ещё и посторонний человек, живущий в моём доме, питающийся на мою зарплату, занимающий ночью одно из моих комнат, но не представляющий для меня никакой опасности, поскольку у него, опять-таки, нет личности.
Мои часы показали 18.05. Шайтан! У меня же сейчас свидание с Аллой Разумовской. Я зашёл в тот самый двор, где вчера наткнулся на неё. На дворе валялось много газет террористической организации «Сыны Прометея». Алла стояла у дома и смотрела на часы. Услышав мои шаги, она повернула голову в мою сторону и сказала:
— А, Пётр! Я ждала тебя. Но я думала, что только девушки умеют опаздывать.
— В последнее время, Алла, наслаждаясь своими мыслями о нашем будущем Рае на Земле, я стал отвлекаться от будничной действительности. Неделю назад я опоздал на работу.
— Как я понимаю, начальник устроил тебе выговор.
— Выговор устроил, но всё обошлось мирно. Кстати, как тебе наши видеокамеры на улице? Ни один преступник, уличный хулиган или богохульник не ускользнёт от всевидящего ока Патрульной Службы.
— Великолепно. Особенно меня впечатляет плакат, изображающий огромный глаз. Кажется, где бы ты ни находился, глаз всегда смотрит на тебя.
— «Аллах тебя видит»? Это — моя работа, — с гордостью ответил я.
— Пойдём сейчас ко мне, — сказала Алла. По её глазам я понял, что она хотела поведать мне какой-то секрет; она хотела остаться со мной наедине, вне зоны видимости наших камер. Она зашла в дом. Я пошёл за ней.
Обстановка внутри квартиры была какой-то старомодной: в коридоре стояло фортепиано, над ним висел портрет женщины лет тридцати, сделанный где-то в начале XXI века. Внизу портрета располагалась надпись «Надежда Михайловна Разумовская, 1990–2065» (Алла потом мне объяснила, что это — её прапрабабушка). И ещё меня поразило наличие книг, даже изобилие книг. Вообще, я не удивился бы, увидев в этой квартирке даже камин. Алла жила с матерью. Обилие книг было особенно удивительным, потому что семья состояла из двух женщин. Но мать Аллы, как мне известно, была пуританских нравов.
— Откуда у вас это множество книг? — спросил я у матери Аллы.
— Остались от моего покойного мужа.
— Когда агенты Патрульной Службы производили у вас различные обыски, что они говорили про книги? Ведь женщины в ИСК не должны быть грамотными.
— Ничего, — ответила её мать, — мы говорили, что это книги моего покойного мужа, мы оставили их на память.
— Алла, ты не боишься, что я на вас с матерью донесу. Я же — капитан Патрульной Службы.
— Я уверена, что ты не донесёшь. Я чувствую это.
В моём мозгу действительно появилась мысль, запретившая мне доносить на Аллу и её мать. Не знаю, чем это объясняется, но со вчерашнего дня мой разум перестал работать по законам логики.
Алла предложила мне посмотреть её фотоальбом. Вот она, Любовь Алексеевна, мать Аллы, в двадцатипятилетнем возрасте. Они с Аллой почти одно лицо. Вот Михаил Васильевич Разумовский, её отец, их свадьба, новорожденная Алла, Алла дома учится читать.
Мы смотрели фотоальбом, говорили о своей жизни около двух часов. Наконец Алла сказала:
— Знаешь, Пётр… Можно, я буду называть тебя Петя?
— Да, — ответил я немного смущённо.
— Петя, я тебя люблю.
Я немного заволновался. К этому я ещё не был готов. Я вспотел, и у меня заболела голова. В голову не приходила ни одна мысль, что же ей ответить.
— Вижу, ты не можешь мне ничего ответить. Но ты и не говоришь мне, что меня не любишь. Значит, я тебе нравлюсь.
В общем-то, она была права.
Алла позвала меня на коридор, сказав, что у неё для меня есть сюрприз. Она открыла заднюю крышку фортепиано:
— Вот тут у нас тайник. Многие знают, что вещи можно прятать в пианино, патрульные обычно ищут их в верхней части. Но мало кто догадывается, что задняя крышка тоже открывается. До этого додумалась моя мама.
