манерами. Официант обслуживал их так почтительно и так подобострастно улыбался в ответ на старомодное обращение «сударь», что Михаил Анатольевич позабыл даже о своем неприличном костюме, будто именно в таком виде и следовало ходить по ресторанам. Достоинство его спутника было весьма убедительным.
Они сидели в уголке у окна, откуда виден был весь зал, почти пустой в это время дня, и ничто не мешало откровенному разговору.
— …Никса III-ий из династии Маколеев, правителей Таквалы, — продолжал между тем молодой человек. — Мир наш называется Аста, что означает «земля», как и у вас. Каков он по счету от вашего мира, я, признаться, не помню. Слишком много прошел я невиданных земель, покуда добрался сюда. Я ищу человека… мага, который сотворил страшное зло в моем королевстве, и пока я его не найду — мне некуда возвращаться. Я расскажу вам все, сударь, чтобы вы хорошо поняли меня…
Завороженный против воли таким началом, Овечкин поднял голову и с любопытством взглянул на Никсу. Нет, молодой человек решительно не походил на сумасшедшего. И пока тот говорил, перед внутренним взором Михаила Анатольевича начала разворачиваться удивительная и прекрасная картина маленького уединенного королевства, с трех сторон окруженного горами, похожего, если смотреть на него с горной вершины, на волшебный живой гобелен, одна сторона которого не закончена и плавно перетекает в большой мир. Сады и виноградники Таквалы, берега ее рек и ручьев, дома и дворцы под алыми и золотыми кровлями… Маколеи и династии, правившие до них, всегда предпочитали малый мир большим войнам и умели защитить то немногое, чем владели. Веками Таквала сохраняла свою красоту, оставаясь мирным оазисом, страной пастухов и земледельцев… и сейчас она была такой же, если не считать того, что ни одна птица не вспархивала ныне с верхушки дерева, ни один бык не пасся на выгоне и ни один крестьянин не выходил поутру в поле…
Беда пришла в Таквалу лет пять тому назад, когда явился из большого мира и попросился на жительство неприметный на вид знахарь, такой же, как и все их племя, — немного врач, немного колдун. Он испросил разрешение на занятие своим ремеслом, и гильдия чародеев после испытания выдала ему право жить и работать в Таквале. Он был одним из многих, и никому не пришло бы в голову обратить на него особое внимание. Но спустя какое-то время оказалось, что этот знахарь, в отличие от других, использует в своих занятиях черное колдовство и, более того, не гнушается прямо запрещенными действиями. Поначалу он был осторожен и нарушал запреты по мелочам, но слухи поползли быстро. У кого-то пала корова после ссоры с соседом, у кого-то червяк погубил урожай яблок, у кого-то заболел ребенок… Гильдия вмешалась, предупредив его о недопустимости подобных деяний. В первый раз знахарь поклялся, что то была просто слабость с его стороны — поддался, мол, на слезные уговоры клиента. Когда же гильдия, простив ему этот грех, через некоторое время вынуждена была вмешаться снова, ибо он не прекратил своих гнусностей, он рассмеялся в лицо почтенным чародеям, и в ту же ночь беда постигла всех представителей совета гильдии — сгорели их дома и мастерские вместе с орудиями их ремесла. Тогда гильдия обратилась к королю. Король вызвал знахаря, и тот явился и сделался весьма почтителен и угодлив, когда ему пригрозили изгнанием из Таквалы. «Я грешный человек, — сказал он, бия себя в грудь, — я вспыльчив, каюсь, и не терплю, когда вмешиваются в мои дела. Но я был неправ, и я схожу на исповедь, и принесу богатые дары церкви, и восстановлю все разрушенное. Не изгоняй меня, король, ибо работа моя в этой земле еще не окончена. То дело всей моей жизни, и я клянусь кровью отца моего и матери, что не совершу более ни единого черного колдовства, пока не найду то, что ищу, и не готов буду удалиться с миром».
Еще тогда Никса Маколей понял, что перед ним — великий маг, а не простой знахарь, и теперь не мог себе простить, что не изгнал его тут же, пока он не нашел, что искал. Но в те времена молодой король был еще простодушен и доверчив и не обратил внимания на последнюю фразу мага, на скрытую в ней угрозу.
