более не обиделся, когда попутчик, лишь поезд тронулся и собрали билеты, залез под одеяло и отвернулся к стенке.
«Ничего, авось до завтра оклемается» — решил Максим и переключил мысли на события предшествующих месяцев…
… В конце рабочего дня Максим ехал домой на служебной машине. На одной из мало оживленных улиц их негрубо, но настойчиво, прижали к обочине и вынудили остановиться. Из вставшей впереди машины вышел человек и направился к автомобилю Максима. Подойдя, он постучал костяшками пальцев по стеклу. Когда стекло опустилось, человек наклонился и Максим, почему-то вовсе не удивившись, узнал «дядю Мишу».
— Пойдем, Максим Всеволодович, в мою машину. А ты, Коля — это он обратился уже к водителю — следуй за нами!
Максим без лишних вопросов вышел из машины и пересел в авто «дяди Миши». Машина плавно взяла с места и, не превышая установленной скорости, поехала по улицам вечерней Москвы.
— Ты, я вижу, не удивлен? — «дядя Миша» взглянул на Максима.
Тот только пожал плечами.
— Молодец, быстро учишься! Но если честно: неужели не интересно, зачем я тебя «похитил»?
— Плохого не жду, а хорошее пусть будет сюрпризом!
— Ты начинаешь меня пугать! А если серьезно, то едем мы в один хороший ресторан. Серьезные люди хотят с тобой познакомиться и… поблагодарить!
Максим вновь только кивнул головой.
— Да, парень, Цицерон из тебя нынче никакой, а я вот что-то разболтался!
«Дядя Миша» умолк на полуслове и больше не делал попыток заговорить. Максим же с любопытством глядел в окно, пытаясь определить, по каким улицам они едут, но вскоре запутался и с огорчением откинулся на спинку сидения. «Дядя Миша» хмыкнул, но от комментариев воздержался. Вскоре машина остановилась возле солидного здания, в котором, судя по оформлению фасада, располагался ресторан. Максим и «дядя Миша» вышли из машины и вошли в помещение. Они прошли мимо гардероба, и, не доходя до двери, что, по всей видимости, вела в зал, повернули налево к лестнице, по которой поднялись на второй этаж. Перед ними был коридор. Пол был устлан ковровой дорожкой, а по обе стороны располагались несколько дверей.
«Совсем как в гостинице» — подумал Максим, ловя себя на неоригинальной мысли.
Между тем, «дядя Миша» распахнул одну из дверей и театральным жестом пропустил Максима вперед. Войдя в помещение, Максим понял, что мысль была хоть и не оригинальная, но удивительно верная. Они находились в небольшой прихожей: слева располагался встроенный шкаф для верхней одежды, в котором, кстати, уже висели чьи-то пальто и куртки; дверь справа, Максим был в этом абсолютно уверен, вела в санузел, а раздвижная дверь, расположенная прямо напротив входной, очевидно, вела в гостиную. Сейчас она была прикрыта, но доносившийся из-за нее шум голосов подтверждал предположение Максима.
Вновь прибывшие сняли верхнюю одежду и пристроили ее на свободные плечики в шкафу. Туда же отправилась и кепка «дяди Миши» (Максим был без головного убора). После чего, не снимая обуви, — Максим во всем следовал примеру «дяди Миши» — направились в сторону двери ведущей в зал. «Дядя Миша» раздвинул створки и пропустил Максима вперед. За дверью оказалась довольно просторная комната, по углам которой располагалась мягкая мебель, а центральную часть занимал прямоугольный стол. За таким, при желании, могло разместиться человек десять. Сейчас возле стола располагалось шесть полукресел: ровно столько, на сколько персон был накрыт и сам стол. Стена напротив двери была задернута портьерой. На левой стене висело большое прямоугольное зеркало, а на правой почти такая же по размеру плазменная панель, по которой шла трансляция телеканала «Россия», правда с выключенным звуком. Под панелью находилась тумбочка, на которой стоял современный видеомагнитофон. Это было все, что Максим успел охватить взглядом за пару секунд, после чего он сосредоточил свое внимание на живых персонажах, присутствующих в комнате.
