во все времена. Может быть, чтобы угодить блестящему генералу Чальдини, не желавшему повиноваться генералу Ламармора, начальнику генерального штаба?
Разве недостаточно было одной дивизии, чтобы угрожать переходом через реку По, не бросая в действие 90 000 человек из отборнейших частей, которые служили лишь для того, чтобы отступить и покрыть пятном позора наши доблестные войска?
Я с гордостью рассказываю о нашей доблестной армии. Мне крайне больно, что среди нас нет превосходных генералов: Говоне, Биксио, Куджа, Сиртори, которые столько положили сил в тот день, будучи во главе доблестных наших бойцов, и будь им оказана должная поддержка, они прославили бы это поле боя победными гимнами. Вот как было дело, молодые офицеры; вам может быть еще суждено встретиться на полях сражений с деспотами и тиранами; вот таковы были ошибки, совершенные нашими военными.
Весь корпус Куккиари, насчитывавший три дивизии, к тому же дивизия Биксио, дивизия Умберто, дивизия Пьянель и дивизия Козенца — т. е. семь дивизий не вступали в бой, меж тем как три неприятельских корпуса сражались против нашего левого фланга и разбили его наголову.
Это было следствием мудрой тактики неприятельского генерала.
Помимо семи дивизий, еще тридцать артиллерийских батарей, находившихся в резерве, бездействовали и отступили, не выпустив ни одного залпа!
Всех этих не пущенных в ход сил было достаточно, чтобы обратить в бегство неприятеля, обессиленного и обескураженного боем, длившемся целый день, будь эти силы своевременно использованы.
Приложения
Джузеппе Гарибальди и его эпоха
Гарибальди! Это имя волновало умы нескольких поколений; с этим именем шли в бой за свободу и национальную независимость народы Европы и Америки; это имя стало на долгие годы знаменем, символом борьбы против всякой тирании. По зову Гарибальди десять раз за тридцать пять лет брались за оружие народные массы раздробленной и порабощенной Италии — рабочие и ремесленники севера и батраки и крестьяне юга, студенты городов Центральной Италии, врачи, художники, писатели и ученые…
Народные массы многих стран справедливо видели в Гарибальди мужественного и благородного защитника свободы и демократии. Миллионы трудящихся считали его рыцарем гуманности, борцом за высшую социальную справедливость. Гарибальди был известен как талантливый революционный полководец и как бесстрашный партизанский вождь. В сотнях битв за свободу и независимость народов Европы и Южной Америки участвовал Гарибальди в течение своей славной, полной приключениями и опасностями жизни. Каждый народ, независимость которого была попрана, обращал свои взоры к Гарибальди. Помощи народного героя Италии ожидали борцы за свободу в Ирландии и в Польше, в Венгрии и на Украине. Его звали французские республиканцы на защиту возродившейся республики от нашествий монархической Пруссии, его просили о помощи коммунары Парижа, избравшие его заочно своим главнокомандующим.
«В течение целого полустолетия, — писал известный русский писатель-демократ С. М. Кравчинский (Степняк), — Гарибальди наполнял громом своего имени два полушария. Все, что было в старом поколении свободолюбивого и благородного, с трепетом и замиранием сердца следило за подвигами этого полусказочного героя»[417].
Каковы причины такой огромной притягательной силы и неувядаемой славы Джузеппе Гарибальди? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратить взор в глубь истории и внимательно изучить действительные факторы, обусловившие деятельность народного героя.
Девятнадцатый век в Западной Европе, до 1871 г., это — «эпоха краха феодализма и абсолютизма, эпоха сложения буржуазно-демократического общества и государства, когда национальные движения впервые становятся массовыми, втягивают так или иначе все классы населения в политику…»[418]
Эта ленинская характеристика эпохи, в которой протекала деятельность Гарибальди, объясняет многое. Ленин подчеркивает массовость и всеобщность движения. Это был период бурных волнений, восстаний, революций и освободительных войн; время, когда народ сам выдвигал своих вождей и горячо их поддерживал. В другой своей работе Ленин характеризует этот период как эпоху восходящей линии буржуазии, и говоря об особенностях Италии в период национально-освободительных войн, отмечает, что часть итальянской буржуазии была тогда не только прогрессивной, но даже революционной[419].
И вполне понятно, что народные массы и революционно-демократическая буржуазия поддерживали тех вождей, которые в наибольшей мере проявляли мужество и стойкость, героизм и самопожертвование в борьбе с абсолютистско-феодальными порядками, с засилием «своих» и иноземных властителей. Одним из таких несгибаемых революционеров был Гарибальди.
Сын народа, тесно связанный с ним в продолжение всей своей жизни, Гарибальди воспринял свободолюбивые традиции и патриотические чувства своих соотечественников. В измученном нуждою и политическим гнетом народе Гарибальди встречал волнующие проявления патриотизма. Народ воспитал в Гарибальди качества самоотверженного революционера.
Что же собой представляла Италия, когда Гарибальди начал свои легендарные сражения, восхитившие весь мир?
В течение нескольких столетий конца средневековья и начала нового времени на территории Италии почти непрерывно бушевали захватнические войны иностранных государств. Отдельные области Италии много раз завоевывались иноземными феодальными деспотами. Крупные европейские державы (Испания, Франция и Австрия), боровшиеся за гегемонию в Европе, рассматривали Италию как разменную монету, которую после победы делили между собой.
В результате господства феодального строя и многолетнего иностранного владычества на Апеннинском полуострове Италия долгие годы оставалась раздробленной. Великий русский революционный демократ А. И. Герцен, который с глубоким сочувствием относился к борьбе итальянского народа за свободу и независимость, в своих знаменитых «Письмах из Франции и Италии» с горечью говорил об исторических судьбах Италии до ее объединения. Италия, — писал Герцен, — это «страна, потерявшая три века тому назад свое политическое существование, униженная всевозможными унижениями, завоеванная, разделенная иноплеменниками, полтора века разоряемая и, наконец, совсем сошедшая с арены народов как деятельная мощь, влияющая сила, — страна, воспитанная иезуитами, отставшая, обойденная…»[420]
Ко времени Великой Французской буржуазной революции 1789 г. Италия была разделена на десять государств. С началом наполеоновских войн почти вся Италия была занята войсками Наполеона. В период 1796–1814 гг. Наполеон несколько раз перекраивал карту Италии. Вначале Италия покрылась «республиками-дочерьми», подчиненными французскому владычеству; затем Наполеон создал на севере Итальянское королевство под управлением своего пасынка Богарне, на юге — Неаполитанское королевство под властью генерала Мюрата и почти всю остальную Италию присоединил к французской империи.
Бурная эпоха французской революции и наполеоновских войн оставил глубокий след в истории Италии. В период французского господства были подорваны феодальные устои на Апеннинском полуострове, пробудились национальное самосознание и демократические стремления всего итальянского народа. Наполеон I был врагом единства и независимости Италии. Он рассматривал эту страну как военно- стратегический плацдарм для осуществления своих захватнических целей. В результате наполеоновских войн почти вся Италия оказалась фактически полуколонией Франции — рынком сбыта для французской промышленности и источником сырья для нее. «…Французская политика по отношению к Италии, — писал впоследствии Ф. Энгельс, — всегда была ограниченной, эгоистичной, эксплуататорской… Достаточно хорошо
