доносились экзотические мелодии. Где-то вдали без аккомпанемента пела девушка. Но мы хотели спать, и все местные красоты нас не прельщали.
С утра мы сняли перевязи с клинками, оставив их в номерах, надели рубашки с коротким рукавом и открытым воротом и отправились к Пасечному. Ехать опять пришлось на такси, выходить – за полкилометра от его дома. Еще в прошлый визит мы приметили калитку черного хода. Идти через парадный будущим подсобным рабочим как-то неловко.
На воротах усадьбы вице-спикера Законодательного собрания сидел сторож, который, оглядев нас с головы до ног, подозрительно хмыкнул.
– Самого Пасечного хотите видеть? – уточнил он. – И по важному, наверное, делу?
– У нас к нему просьба. Вопрос… Словом, он нам на самом деле нужен.
– Так и приходили бы в приемную, что на проспекте Нахимова. Или в Законодательное собрание письмо писали.
Мы с Руденко переглянулись. Действительно, отчего мы решили навестить Пасечного на дому? Наверное, потому, что сегодня было воскресенье, а ждать нам было совсем недосуг… Да и нужно нам было к нему домой или на какое-нибудь ранчо, если таковое у Пасечного имелось, а вовсе не в приемную!
– У нас дело срочное, – заявил Руденко.
– Ишь… Подождите, – приказал сторож.
Не было его минут десять, а то и пятнадцать. Мы уже полагали, что о нас забыли, когда к будке сторожа, около которой мы с Руденко стояли, вышел невысокий пожилой мужчина в брюках, светлой рубашке и с клинком на поясе. Был он коротко стрижен и гладко выбрит. Черты лица – тонкие, глаза серые. Рядом с ним семенил сторож.
– Эти? – спросил мужчина.
– Так точно, Михаил Романович!
– Здравствуйте, господа. Пройдемте в дом, – окинув нас пристальным взглядом с головы до ног, предложил мужчина.
Пасечного звали Михаил, отчества его я не знал. На фотографии в компьютере Берендеева мы видели похожего мужчину – но поручиться, что перед нами тот, кого мы искали, было нельзя. Тем более не каждого гостя хозяин встречает на пороге. А уж двоих непонятных посетителей – тем более.
– Вы – господин Пасечный? – уточнил я.
– Именно, – коротко кивнул мужчина. – Сами вы кто такие?
– Мы приехали из России. Ищем работу, – ответил я.
– Вот как? Ну-ну.
Мы вошли в прохладный коридор. Потолки в доме были высокими, обстановка – богатой. Мне доводилось бывать дома у Голицына – он жил скромнее. Впрочем, дом Пасечного не нужно было отапливать. Кондиционировать – дело другое. А может, сад хорошо защищал его от жары, и на кондиционерах он тоже экономил.
Хозяин повел нас в гостиную. Это как-то не вязалось в моих представлениях с процедурой приема на работу. Нет, уважение ко всем сословиям – качество полезное, но лично встречать у ворот двух жителей… Здесь явно что-то не так!
В гостиной Пасечный указал нам на удобные кресла, сам присел на диван, положил руку на эфес шпаги.
– Итак, господа, кто же вы на самом деле?
– Искатели приключений, оставшиеся без средств к существованию, Михаил Романович, – ответил я, уже не особенно надеясь, что мне поверят.
– Дворяне?
Я замялся, Руденко твердо ответил:
– Да.
– И почему же ходите без оружия?
– Курорт, – изобразив смущение, ответил я.
Сейчас можно будет солгать, что мы остались совсем без денег и даже без шпаг, поэтому хотели подработать. И о том, что граждане, умолчали, чтобы не позориться лишний раз.
– Нет, господин Волков, – обратился Пасечный к Руденко. – Вы приехали вовсе не на курорт!
– Вообще-то Волков – это я, – пришлось представиться мне. Я привстал, чтобы поклониться, и Пасечный тут же вскочил. В дверях появились два крепких парня.
Мое движение хозяин расценил как угрозу… Я поспешно сел и показал Пасечному и охранникам пустые руки. Угораздило нас!
– Вернитесь в свою комнату, – недовольно бросил хозяин. – Мы поговорим с гостями наедине.
Парни удалились, Михаил Романович сел и нервно усмехнулся.
– Так что вы от меня хотите, господа? Не находите ли, что недостойно дворянина и гражданина являться в чужой дом без приглашения, под надуманным предлогом, без шпаги, прикрываясь вымышленным именем?
– Мы ведь еще не представились, – смущенно потупившись, заявил Руденко.
– Нам просто хотелось познакомиться, – изображая наивность, заявил я.
– И поэтому вы околачивались здесь вчера, расспрашивали обо мне разных людей, а сейчас решили обманом проникнуть в дом?
– Но вы ведь сами нас сейчас пригласили! – воскликнул я.
– А что мне оставалось делать?
– Не знаю, – удивился я. – Вы бы могли просто указать нам на дверь.
– Испытываю большое искушение поступить именно так, – заявил Пасечный, поднимаясь и подходя к большому камину. Зачем такой камин на Гавайских островах? Может быть, зимой, когда море штормит и дует северный ветер, здесь бывает прохладно?
– Но все же вы хотите что-то нам сказать, – предположил Руденко. – Иначе не стали бы с нами встречаться.
– Да. Мне не нужны скандалы, – ответил Михаил Романович. – И когда приехавший с другого конца Земли помощник шерифа начинает наводить обо мне справки и бродить вокруг моего дома, а потом пытается инкогнито проникнуть внутрь – меня это беспокоит. У меня есть на островах определенная репутация, и если меня в чем-то подозревают – я хочу, чтобы обвинение было предъявлено открыто. Точнее, как раз этого мне совсем не нужно. Я хочу выяснить, в чем дело, и доказать, что ни в чем не виноват. В конце концов, если шериф проделал такой путь – вряд ли он сделал это для своего удовольствия.
– Вы – проницательный человек. И информированный, – констатировал я. – Агентурная сеть у вас налажена так, что можно только позавидовать.
Хозяин подошел к высокому стрельчатому окну, выглянул в сад. Некоторое время стоял к нам спиной, потом повернулся и сказал:
– Скоро пойдет дождь. Он смывает все следы… Не правда ли, господа?
– Вы нам угрожаете? – поинтересовался я.
– Что вы, господин Волков. Я законопослушный гражданин, что бы ни болтали обо мне обыватели. А информированность – качество, необходимое человеку, который занимается политикой в таком дальнем уголке России. Как я могу угрожать помощнику шерифа, который прибыл в Гонолулу в сопровождении полицейского и контрразведчика, посетил шерифский участок и наделен здесь почти такими же полномочиями, как у себя дома? Даже если бы я оказался в чем-то замешан, покушаться на вас – глупо. Но я не причастен к похищению господина Голицына…
– Однако вы знаете о похищении?
– Если о чем-то не пишет пресса, это еще не значит, что событие удалось скрыть. Похищение – секрет Полишинеля, рано или поздно о нем пронюхают и газетчики. А я пользуюсь гораздо более достоверной информацией, чем передовицы газет. Естественно, я был в курсе, что к нам собираются прислать губернатора из дальних краев. Представителя очень знатной фамилии. Наводил справки о нем – всегда полезно знать больше, молодые люди. Всегда… – Пасечный помолчал. – А когда мне рассказали, что в городе появились не вполне понятные граждане, судя по выправке – военные или бывшие военные, а еще
