старушонка.
— Слава богу, явился батюшка! А это кто с тобой?
— Знакомьтесь: Максим Всеволодович — мой знакомый, Марфа Игнатьевна — моя экономка!
— Чайку, кофейку, или чего покрепче? — поинтересовалось божье создание.
— Это ты с дублями решай! — неожиданно перешел на деловой тон Казимир Янович. — Нам спешить надо!
— Все ясно! — неожиданно твердым голосом и таким же, как у Казимира Яновича, деловым тоном произнесла старушка. — Твой дубль уже ждет на кухне, а молодому человеку мы вмиг изготовим!
Старушка споро поставила перед огромным старинным зеркалом напольные весы — по крайней мере, эта штука очень их напоминала — и скомандовала:
— Вставайте, Максим Всеволодович, на эту штуковину, и постарайтесь не шевелиться!
Максим послушно встал на весы. В зеркале он отражался полностью — во весь рост.
Старушка взяла в руку что-то вроде ПДУ и стала по очереди нажимать кнопки. Послышалось легкое гудение, источник которого Максим определить не смог. Через некоторое время он сообразил, что медленно вращается вокруг своей оси. Минут через пять он совершил перед зеркалом полный оборот, гудение смолкло, и старушка скомандовала:
— Сходи!
Максим покинул «весы», старушка распахнула зеркало как дверь. За зеркалом оказалась ниша, в которой стоял еще один Максим Мороз! Нельзя сказать, что Максим был ошарашен, или даже просто удивлен. Разговор о дублях и предшествующая процедура уже подготовили его к чему-то подобному. Двойник меж тем покинул нишу и отрешенно стоял в прихожей. Максим с интересом разглядывал дубля.
— Не стоит трогать его руками! — раздался сзади голос Казимира Яновича.
— Да я, собственно, и не собирался… Это что, часть вашего доказательства?
— Вовсе нет! Такие штуки уже созданы и на Земле. Правда, пока в малых количествах. Они очень секретные и жутко дорогие!
— Голограмма?
— Скорее модель на основе голограммы. Более точно ответить не могу — сам не знаю!.. Ну, нам пора! Пока наши дубли под чутким руководством Марфы Игнатьевны будут ломать комедь для Василия, мы должны многое успеть!
— Они что, и говорить могут?
— Нет, конечно! Они вообще мало что могут… Но нам-то и надо, чтобы они позади задернутых штор мелькали. А насчет речи… — нас что, могут слушать?
— Навряд ли!
— Ну, и ладно, пошли!
Казимир Янович решительно направился в сторону кухни, Максим последовал за ним. Из оставленной ими прихожей донесся ворчливый голос экономки:
— Раздевайся, ирод, да обувь снять не забудь, нечего мне ковры башмаками протирать!
Мужчины меж тем достигли кухни, прошли мимо сидящего на табуретке дубля Казимира Яновича и через черный ход покинули квартиру. Спустились по лестнице в подвал, миновали несколько тускло освещенных помещений, и уткнулись, в конце концов, в кирпичную стену. Казимир Янович нажал на неприметный выступ, стена отодвинулась, обнажив выход на еще одну лестницу, ведущую вниз. Когда стена за ними задвинулась, они начала спуск по лестнице, который продолжался несколько минут. Наконец они достигли дна, прошли по недлинному коридору, и через металлическую дверь вышли на платформу станции метро, возле которой стоял поезд.
Странная это была станция… Тусклое освещение, короткая платформа, никакого мрамора… Прежде чем они сели в один из трех вагонов, из которых состоял поезд, Казимир Янович посоветовал Максиму:
— Запомните время на часах!
Максим взглянул на часы над входом в тоннель. Они показывали 20–55. Как только они вошли в вагон двери закрылись, и поезд тронулся с места. В вагоне, кроме них не было никого. В двух других сидело несколько человек.
… - Почему так мало народа, и вообще, что это за «ветка»?
— Народа мало из-за того, что поезд подготовили в срочном порядке специально для нашей поездки — кто успел, тот присоединился. «Ветка» техническая, тупиковая. Знаете ли, под Москвой много чего понарыто… Приготовьтесь, сейчас будет портал!
— Не понял?..
Максиму показалось, что его вывернули наизнанку, встряхнули, и снова вывернули, теперь уже на лицевую сторону. Это произошло так быстро, что он даже испугаться не успел. Просто сидел с открытым ртом и моргал глазами. Сидящий рядом Казимир Янович смотрел на него с искренним сочувствием.
— Это не опасно для здоровья, но крайне неприятно, особенно первый раз…
— Что это было?
— Я же сказал, портал! Мы покинули пределы нашего мира…
— И где же мы теперь, в мире ином?
Казимир Янович облегченно рассмеялся.
— Быстро вы отошли от стресса! Раз вернулось чувство юмора, значит вы в порядке!
«Что значит вернулось? Оно меня и не покидало!» — хотел возразить Максим, но почему-то сказал совсем другое:
— Так, где мы все-таки?
— Скоро узнаете!..
Поезд замедлил ход, вырвался из тоннеля, и остановился возле ярко освещенной платформы.
Добро пожаловать!
Когда двери вагонов открылись, очень приятный на слух голос произнес на непонятном Максиму мелодичном языке какую-то фразу.
… - Просят освободить вагоны! Пойдемте, Максим Всеволодович, не будем никого задерживать!
Как только вагоны опустели, двери закрылись и поезд, набирая ход, исчез в тоннеле.
… - На каком языке было сделано объявление? — спросил Максим своего спутника.
— На унике… И, пожалуйста, больше пока никаких вопросов! Мы сейчас пройдем карантин, после чего у нас будет предостаточно времени на разговоры…
Максим хотел спросить: откуда у них вдруг возьмется время, но сдержался и, молча, последовал за Казимиром Яновичем, попутно оглядываясь по сторонам. Платформа, на которую они прибыли, была достаточно длинной. С обеих сторон платформы располагались пути, а сверху она была перекрыта сомкнутым сводом. Один конец платформы упирался в вертикальную стену, другой плавно переходил в вестибюль, в котором располагались лифты. В цветовой гамме преобладали различные оттенки голубого цвета: от темного на платформе до светлого на потолке. Все это великолепие было выполнено из материала (либо облицовано им), очень напоминающего мрамор. По боковым стенам были размещены мозаичные панно, на которых были изображены земные ландшафты. Максим и Казимир Янович достигли вестибюля, и вошли в кабину лифта. Двери за ними закрылись почти бесшумно, и кабина плавно пошла вверх. Когда двери лифта вновь открылись, и спутники покинули кабину, они оказались в помещении, напоминающем по виду гостиничный холл. По центру стояли низкие столы, обрамленные мягкими диванами. У стены противоположной той, из которой они вышли (через двери лифта, разумеется), располагалась стойка. Минуя столы, Казимир Янович и Максим направились к стойке, навстречу улыбке молодой женщины, явно адресованной им. Казимир Янович положил на стойку два заполненных — и когда он успел? — бланка, сопроводив это действо фразой на языке, который он до этого определил как «уник». На этот раз язык не показался Максиму таким уж непонятным. Он был уверен, что различил во фразе слова «гость» и «разрешение». Женщина взяла бланки и ввела их через узкую щель в какое-то устройство. Через некоторое время раздался мелодичный звон. Женщина достала из-под стойки две продолговатые шкатулки и поставила перед мужчинами.
— Вы, профессор, можете следовать дальше!.. — Максим внутренне вздрогнул, поскольку говорила женщина не на унике, как он ожидал, а по-русски с прибалтийским акцентом и слегка нараспев. — … А вам,
