– Хотелось бы. Но без оружия, в их лагере…
– Оружие отобьем. Встретим кого-то со шпагой, и считай, что она наша, – заявил Голицын. – Только двери нам не открыть.
– У меня в часах пластинка пластида, – сообщил я как можно тише. – С детонатором и шнурком.
Голицын даже открыл глаза и уставился на меня удивленно.
– Зачем ты всюду носишь с собой взрывчатку?
– Подарок друга, – усмехнулся я. – Он служил в разведке, вот и подарил специализированный хронометр – с тайником и сюрпризом внутри. Сначала я хотел вытащить пластид, а потом решил – пусть будет. Вдруг пригодится? Вот и пригодился…
– Зайдем в отхожее место, – предложил Петр Михайлович. – Оно, кажется, не попадает в угол обзора глазка.
Мы отошли в угол, где я продемонстрировал шерифу свою запрещенную законом и, по большому счету, кодексом чести игрушку. Миниатюрная пластинка с липким шариком, который позволит приклеить ее к нужной поверхности, шнур с другим шариком на конце. После того, как его раздавишь, начинается химическая реакция, поджигающая шнур. Десять секунд – и взрыв.
– Чувствую себя плохо, – вздохнул Голицын. – Руки трясутся, и ноги как ватные. Да и ребро, наверное, сломано. Но лучше не будет – только хуже. Действуй. Пойдем на прорыв. Мне бы клинок… Я бы им показал – даже с поломанным ребром.
Я подкрался к двери. Где располагался запор, понять было легко – рядом с замочной скважиной. Его даже было видно сквозь небольшой промежуток между дверью и стеной. Прилепить круглую пластинку взрывчатки напротив засова оказалось очень легко. По-хорошему, взрыв должен был получиться направленным.
Хрустнул под пальцами шарик – детонатор возгорания. Зашипел шнур. Я полагал, что, если нам не удастся повредить замок, на шум прибегут охранники. Мы попытаемся с ними схватиться – что толку умирать, как крысам, загнанным в угол?
Взрыв оказался не слишком громким, собственно хлопка я не уловил – его заглушил железный грохот. Засов просто вырвало, в воротах зияла дыра. Я распахнул их, выскочил в коридор. Голицын вышел следом за мной.
Коридор шел и вправо, и влево. Но вправо – немного вверх. Скорее всего выход был там. Мы молча двинулись вперед. Что странно, на грохот никто не спешил. Где наши тюремщики?
Метров через тридцать показались еще одни ворота – полуоткрытые. Возле них целовалась парочка охранников. У меня едва глаза на лоб не вылезли, когда я это увидел. Конечно, у аристократов свои причуды, но вот так, на посту… Да и вообще зрелище мерзкое.
Мы подоспели к самому интересному моменту – один охранник снял другому берет, и у того по плечам рассыпались темные волосы. Женщина. У меня даже от сердца отлегло, хотя, по большому счету, какое мне дело, что за охранники у Михалкова и чем они занимаются на посту?
По гладкому каменному полу мы шли практически бесшумно, и мне удалось подкрасться к парочке незамеченным. Опускаться до откровенных подлостей не хотелось, но сейчас на кону стояло слишком много. Не наши жизни – безопасность государства…
Размахнувшись, я сильно ударил парня по голове – в точку за ухом. Из этой позиции такой удар казался мне наиболее подходящим. Парень рухнул, как куль с мукой. Голицын наклонился и, шипя – как я сообразил чуть позже, от боли в ребре, – потянулся к клинку молодого человека. Девушка, оказавшаяся со мной лицом к лицу, дико взглянула на меня и потащила из ножен кинжал. А ведь девушка знакомая! Ксения, встретившая меня возле палатки и так удачно угостившая кофе. Она умела драться…
Удар в лицо опрокинул бы женщину и наверняка вывел из игры – как бы подготовлена она ни была, разница в весе и физической силе не могла не сказаться. Но ломать девушке нос, как бы она со мной до этого ни поступала, – нельзя. На Ксению я не мог поднять руку. Потому что она была женщиной. Потому что она кормила меня сыром и хлебом – пусть и с далекоидущими целями… Да, она опоила меня – но ведь наверняка она действовала, исходя из лучших побуждений.
