– Тогда подожди меня здесь.
– Ну уж нет! Одной мне страшно! Поднявшись на низкое крыльцо, я толкнул неплотно прикрытую дверь. Скрипнули петли. Пахнуло нежилым помещением: пылью, плесенью, сырым деревом. Остались здесь и запахи пота, табака. Но их было слышно не так явственно. Люди не жили в здании не меньше недели. Дверь открывалась в длинный узкий коридор. По обе стороны от него шли небольшие комнатки. Двери в некоторые из них были распахнуты настежь, другие оказались закрытыми.
Я сделал несколько шагов по коридору. Заглянул в открытую комнату. Две пластиковые кровати с матрасами, но без белья. Тумбочки и шкаф. На полу валялась пачка из-под сигарет с китайскими иероглифами.
Мила выглянула из-за моего плеча.
– Это общежитие?
– Скорее казарма…
Принюхавшись, я различил запах ружейного масла и пороха.
В следующей комнате мебель была точно такой же. А в одной из тумбочек я нашел две пустые пистолетные гильзы.
– Что бы это значило? – обратился я к Миле.
– Здесь живут охранники? – предположила она.
– Почему же сейчас их нет? И зачем на такой маленькой ферме столько охраны? Здесь можно разместить полноценный взвод.
Мы прошли по коридору дальше. Обнаружили пищевой блок с электрической плитой и несколькими большими кастрюлями, маленький зал с четырьмя столиками – по всей видимости, столовую.
– Мне это не нравится, – заявил я Миле.
– Почему?
– Элиночка что-то скрывает. Она не просто владелица поместья. У нее другой бизнес.
– Торгует наркотиками?
– Какой сейчас спрос на наркотики? Люди употребляют модификаторы… Вряд ли в поместье серьезно занимаются химией, а что толку выращивать мак или коноплю, если не перерабатывать их? Да и запаха наркотиков я не слышу.
– Почему бы не спросить у нее напрямую?
– Чем она занимается? – улыбнулся я.
– Нет. Зачем ей эта казарма? Она ведь разрешила нам гулять везде. Если бы у нее были тайны, она не гостила бы нас и на порог. Или не велела бы выходить 03 дома без присмотра. Может быть, разгадка проще, чем кажется.
– Не исключено. Относительно разрешения гулять – всякое может быть. Элиночка могла догадаться, кто я. Тем более с собаками вышла промашка. Я выдал себя с головой.
– Ты говоришь о своих сверхъестественных способностях?
– Сформулируем по-другому – расширенных способностях.
– Пусть она поняла, что ты магистр. И что? Чем ты для нее страшен?
– Лично я не страшен. Но я мог оказаться инспектором.
– Тем более глупо не приставить к тебе человека, который следил бы за нами.
На улице послышался шорох. Я в несколько прыжков вернулся к двери, выглянул и увидел удаляющегося прочь от домика Йеши. Тибетец куда-то спешил.
– Следил? – спросила Мила. – По-моему, нет.
– А что же он здесь делал?
– Поместье не такое большое. Пойдем в дом. Будем действовать по обстоятельствам.
В гостиной собралось «высшее общество» поместья. Элина в длинном шелковом платье изумрудного цвета восседала в высоком кресле, как на троне. На диване по правую руку от нее устроились двое тибетцев – Йеши и пилот Лонгченпа, они были одеты в европейские костюмы. Выглядело это немного комично. Низкорослые, смуглые тибетцы гораздо лучи смотрелись бы в национальных одеждах – халата или в чем там они ходят… Марта в белоснежном Переднике стояла позади хозяйки.
Мила, одетая в старенькую блузку и рваные местами брючки, чувствовала себя неуютно. Правда, на пальце у нее синел драгоценный перстень, подаренный Чампой. Меня простой костюм совершенно не смущал. Главное – что представляет собой человек что на нем надето и как он выглядит – совершенно не важно.
– Мы готовы, – торжественно объявила Элиночка. – Марта, принеси компьютер!
Служанка вышла в соседнюю комнату. Маленький ноутбук она вынесла на подносе, накрытом скатертью! Такого я еще не видел. Я имею в виду не лэптоп, конечно, а чтобы его носили с подобными церемониями.
– Возьмите, Даниил, – попросила Марта. – Вы знаете, как обращаться с этой моделью?
– Дело нехитрое, – проворчал я, включая лэптоп. – Счет, на который нужно перевести деньги?
– По совету своего юриста я только что открыла новый счет в Российском Банке, – заявила Элиночка. – Вы переведете деньги туда. А я попробую осуществить со счета платеж. Как только он пройдет, я буду