Я был поражён такой изобретательностью, особенно тем, что до этого додумалась женщина.
— Но это ещё не всё, — она достала из своего тайника большую запечатанную бутылку, — мама сказала мне, чтобы я берегла её до встречи с тем мужчиной, с которым захочу связать жизнь.
Я понял, что это было вино. В моей душе произошёл очередной переворот. Я уже не был так уверен, что закрою глаза на поведение этой семьи:
— Исламская Социалистическая Конфедерация не позволяет своим гражданам употреблять алкоголь, за это можно досрочно попасть на Страшный Суд. Пророк Мухаммед чётко и ясно сказал, что пьянство — страшный грех.
— Всё равно никто не узнает. Да, ты патрульный. Но не в твоих интересах меня закладывать. Ты выдал мне военную тайну. И я уверенна, что ты сам выпьешь. Ты так и не сказал мне, что меня не любишь, следовательно, ты меня любишь, и ради меня готов на всё.
— Откуда твоя мама достала эту бутылку?
В 2084 году, когда в нашей стране было меньше запретов, моя мама в пятнадцатилетнем возрасте купила эту бутылку на чёрном рынке. Правда, через пару лет чёрные рынки были закрыты, но она оставила бутылку на память. А потом подарила мне.
Я не знал, что ей ответить. В общем-то, мне почему-то хотелось отведать запретного плода, но я был уверен, что делать это нельзя. Какой-то демон овладел моим сознанием. С одной стороны я — это тот же я, раб Божий Пётр Казанский. С другой — я какой-то одержимый, непредсказуемый человек, чьи чувства несовместимы с религиозным сознанием. Аллах, прости меня! Мне тяжело об этом говорить, но я как честный человек обязан записывать в дневник все свои мысли.
— Вижу, ты не знаешь, как мне ответить. Но ты уверен, что у нас — свободная страна, ты — свободный человек, ты — совершеннолетний, имеешь право делать, что хочешь.
— Да, Алла, ты права. Я — свободный человек. Но существует свобода от Бога и свобода от Дьявола. Свобода от Дьявола означает вседозволенность и наплевательское отношение к другим людям. Свобода от Бога означает свободный выбор правильных поступков. Свобода — это когда ты можешь делать всё, что разрешено законом, иначе это будет нарушением свободы других.
— А, по-моему, настоящая свобода, — когда поступаешь так, как тебе подсказывает сердце, а свобода от Бога, — когда ты обязан делать то, что от тебя требует государство.
Я взвесил все «за» и «против» и отпил глоток дьявольского напитка. Ужас, как у меня жгло во рту. Мы с Аллой вдвоём выпили бутылку ёмкостью 0,75 литра. Моё сознание полностью было замутнено. Весь мир вокруг стал каким-то диким, чужим. Я посмотрел на часы:
— Великий Аллах, уже 21.20!!! Я опоздал на общеобязательную проповедь в мечеть[8]!!! — я сам жутко испугался своего собственного голоса. Мой некогда звонкий голос стал каким-то хриплым, я стал говорить медленно, заикаться, мой язык заплетался. Я выскочил из дома и помчался в мечеть Святого Василия.
На улице стоял мороз, тьма. Мой мозг ничего не соображал. Обстановка в центре родной Москвы казалась грозной, чужой. Меня пугал мой собственный плакат «Аллах тебя видит». Меня видел Аллах, меня видели несколько видеокамер. Я старался идти по прямой, дабы походить на трезвого, благо запах изо рта по монитору не услышишь. Но мои ноги предали меня. Они выводили совершенно фантастические траектории, вензеля.
Помню, когда я учился на биофаке в МГУ имени Аллаха, я и четверо моих одногрупников решились пойти на хулиганский опыт. Мы ставили эксперименты на свиньях, — у нас была практика по изучению высшей нервной деятельности, свинью нельзя употреблять в пищу и она прекрасно годится для экспериментов. Так вот, мы, пятеро человек достали спирт, в котором была препарирована лягушка и налили свинье в питьё. Свинья с жадностью выпила жидкость. Потом её поведение было странным. Она кругами бегала по комнате и дико визжала, как будто её режут. Мы сильно смеялись. До тех пор, пока не