Не скажу, что все эти мысли вихрем пронеслись в голове – уже потом я анализировал свои поступки, а сразу просто осознал, что драться с ней не смогу. Поэтому, пока она не успела вытащить кинжал, обхватил ее, чтобы она не могла поднять руки, прижал к себе и повалил на землю. Глаза девушка горели огнем, но она не закричала, а попыталась меня укусить. Да что там попыталась – укусила за щеку. Я, правда, вывернулся, перехватил ее одной рукой, а другой зажал рот – и чтобы не кусалась, и чтобы не догадалась закричать.
В ворота вошел еще один парень в просторном черном плаще – как я уже заметил, некоторым местным такая одежда заменяла камуфляж. Не все высокородные аристократы хотели носить солдатскую одежду.
– Вы что творите? – начал он, заметив на бетонном полу меня с Ксенией и, очевидно, приняв меня за друга девушки, но перевел взгляд на Голицына, завладевшего клинком, и словно онемел.
– Тихо! – Петр Михайлович направил шпагу ему в горло. – Если хочешь – будем драться. Один на один.
– Идет, – тут же отозвался молодой человек.
Голицын дал ему возможность вытащить шпагу, после чего последовала серия коротких взаимных ударов. Я не понял, что сделал Петр Михайлович – сам он стоял на месте, но рука с клинком двигалась очень быстро, – но спустя несколько секунд молодой человек лежал на земле, зажимая рукой грудь. Голицын бил в легкое, чтобы лишить противника возможности двигаться и кричать, но оставить в живых.
Ксения рычала и пыталась высвободиться, но сил ей не хватало.
Голицын усмехнулся:
– Ты не теряешь времени даром.
– В каком смысле?
– Пока я расправляюсь с вооруженными противниками, обнимаешься с девчонками. Хочешь воспользоваться военным положением в личных целях?
Лицо шерифа было мертвенно-серым. Только сейчас я понял, насколько ему плохо – в нормальном состоянии джентльмен Голицын никогда не позволил бы себе двусмысленной солдатской шутки. Ксения затрепыхалась сильнее, но тщетно.
– Души ее, – предложил Голицын. Разумеется, он не имел в виду, что с девушкой надо покончить. Пережать горло, передавить сонную артерию. Отделается синяками. Ну, может, поглупеет слегка… Оставлять мозг без притока крови опасно.
– Не могу.
– И что ты предлагаешь? Связать ее? Нет ни веревок, ни кляпа!
Я перестал зажимать ладонью рот девушки, ослабив хватку, чтобы она не задохнулась и надеясь взять с нее обещание молчать. Ксения шумно вздохнула и заявила:
– Дерешься, как девчонка.
– Ты предпочла бы получить камнем по голове?
– Я шла в пещеру, чтобы выручить вас!
Голицын нервно хихикнул – меня снова поразило такое несолидное поведение шерифа, – опустился на колени и начал шарить по карманам Ксении. Достал компас, бинт, пузырек йода, карту острова, связку отмычек, пилку по металлу и плоскогубцы. Ее слова могли оказаться правдой… Набор был соответствующий.
– Что же задержалась у входа? – Ксения была такой хорошенькой, что я невольно испытал приступ ревности – спасать шла нас, а целовалась со смазливым пареньком-охранником. Крайне глупо, но даже в экстремальных ситуациях человек порой не может забыть ни о еде, ни о сексе, ни о других, гораздо менее значимых вещах.
– Мне надо было пройти мимо охранников. Я позволила Севе себя поцеловать. Он давно об этом мечтал.
– А меня зачем кусала?
– Откуда я знала, кто ты такой? Чего хочешь? И вообще оставишь ли меня в живых? Кто мог подумать,
