– лишь бы пробежать подальше от нас. Слышались выкрики на русском и английском. Верные долгу охранники между тем выхватывали табельное оружие – револьверы с резиновыми пулями. Какой идиот додумался вооружить стражу ГигаТЭЦ именно так? И уж полным идиотизмом было открывать из этого оружия огонь по полностью экипированным диверсантам. Пули отскакивали от наших костюмов, время от времени припечатывая кого-то в толпе, о чем свидетельствовали сдавленные выкрики и проклятия. Убить резиновая пуля не убьет, особенно после рикошета, но приятного мало.
Я опустился на землю и скомандовал:
– Прекратите огонь, придурки! Живо вниз – а не то мы за себя не ручаемся!
Охранники, сообразив, что их пистолеты и в самом деле не очень-то помогут в борьбе с бойцами в броне, спрятали оружие и помчались вниз по лестнице. Может быть, за винтовками или гранатометами. В данный момент это было не важно.
Из дальней комнаты между тем выскочил подтянутый мужчина в форме капитана. На нем был китель с погонами, в руках штурмовая винтовка. Стреляет лазерными импульсами, и со второго-третьего попадания в одно и то же место легко пробивает бронекостюм.
Впрочем, возможности проверить на прочность наши костюмы я капитану не дал. Охранник проявлял ненужную гуманность и ждал, пока эвакуируются гражданские специалисты. Собственно, они закрывали нас от него. Но у капитана не было реактивного ранца, а у меня был. Я поднялся над землей на метр и выпустил в капитана сеть. Он не успел среагировать и кулем свалился на пол. Вместе с винтовкой, которая оказалась наглухо к нему примотана. Неудобная поза, да что поделать! На войне как на войне.
Мой напарник сбросил бесполезный реактивный ранец и с винтовкой наперевес побежал по освободившемуся коридору. Я помчался следом. С картой сверяться было некогда. Оставалось надеяться, что Вороненко знает, что делает.
Мы ворвались в зал, полный компьютерной техники, мониторов и пультов управления. Винтовая лесенка уводила вверх, словно бы в купол обсерватории. Но я изучал чертежи и голограммы станции, а потому знал, что там были установлены вовсе не телескопы, а крупнокалиберные пулеметы.
– Станция захвачена! – объявил я.
Светловолосый молодой человек, вооруженный только револьвером, обернулся и поднял оружие. Стрелять он, однако же, не стал. Оказался умнее своих коллег.
– Лечь на пол, лицом вниз! – приказал Вороненко, грозно поводя стволом винтовки из стороны в сторону.
Двое защитников станции беспрекословно выполнили команду. Русоволосый уронил револьвер на пол и на чистом русском языке спросил:
– Что вы от нас хотите?
Мне было недосуг вступать с ним в прения. Помешать нам парень все равно не мог. Я выстрелил в него из сеткоулавливателя и взбежал по лестнице – туда, где были установлены электромагнитные пулеметы.
Рыжий мужчина лет сорока обстреливал террористов, которые пролезли на территорию станции через большую дыру в ограждающей стене. Он не давал им подняться из-за бронетранспортера, который дымился примерно посередине между стеной и лесом. Не иначе, бронетранспортер подорвали ракетой. А с разных сторон к бронетранспортеру подбирались охранники. Часть из них – в бронекостюмах. Но несколько человек были без снаряжения, с легким оружием и представляли для своих товарищей скорее обузу, чем помощь.
Один джип стоял на границе с внутренней лесополосой, другой дымился за территорией станции – террористы его подбили. Вороненко вовремя предупредил Смита. Не завяжи охрана бой, боевики могли бы подойти вплотную к станции.
Первая мысль – приказать пулеметчику лечь на пол. Но зачем? Он делал то, что нужно было и мне, и наверняка умел стрелять из своего пулемета лучше меня. К тому же у меня имелись другие дела.
– Продолжать огонь, – приказал я ему.
– Don't understand, – сквозь зубы бросил рыжий.
Стало быть, американец. Ну, по-английски я говорил, правда, не очень хорошо. Да что мне с ним разговаривать? Пусть работает.
Американец тем временем на мгновение обернулся и понял, что я за птица. После чего бросил пулемет и поднял руки.
– Огонь! – приказал ему я. – Не давай им подняться! Do not stay! Continue to shoot!
– Сдаюссь, – объявил американец уже по-русски, но с сильным акцентом.
– Я не из той группы, – попытался объяснить я.
Впрочем, по-русски он не понимал, а английские слова для такой сложной фразы вылетели у меня из головы. Нет, я помнил, конечно, что группа по-английски звучит так же, как и по-русски – group. Но с местоимениями, глаголами и их спряжениями не мог сейчас справиться.
В это время по лестнице поднялся Вороненко. Он встал к орудиям и объявил:
– Я тренировался управляться со здешней техникой. Вяжи американцев и захватывай пульт управления станцией!
Пулемет заработал вновь, поддерживая не слишком решительных охранников, предпочитавших стрелять с земли, и начавшие вылезать из-за бронетранспортера террористы попрятались обратно. Однократное попадание не могло сильно повредить их бронекостюмам, но очереди из крупнокалиберного пулемета личная броня не выдержит – для этого ее нужно сделать неподъемной.
Мне некогда было возиться с веревками, поэтому я выстрелил во всех трех охранников из сеткоулавливателя, вспоминая, на сколько еще хватит обоймы. И ворвался в большой зал по соседству с главным постом охраны.
Там около приборов замерли седовласый мужчина лет шестидесяти и молодой парень, которого я в
