прочему, он никогда не уделял внимания физическим упражнениям. Как-то не предполагал, что когда-нибудь хорошая физическая форма может ему пригодиться. Все-таки он жил в обществе, где правили законы и уложения, а никак не грубая сила.
– Мы должны заставить его рассказать… Ну же, Михаил Соломонович, идемте! – Инна решительно двинулась вперед, и Химелю ничего не оставалось, как направиться за ней следом.
Новицкий, заметив, что доктор и девушка идут к нему, несказанно обрадовался и надулся, словно бройлерный индюк.
– Что, решили признать мою королевскую власть? Будете умолять меня о прощении?
– Не дождешься, – кинула Инна, – говори, где припасы…
– А иначе что? – штурман изобразил испуг: – Ой, только не бейте меня. Пожалуйста, не бейте…
– Вы снова паясничаете, Новицкий, – заявил Химель. – Мы говорим с вами совершенно серьезно.
– Ну и что с того?
– Нас интересует, где вы берете еду? – раздражение и голод придали доктору решительности. – Мы требуем немедленно, вы слышите,
– У-тю-тю. – Новицкий, посмеиваясь, двинулся вперед. – А что, если я прямо сейчас попрошу моих птичек сбросить вас отсюда. А? Такое не приходило вам в голову? – Штурман толкнул Михаила Соломоновича в грудь, лицо его сделалось злым. – Чего вы сюда прилетели?! Только вас мне тут не хватало! Тут еды для одного меня мало. Я вас кормить не собираюсь.
Надвигаясь на доктора, Новицкий совсем забыл об Инне. В этом заключалась его ошибка. Сильный удар по затылку опрокинул штурмана на землю. Он удивленно приподнялся на руках, обернулся… Вторым ударом девушка вышибла из штурмана дух.
– Какая скотина! – выдохнула она, отбрасывая булыжник.
– К-хм, – поперхнулся Химель. – Не кажется ли тебе, детка, что это как-то уже чересчур…
– В самый раз, – решительно заявила Инна. – У, гад, наел морду! Всю ночь небось под крылом этих тварей обжирался!
В следующее мгновение послышался такой оглушительный клекот и стрекотание, что Инна и Михаил Соломонович едва не оглохли. «Птички» ринулись вперед. Все сразу. Словно невидимый вожак отдал им команду вмешаться. Инну и доктора принялись отталкивать клювами по разные стороны гнезда. Сфицерапсы суетились вокруг штурмана, как будто он и вправду был их королем. Его толкали, скребли, ощупывали лапами, переворачивали на бок, тянули за руки.
Химель, наблюдая за происходящим, испуганно ежился. Логического объяснения происходящему он не находил. Только начал молиться о том, чтобы проклятый штурман остался жив после удара камнем. Если с ним что-нибудь случилось, «птички», наверное, разорвут их на куски. Впрочем, пока сфицерапсы не обращали на них никакого внимания, сконцентрировав все силы на Новицком. Подобное проявление внимания с их стороны, наконец, возымело действие: штурман застонал и зашевелился. «Птички» тут же успокоились и выстроились вокруг человека плотным кольцом, скрыв его от глаз Инны и Михаила Соломоновича.
– Чертовщина какая-то! – пробормотал доктор и стер пот со лба. – Инночка, – закричал он, увидев, что девушка обходит «птичий» круг, чтобы присоединиться к нему, – все в порядке! Новицкий жив, хотя вы его едва не убили.
– Поищу еду, – крикнула Инна, – пока этот мерзавец не очнулся. Она подошла к самому краю и стала продвигаться вдоль обрыва, глядя вниз.
– Осторожнее, там высоко, – заволновался Михаил Соломонович и поспешил к девушке, намереваясь подстраховать ее.
– Есть! – крикнула Инна, в тот же миг один из сфицерапсов метнулся к ней и, ухватив за одежду, оттащил подальше от края. Два других преградили дорогу доктору Химелю.
– Да я только хотел ей помочь… – Он осекся, осознав, что пытается разговаривать с малоразумными существами, руководствующимися в своих действиях исключительно инстинктами.
– Там площадка, примерно в двух метрах внизу, я ее еще раньше обнаружила, когда нашла воду. Но самое интересное, что с этой площадки есть вход в пещеру. Думаю, пока мы спали, Новицкий спускался туда.
– И что, там удобный спуск? – поинтересовался Химель.