Никса не сделал ему ничего худого. Тот восстановил из пепла дома чародеев, как и обещал, и надолго затаился. Но в один прекрасный день все началось сначала. Вновь пришли к королю с жалобой от гильдии на недозволенные действия колдуна. Теперь уж Никса не стал терять времени и отправил к нему стражу с приказом немедленно покинуть страну. Люди короля вернулись и сказали, что колдун смеялся, услышав приказ.
— Хорошо, я уйду, — ответил он. — Но и король покинет Таквалу. Уж это я ему обещаю.
Более он не прибавил ни слова и начал собирать свои пожитки.
Наутро его уже не было в стране.
Но… наутро опустела вся Таквала.
Трудно описать, что почувствовал Никса Маколей, обнаружив поутру, что дворец его пуст. Ни слуг, ни стражи. Еще труднее передать, что он испытал, когда вышел из дворца и увидел, что и город пуст — ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, ни бродячей собаки, ни хотя бы вороны… Сначала он решил, что видит страшный сон, но потом вспомнил слова колдуна. И Никса собрался в путь. Он не стал обходить всю страну, понимая, что везде увидит то же самое — колдун нашел то, что искал, и сделал то, что хотел. И молодой король тоже покинул Таквалу, покинул ее пешком, ибо нигде не осталось ни одной лошади. Он отправился в погоню.
Колдун знал, что так будет. Он бежал от короля сначала через всю Асту, а затем — в первый раз — пересек границу между мирами. Видимо, он не ведал о существовании талисмана Маколеев, который позволял Никсе следовать за ним любыми путями. Несколько раз он пытался остановиться, осесть где-то, но Никса нагонял его, и все начиналось сначала. Так они добрались до Земли. И здесь колдун пропал бесследно, никто не слыхал о нем и уж, конечно, не видал его. И до сих пор Никсе не удалось отыскать ни одного мага, который сумел бы ему помочь.
— В Таквале он звался Хорас. Не приходилось ли вам слышать это имя, сударь?
Михаил Анатольевич медленно покачал головой, с трудом возвращаясь к действительности.
— Хорас, — повторил Никса.
— Нет, — сказал Овечкин. — Не слышал. А что… что будет, когда вы отыщете его?
Глаза молодого короля вновь потемнели.
— Он вернет по доброй воле на место всех жителей Таквалы. Или же я вызову его на бой и убью. С его смертью чары рассеются, и мое королевство снова оживет.
— А если он…
Овечкин не договорил, но Никса понял.
— Он не может меня убить. Может, он раньше и не знал о талисмане Маколеев, но теперь наверняка знает и потому так упорно прячется от меня. Имя талисмана — Отражатель, — добавил он, видя непонимающий взгляд Михаила Анатольевича, — разве я еще не сказал? Он отражает любой удар, направленный в его владельца, и возвращает нападающему. Даже пуля вернется к стрелку и поразит его самого… даже мысль, если она — недобрая.
— Ого, — с уважением сказал Овечкин.
— Это далеко не все его свойства, — скромно заметил Никса. — Благодаря ему я, например, могу говорить на вашем языке и на языке любой страны, в которой с ним окажусь… Ну что ж, теперь я все рассказал вам, сударь. И что вы ответите мне?
Он откинулся на спинку стула и устремил на Овечкина пристальный ожидающий взор. Михаил Анатольевич задумался.
Он, кажется, знал человека, который мог помочь молодому королю. То был отец Григорий. В необыкновенных способностях отшельника Овечкин нимало не сомневался. Так же, как не сомневался больше и в здравом рассудке Никсы, и в правдивости рассказанной им истории. Более того, ему очень хотелось принять участие в дальнейших приключениях короля и меньше всего хотелось думать о собственных неприятностях, показавшихся вдруг такими мелкими… как раз по плечу жалкому человечку. Он подавил неприятное чувство и решительно обратился к Маколею:
— Никса… вы разрешите вас так называть?
Тот кивнул, не отрывая напряженного взгляда:
— Конечно. Я был государем для своих подданных и Бог весть когда стану им снова. Пока что я никто. Никса. А как прикажете обращаться к вам, сударь?
— Михаил Ана… Миша, — поправился Овечкин. — Так вот, Никса. Сегодня вечером мы с вами пойдем к одному человеку и узнаем у него, как нам попасть к отцу Григорию…
И говоря это, нимало не сомневался Овечкин, что так и будет. Да и кто, спрашивается, мог им
