине? Но Рубий, видимо, предусмотрел все. Он подошел к Зорию и протянул ему кубок с зельем: — Пей! — потом повернулся к Снегову: — Вам, Лорд-носитель, я зелья не предлагаю. Помочь оно вам уже ничем не сможет, а вот навредить может вполне!
Было ли это так, или скаредный старик — хотя почему старик? — просто решил «зажилить» волшебный напиток, Снегов не знал, да и знать-то особо не хотел. Меж тем Зорию стало значительно лучше. Он поднялся с лавки и, с помощью Снегова, стал собираться в дорогу. А Рубий, тем временем, вновь вызвал свой волшебный сундучок, и, покопавшись, извлек оттуда два седла странной конструкции.
— Как раз для вашего случая, — пояснил он. — Пойдемте, я вас провожу, а за одним помогу приспособить седла…
… Когда все было готово к полету, Снегов и Зорий, попрощавшись с Рубием, заняли свои места в седлах. Птицы поднялись в небо и взяли курс на пустыню. Снегов посмотрел вниз, на стремительно удалявшуюся маленькую фигурку, стоящую рядом с хижиной и подумал: «Зря я заподозрил его в скаредности».
Полет проходил на высоте двести метров над поверхностью пустыни. Птицы летели, размерено махая крыльями, выбирая маршрут исходя из каких-то им одним ведомых соображений.
«Надеюсь, они знают, что делают». Эта мысль возникла в голове Клима не столько из страха сбиться с пути, сколько от скуки. Пейзаж внизу был уныл и однообразен. Горы давно уже скрылись за горизонтом, и вокруг, куда ни кинь взгляд, было одно и то же: красные пески, перегоняемые с места на место гулякой- ветром. «Бесплодны и безжизненны» — вспомнил сказанное о песках Рубием Клим. «Хотя, похоже, не такие уж они и безжизненные…». Снегов всматривался в происходящее на поверхности прямо по курсу их полета. А там творилось что-то весьма странное. Песок зашевелился во многих местах и из-под него стали появляться странные существа, однако разглядеть их получше не представлялось возможным, поэтому определить кто они Клим так и не смог. А существа были уже прямо под ними. Снегов заметил, что одни из них держат в руках сабли, а другие луки. А потом над пустыней пронесся какой-то жуткий полу-вой полу- плач, от которого стыла кровь в жилах, а душа наполнялась безысходной тоской. Снегов глянул на Зория, который до этой минуты дремал в своем седле, но теперь, видимо потревоженный воем, тоже смотрел на землю. Тем временем лучники выпустили в птиц несколько стрел, но все они много не долетели до цели. И вновь повторились жуткие звуки, только теперь в них вплелась еще и нотка разочарования.
— А кто-то говорил, что пустыня в этом месте безжизненна, — негромко высказал свои мысли вслух Снегов, но птица, на которой он летел, его услышала. Орел — пусть будет орел, раз уж этого так хочется Снегову — слегка повернул голову к всаднику и произнес:
— Маг Рубий — если ты имел в виду его — сказал истинную правду: в этих местах живые существа не обитают.
— А над кем же мы тогда только что пролетели? — спросил Клим, и тут же страшная догадка пришла ему в голову, а птица ее только подтвердила.
— Это был «ужас песков», нежить пустынная…
… Когда прямо по курсу показались крепостные стены, птицы пошли на посадку. Снегов и Зорий не без удовольствия покинули седла и спрыгнули со своих крылатых «скакунов» на песок. Они сняли с птиц седла и те, проговорив прощальные слова, вновь поднялись в небо и устремили назад к горам, к своему гнезду. Помахав птицам руками, Снегов и Зорий, бросив ненужные больше седла, поспешили к городским стенам, ибо Рубиновая звезда уже освещала пески прощальным светом и вот-вот должна была закатиться за горизонт. Крепостных ворот путники достигли в тот самый момент, когда солнечный диск окончательно провалился за пески, и на мир тут обрушилась темнота. Ворота были заперты. Снегову и Зорию пришлось долго колотить в них руками, а потом и ногам пока откуда-то сверху не раздался ленивый голос:
— Кто это там ломает ворота в час, когда все добропорядочные жители давно сидят по домам? Кого нелегкая принесла к нам, да еще со стороны мертвой пустыни?
Снегов задрал голову вверх и прокричал, стараясь придать голосу как можно больше надменности:
— Послушай ты, ленивый страж! У ворот стоят Лорд-носитель и его оруженосец. И если ты немедленно…
Летящий сверху предмет заставил Снегова умолкнуть на полуслове и отскочить в сторону. Предмет оказался шаром, который упав на песок, засветился рубиновым светом, вполне достаточным для того, чтобы сверху было можно разглядеть лица стоящих у ворот путников. И почти тут же прежний голос, но только уже начисто лишенный ленивых ноток прокричал:
— Да это и вправду Лорд-носитель! Прошу прощения, милорд, ворота уже открывают.
Через пару минут Снегов и Зорий, покосившись на замерших по стойке «смирно» стражников, прошли в город. Улочка, по которой они шли к центру Ургена, была с двух сторон ограничена высокими глухими заборами, которые соединяясь друг с другом, образовывали две сплошные стены. Кроме калиток и ворот, других отверстий эти заборы не имели. Но поскольку, ввиду позднего времени, и те и другие были наглухо затворены, то, при отсутствии на улочке прохожих, — Снегов и Зорий не в счет — она должна была казаться мрачной, даже страшноватой. Но такого ощущения она, как раз, и не вызвала. И тому было сразу несколько причин. Во-первых, улочка была достаточно хорошо освещена. Светились сами заборы. Во-вторых, все без исключения заборы были расписаны самым невероятным образом. Чем-то это напоминало граффити, столь популярное на Земле-первой во второй половине двадцатого века. Но только здесь все краски светились, — не подсвечивались, а именно светились — каждая своим цветом. В-третьих, улочка хоть и не была широкой, но имела с обеих сторон тротуары, которые, равно как и проезжая часть, были вымощены аккуратной плиткой. И, главное, вкруг не было ни соринки. Вот по такой веселой и чистенькой улочке двигались к центру города Лорд-носитель и его оруженосец. Путь их не был долгим, — видимо, Урген не был большим городом — вскоре они вышли на широкую площадь, на которую фасадами выходили несколько зданий разной этажности: от двух до трех этажей. На всех висели вывески, которые Снегову ровно ни чем не говорили, но не Зорию, который уверенно направился к веселенькому двухэтажному домишке. Когда путники прошли в помещение Снегов убедился, что выбор его оруженосца оказался верен. Это было что-то вроде гостиницы, где на первом этаже располагались служебные помещения и трапезная, а второй этаж занимали комнаты для постояльцев.
Оформление проживания не заняло много времени. Не потребовалось даже называть имен и титулов, был совершен элементарный обмен: деньги на ключи от номера. Слуга в сопровождении Зория понес вещи в отведенные им апартаменты, а Снегов обратился к хозяину гостиницы, который в этот час сам стоял за стойкой:
— Скажите, любезный, сколько дней занимает путь от Ургена до Кремльвиля?
— Почтовой каретой — день, с караваном — два, — ответил хозяин, лицо которого при этом не выражало того почтения к персоне гостя к которому Клим уже успел привыкнуть. Поймав себя на мысли, что это ему неприятно, Снегов тут же рассердился на самого себя за это проявление снобизма, однако продолжать «внутренние разборки» не стал: тому было не время и не место. Порадовавшись тому, что внешне его «самоедство», похоже, никак не проявилось, Снегов продолжил «допрос»:
— Когда отправляется ближайшая почтовая карета?