– Не очень. – Инна задумалась. – Если даже он туда мог спрыгнуть, обратно подняться не так просто… Во всяком случае, не в темноте. Быстро такое не проделаешь.
– Вот паразитка! – раздался вопль штурмана. – Г-гадина! Ударила меня по голове!
Растолкав сфицерапсов, Новицкий кинулся к Инне и Химелю.
Доктор попытался было оттеснить девушку в сторону, но у него ничего не вышло. Инна не испугалась и решительно шагнула навстречу штурману:
– Ну что, скотина, давай, давай, ударь меня! Привык, наверное, бить женщин. Что же ты за сволочь, если прячешь еду и жрешь один? Какая же ты сам после этого гадина!
– А ну! – Новицкий занес кулак над головой, но тут случилось нечто, чего он никак не ожидал. Ближайший сфицерапс щелкнул клювом и поймал штурмана за рукав.
Новицкий в бешенстве оглянулся и встретился взглядом с желтыми глазами сфицерапса.
– Что же ты мешаешь своему повелителю? – выдавил он растерянно.
Сфицерапс и не думал выпускать рукав из клюва. Новицкий дернул рукой, стараясь освободиться, но «птичка» держала его крепко. Поразмыслив несколько секунд, штурман успокоился, взгляд его стал более осмысленным, он вздохнул и обратился к Инне и Михаилу Соломоновичу:
– Ладно… Все вам расскажу. Так и быть. Только, чур, не смейтесь. А то поубиваю обоих!
– Сфицерапсы не дадут, – заявила Инна. – Похоже, они не только на твоей стороне, но и на нашей.
– Да ладно, не в сфицерапсах дело… Я ведь тоже человек… На самом деле ничего я не прячу. Просто не хотел говорить. Я это… – Штурман краснел все сильнее. – Ну это…
– Что это? – поторопила его Инна. – Говори! Спускался в пещеру? Так ведь? И там нашел еду?
– Какую еще пещеру?! – насторожился Новицкий.
– Ту самую. – Инна махнула рукой. – Ты что, думаешь, я ее не видела? Я все видела.
– Ах, эту, – протянул штурман. – И как, интересно, я мог бы в нее спуститься, если птички не подпускают меня к краю? Оберегают от опасности. Я в пещере той не был и даже не знаю, что там такое.
– Так откуда же у тебя еда?! – Инна побагровела от гнева и сжала кулаки. Михаилу Соломоновичу показалось, что еще немного – и она кинется на Новицкого.
– Ну… – он снова замялся, словно не решался сказать, – ну это… птицы меня кормят.
– Как? – язвительно поинтересовался Михаил Соломонович. – Приносят еду и выпивку в клюве?
– Вот именно, где ты взял алкоголь? – Инна твердо смотрела в лицо штурмана, он потупился. – Допустим, ты мог поймать какую-нибудь горную крысу – и съесть. От тебя всего можно ожидать. Но откуда у тебя спиртное?
– Да вот… – забормотал штурман… – у них, будто у монголов… ну, то есть я тут, как монгол… то есть лошадиное молоко – кумыс монголы пьют, оно их пьянит немного, а я это… ну то есть молоко моих птичек пью… оно тоже пьянит немного… И спиртом отдает! – Новицкий растянул рот в улыбке. – Я поначалу, когда попробовал, даже не поверил. Не думал, что тут такое будет. А они, видно, считают, что я – их птенец. Ну и кормят меня… У них под крылом не только тепло… Там такие соски… Небольшие. Если птичкам к трем подойти, можно напиться. И наесться. Вполне. Да… Вот так… То есть… – тут он окончательно смутился и замолчал.
– Вы что, Новицкий? – нахмурился доктор Химель. – Не понимаю, вы серьезно это говорите или водите нас за нос?
– Зачем за нос, – обиделся штурман, – я совершенно серьезно. Нормальное молоко. Меня сначала отвращение разбирало, запах у него не больно того… рыбьим жиром отдает, да и вообще я не любитель молока, но потом ничего, приспособился… И все в порядке стало…
– Новицкий, – тихо проговорил Михаил Соломонович, – вы даже не представляете, как это самое молочко может на вас сказаться. Вирусы – они сами по себе. А замещение аминокислот организма – это уже совсем другое дело. Молоко – не обычная пища. Там и ферменты, и модуляторы РНК, и тописомы… Даже