Это было четверо мужчин (значит, все приглашенные были теперь в сборе) в штатской одежде, но с военной, как у «дяди Миши», выправкой. Один был примерно одного возраста с Максимом, остальные выглядели постарше. При виде вошедших, они встали с диванов, на которых сидели в разных частях комнаты, и поспешили навстречу. Первым к Максиму подошел представительный мужчина с почти седой головой, со сдержанным радушием на лице, и цепким взглядом из-под очков в модной оправе.
— Здравствуйте Максим Всеволодович! — мужчина обменялся с Морозом рукопожатием. — Спасибо, что приняли наше приглашение, меня, зовут Николай Павлович! Позвольте представить вам остальных: Иван Васильевич, Петр Петрович, Геннадий Викторович, а с Михаилом Ивановичем вы уже знакомы!
Максим обменивался со всеми крепким, как и в случае с Николаем Павловичем, рукопожатием, а сам думал: «Ой, не врут книжки, и кино не врет! Лица у всех разные, а манера поведения, как под копирку: и степень радушия на лице, словно на аптекарских весах отмерена, и взгляд положенной остроты, и рукопожатие одинаковой силы. Вот что значит выучка! «Дядя Миша» — пардон, Михаил Иванович — и тот, как порог зала переступил, так враз сменил маску на лице на подобающую моменту. Куда все добродушие подевалось? Таким я его еще не видел. Может и с ним поздороваться?» — расшалился в мыслях Максим, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд «дяди Мишиных» глаз, от проказы благоразумно воздержался.
Меж тем, церемония представления подошла к концу, и последовало приглашение занять места за столом. Максиму досталось место с торца. Такое же место с противоположной стороны занял Николай Павлович. То, что ему досталось почетное место, Максима не удивило и не обрадовало, чего-то подобного он, собственно, и ожидал.
Оглядев стол, Максим с удовольствием отметил строгость заказа. Закуска была серьезная, но без модных закидонов. Из крепких напитков присутствовали только водка и коньяк. Тем временем последовало предложение наполнить рюмки. Подглядев за действиями остальных, Максим понял, что здесь принято самообслуживание. Он протянул руку к ближайшей бутылке водки. Убедившись, что рюмки у всех наполнены, Николай Павлович встал, то же немедленно проделали и остальные, включая Максима.
— Товарищи! — голос Николая Павловича звучал торжественно, но без лишнего пафоса. — Я предлагаю выпить за Максима Всеволодовича, который, не будучи чекистом по принадлежности, когда потребовалось, поступил как истинный чекист, чем заслужил нашу вечную признательность. Ура герою!
За столом раздалось негромкое, но дружное «ура», и хрустальные рюмки устремились на встречу с рюмкой Максима. В течение короткого интервала последовали традиционные «второй» и «третий» тосты. Потом за столом наступило молчание: все принялись усиленно поглощать пищу. Через некоторое время Николай Павлович поднялся с места, и направился к Максиму. Остальные тоже встали, но своих мест не покинули, за исключением Михаила Ивановича, который подошел к стене, достал из стоящего около нее кожаного дипломата плоскую коробку и передал ее Николаю Павловичу. Максим, который встал с места вместе со всеми, понял, что настало время сюрпризов. Николай Павлович с улыбкой на лице взглянул в глаза Максиму. На этот раз и улыбка выглядела вполне искренней, и взгляд Николая Павловича стал похож на обычный взгляд умного человека.
— Дорогой Максим, — голос Николая Павловича был теперь наполнен неподдельной теплотой. — Мы долго думали, как отблагодарить тебя за то, что ты для нас сделал. Хотели наградить тебя специальным знаком, но потом передумали. Решили, что не стоит тебя привязывать к спецслужбам каким-то официальным образом, дабы не создать тебе проблем в твоей дальнейшей жизни. Я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. А на словах знай: отныне и навсегда мы считаем тебя своим товарищем. А мы своих в беде не бросаем. Так что если, не дай, конечно, Бог, случится у тебя какая засада, на нашу помощь можешь смело рассчитывать! Ну а это, наш тебе подарок! — Николай Павлович протянул Максиму коробку.
Максим принял подарок и открыл коробку, догадываясь, что он в ней увидит, и не ошибся. В коробке уютно расположился красивый пистолет и рядом все положенные аксессуары. Максим достал оружие. За столом раздались аплодисменты. Максим поднес пистолет поближе к глазам и прочел надпись на пластинке, вделанной в рукоятку: «Морозу Максиму Всеволодовичу. За особые заслуги перед Российской
