чем-то – или попросил чего-то, и теперь ожидает ответа.
Однако вокруг ничего не изменилось.
Слышно было, как Миграт глухо вздохнул. Опустил руки. Постоял неподвижно, склонив голову, словно набирался сил. И начал снова – уже другие движения в новых сочетаниях. Теперь он не произносил слова, но негромко пел. Мелодия казалась странной, дикой, но что-то в ней привлекало, странный, сложный ритм заставлял даже сторонних зрителей двигаться, не сходя с места, как бы извиваться, словно змея под дудочку заклинателя.
Закончился и этот ритуал. И снова – без каких-либо последствий. На этот раз во вздохе Миграта – резком, почти судорожном – ощущалось уже раздражение.
Совладав с собой, он начал еще раз – и опять по-новому. На этот раз он попытался изобразить какие-то танцевальные движения. У него это получалось плохо – и не только из-за телосложения, но, видимо, он просто не умел танцевать. Тем не менее танец, казалось, захватил его – наверное, нужная музыка звучала в нем самом, и он двигался все быстрее и быстрее, все время обращенный лицом к камню. Наконец он остановился, широко раскинув руки, тяжело, хрипло дыша.
Тогда произошло чудо. Иначе назвать это было трудно.
Нет, каменная стена не поднялась, не опустилась, не отползла в сторону и не распахнулась. Проход по- прежнему оставался закрытым. Но ниоткуда, из ничего – или из этого камня – появилась женщина.
Она была красива. От нее исходил свет. Неяркий, он не резал глаза, не растворялся в том освещении, что исходило сверху, а существовал как бы отдельно от него, изливаясь из женщины и возвращаясь в ее тело. Он пугал и привлекал одновременно, и заставлял верить, что совершится что-то небывалое – хорошее или плохое. Хен Гот непроизвольно поднес руку к глазам. Леза лишь тихо ахнула. Иначе было с Мигратом: нелепо взмахнув руками, он рухнул на каменную площадку, которой заканчивался ход, судорожно вытянулся и затих. Потерял сознание. Или, может быть, умер? Женщина не обратила на него внимания. Улыбаясь, она двинулась вперед. Шаги ее были легки и совершенно беззвучны.
Она шла прямо на историка. Хен Гот попытался посторониться, но некуда было – настолько узким стал ход перед преградой. Но женщину, казалось, не смущало, что путь закрыт. Она приблизилась к историку вплотную; он невольно вытянул руки, чтобы удержать ее от столкновения, но руки не ощутили ничего, женщина же нимало не замедлила шага и в следующее мгновение прошла сквозь человека, а вслед за ним и через стоявшую позади, прижавшись к нему, Лезу и удалилась по ходу – дошла до поворота и скрылась за ним.
Они постояли, не двигаясь, несколько минут, постепенно приходя в себя. Хен Гот повернулся лицом к Лезе, и они обнялись, крепко обхватили друг друга, словно бы находя силу и защиту один в другом. Оба дышали часто и судорожно. Хен Гот почувствовал, что все лицо и все тело его покрылось потом. Он раздвинул губы – нерешительно, словно сомневаясь, что сохранил дар речи.
– Что это было, как ты думаешь?..
– Женщина…
Бессмысленность этого ответа почему-то вдруг успокоила историка. Он сумел даже усмехнуться. Медленно разжал объятия.
– Это я заметил…
– Что же еще я могла сказать?
– Да, верно…
Способность думать и действовать возвращалась к нему. Он перевел взгляд на Миграта. Претендент лежал в той же позе, повернув голову направо, глаза его были закрыты. Он был жив: редко, но высоко поднимавшаяся грудь свидетельствовала об этом.
– Задира, – сказал Хен Гот, как будто в этом еще могли быть сомнения.
– Что мы будем с ним делать?
– Н-не знаю. Разве надо что-то делать с ним?
– Он принес нам зло. А теперь оказался в наших руках. Наверное, это не случайно – кто-то решил, что так должно случиться…
Но размышлять о материи столь неопределенной Хен Гот сейчас не мог.
– Что с ним сделать… – пробормотал он. – Нам и самим помоги, Рыба, ускользнуть. А еще с ним… Нам его даже не вытащить: узко, да и весит он наверняка больше, чем мы с тобой вместе. – Он наморщил лоб. – Хотя – можно просто убить его, а?
– Это… это страшно. – Голос Лезы дрогнул.
– Я понимаю… Мне тоже не по себе.
– Слушай, а может быть, вернемся и скажем, что он здесь. Пусть тогда они решают сами.
– Если мы вернемся, то во второй раз нам уже не удастся…
– Наверное, ты прав. Тогда уйдем поскорее.
– Да, – согласился он. – Это будет самым разумным.
Но он не тронулся с места.
– Ну, что же ты, Хен?
– Постой… Знаешь, все это очень странно. Этот ход. Преграда. За ней что-то кроется. Недаром оттуда появилось… это. – Он не решился на более точное определение, не сказал «женщина» или «призрак». – Ты помнишь? Миграт пытался открыть проход при помощи заклинаний, ведь так?
– Мне тоже так показалось.
– Но где-то, где-то… нет, у меня совершенно память отшибло… Где-то попадались мне какие-то старинные заклинания. Еще со времен доисторических… Вот только где?
– В этом архиве я ничего такого не видела.
– Нет, не в этом. Раньше. В Державном архиве? Нет, и не там. Определенно не там.
– Может быть, когда-то в детстве ты их сам придумывал? Есть такая игра…
– Да, я знаю. Но никак не в детстве. Это было недавно, совсем недавно. Что еще я читал за последнее время, кроме исторических материалов? Где еще бывал? Ах, синий осьминог…
– В библиотеке?
– В библиотеке? Гм… Нет… Но что-то в этой мысли есть. Библиотека…
– Хен! Смотри! Он пошевелился!
– Очень некстати. Библиотека…
– Потом вспомнишь! Сейчас он придет в себя. Сделай же что-нибудь!
Когда женщина произносит такие слова, трудно оставаться бездеятельным.
– Хорошо. Стой здесь!
Хен Гот решительно вступил на каменную площадку. Все тело его было напряжено – чтобы в случае малейшей опасности метнуться назад. Миграт теперь дышал громче, но сохранял неподвижность. Историк склонился над ним, потом опустился на колени. Легкими прикосновениями пальцев ощупал тело. Что-то, видимо, обнаружил: сунул руку во внутренний карман Миграта, вытащил оттуда лучевой пистолет. Миграт не пошевелился. Хен Гот направил оружие на него. Замер на секунду-другую. Медленно опустил оружие. Встал.
– Нет… не могу. Как угодно… О!
Последний звук прозвучал громко, очень громко. То был выкрик.
– Что? Что с тобой?
– Музей!
– Какой музей?
– Музей ранней псевдонауки! Вот где!
– Тише же, молю тебя: потише!
– Не страшно. Теперь я вооружен. Идем!
– Ты придумал – куда?
– Я же говорю: в музей! Там, там я видел все, что касается древних заклинаний: и тексты, и движения – весь ритуал описан подробно.
– Там надежно?
– Других описаний все равно нет.
– Великая Рыба, я спрашиваю: там можно надежно укрыться?
