заплакала.
– Она всегда меня терпеть не могла. А Макс у нее под каблуком, – сообщила она.
– Они хоть внутрь-то нас пустят?
– Конечно. Они только выходить боятся. Слишком неожиданно все произошло.
Шаг, другой, третий. Вот и покосившийся забор из сетки, отделяющий территорию базы от окружающего леса.
Сзади между тем послышались крики. Команды через мегафон, шум двигателей. Не иначе худой полицейский очухался и тоже вызвал по рации подмогу. Надо было вырубить его сильнее. Да поздно жалеть. Сделанного не вернешь.
Последние несколько метров до ржавой, закрытой на тяжелый висячий замок двери я пробежал. Лиза всунула в незаметную щелку карточку, и дверь вместе с замком уехала вниз. Сама дверь представляла собой муляж на бронированном листе, закрывавшем вход и открывавшемся совсем по другому принципу. Он двигался вверх и вниз на хорошо смазанных салазках.
Мы юркнули в образовавшийся ход. Дверь бесшумно поднялась за нашей спиной.
– Теперь, надеюсь, мой поисковый чип не так легко засечь, – довольным тоном сказала Лиза. – Из-под земли его сигнала не слышно.
– А они не определят, кто ты, по сигналу? – спросил я.
– Нет. Сигналы разных чипов, конечно, различаются. Но существует не больше тысячи базисных сигналов – на тот случай, если ищут конкретного человека в конкретном месте среди других людей. Всунуть всю информацию идентификатора в короткий пеленгующийся радиосигнал не так просто…
– Но они ведь поймут, где мы спустились под землю!
– Вряд ли они включили спутниковую систему обнаружения сразу. К тому же мы могли сесть в незарегистрированный бронированный автомобиль. Через него сигнал личного идентификатора не проходит. Сам автомобиль должен быть оборудован маячком, но его можно убрать. Это ведь не вживленный в тело чип!
Мы шли по длинному коридору. Каждые метров тридцать я прислонял Лизу к стене, чтобы передохнуть. Пот с меня лился градом, толстая камуфляжная рубашка промокла насквозь. Девушка не могла самостоятельно даже стоять.
Можно было, конечно, остановиться и отдохнуть, но мне хотелось отойти от потайного входа в бункер как можно дальше. Ближе к другой двери, через которую мы вышли на поверхность.
Когда я поставил Лизу на землю в очередной раз, поддерживая под мышки, она обняла меня за шею, поцеловала и шепнула:
– Спасибо.
Половину усталости словно рукой сняло. Мы были потные, грязные, уставшие… Но разве это было сейчас важно?
– У меня не было выбора, – тихо сказал я.
– Выбор всегда есть. Ты молодец.
– Тебя я мог бы нести на руках и три километра, – заявил я, понимая, что преувеличиваю свои силы.
Спасибо тебе, Лиза. Без тебя мне было бы здесь очень одиноко.
Девушка прижалась ко мне еще крепче. В глазах ее стояли слезы.
– Мое настоящее имя – Алиса, – внезапно призналась она. – Лиза – подпольная кличка. Также, как у Макса и у Антонины. Но ты называй меня так, как раньше. Мне нравится. Да и не хочу, чтобы кто-то знал, что ты знаешь.
– Конечно, – сказал я, снова поднял ее на руки и, одолев за один раз сотню метров, вошел в главный зал бункера.
Макс и Антонина сидели на диване и наше появление встретили равнодушно. Большой экран, разбитый на несколько квадратов, показывал разные участки леса, обозреваемые скрытыми камерами внешнего наблюдения. Под одной из камер сгрудилось человек десять полицейских и людей в белых халатах. Они оказывали помощь валявшимся на земле товарищам. Полицейские, которых я вырубил электрошокером, не спешили вставать. Ну прямо футболисты, зарабатывающие пенальти. Или больничный. Или премию – что им там полагается за бой с превосходящими силами противника.
– Поздравляю! – как ни в чем не бывало улыбнулся Макс. – Ты ранена, Лиза?
– Евгению досталось шокером два раза! – негодующе воскликнула девушка. – А вы даже не подняли дверь!
Она замолчала, сверля соратника гневным взором.
– Зато теперь мы знаем, что на Евгения можно положиться, – спокойно сказала Антонина, – Он способен выполнить то дело, ради которого мы хотим его нанять.
– Только буду ли? – спросил я.
– Это не нам решать, – заявила дурнушка. – Поговоришь с братьями – и все станет ясно.
Я положил Лизу на диван, осторожно пощупал ее больную ногу. Девушка тихо застонала и отстранила мою руку.
– Пройдет часа через два, – спокойно сказал Макс. – Если она сильно ей не дергала. А у тебя, наверное, снижен болевой порог?
– Наверное, – мрачно ответил я.
