Доудсен, который представить себе не мог, что Бобров способен рассуждать не только об этом редко произносимом в наши дни имени, но вообще о живописи. — Это, если мне не изменяет память, представитель киликийской школы?
— Смешно, что ни я, ни Серж понятия не имеем об этом Торосе. Я поясню: мне предложили купить часть его иллюстраций, вернее, две, к какому-то там Евангелию, но никто не может определить, подлинник это или дешевая подделка.
— Часть иллюстраций к Малатийскому евангелию?!
— Вот видите, вы знаете больше нас всех, вместе взятых, — она растянула тонкие губы в подобие улыбки.
— Знаю теоретически. Но купить эти иллюстрации невозможно. Они все — собственность музеев, монастырей и библиотек. Я знаю, четыре подписные работы хранятся в монастыре Святого Якова в Иерусалиме, еще слышал про США, Париж и Вену, в самой Армении…
— Пф… — пренебрежительно фыркнула Наталия. — Это не аргумент. Вы же догадываетесь, что большинство подлинников сейчас уже в руках частных коллекционеров. Я что-то не поняла про «саму Армению»?
— Торос Рослин — армянский художник, миниатюрист XIII века.
— Вот как, — разочаровалась она. — А такое европейское имя…
— Вы интересуетесь средневековой живописью? — поспешно задал вопрос Александр, чтобы скрыть неловкость момента.
— Абсолютно нет. Я вкладываю деньги.
— Тогда лучше не рискуйте. Хотя, кому взбредет в голову подделывать Тороса Рослина, ума не приложу. Подобные вещи создают только для сумасшедших коллекционеров, а наобум…
— Или для профанов вроде меня, — продолжила красавица. — Для тех, кто меряет живопись долларами.
— Наталия, ты к себе несправедлива, — сладким голосом запел меценат.
— Брось, — сморщила та царственный нос. — Я не склонна приписывать себе лишние достоинства. Мне хватает того, что у меня есть.
«Это точно, — подумал Александр. — Того, что есть, вполне достаточно, чтобы любого свести с ума».
Оставшись одна посреди танцевальной площадки, Маша огляделась. Никто на нее не обращал внимания.
Все присутствующие разделились на группки и весело болтали. Она нерешительно шагнула к бару. Там происходило захватывающее действо — молодой бармен жонглировал горящими бутылками, успевая при этом наливать из них в шейкер, смешивая замысловатый коктейль.
Проделывал он это, по всей видимости, для себя, потому что никто на него внимания не обращал. Маша облокотилась на стойку. Он, завидев ее, улыбнулся во все тридцать два зуба и подмигнул. Установив одну бутылку на голову, бойко спросил:
— Чего изволите?
— Вот этого, — она кивнула на шейкер.
— Это же «Кипучий яд»! — он притворно округлил глаза.
— Ничего кипучего не вижу, — она грустно усмехнулась.
Бармен поймал все бутылки, до этого летавшие по воздуху, поставил их на стойку и внимательно посмотрел на нее. Потом критически заметил:
— Н-да, вам действительно прописан «Кипучий яд».
Вам нужно взбодриться.
— Почему кипучий?
— Вот почему. — Он выхватил откуда-то длинную спичку, чиркнул ею и поджег содержимое открытого шейкера.
Жидкость вспыхнула.
— Ax! — Маша отпрянула в удивлении.
Бармен перелил часть горящего напитка в специальный бокал, сунул в него соломинку:
— Быстро пейте, а то и эта прогорит.
Она в ужасе переводила взгляд со стакана на бармена:
— Я это не могу. Оно же горит!
— А что вы хотели? Вы заказывали «Кипучий яд», он уже почти весь выкипел, пока вы тут капризничаете. Пейте, не пожалеете!
— А мне плохо не будет? — Она осторожно взяла бокал, на ощупь уже теплый.
— Обязательно будет. Я знаю свое дело.
— Ну и черт с ним! — с неожиданным ожесточением выдохнула Маша.
Ей вдруг стало ужасно себя жалко. Все ее бросили: и Бобров, притащивший ее сюда, и аристократ, поначалу прикинувшийся таким милым. И вообще, она чужая на этом празднике жизни. Никому не нужна! Ну и пусть она напьется, кому от этого будет хуже?!
Она закрыла глаза и с силой втянула в себя горькую маслянистую жидкость. Как ни странно, «Кипучий яд» не обжег горло, а, наоборот, обласкал его.
— Да вы умеете пить! — с восхищением воскликнул бармен.
— Н-не очень. — Маша поставила бокал на стойку, чувствуя, как тело ее наливается свинцовой тяжестью.
— Это «Кипучий яд», — не без гордости заметил бармен. — Сейчас растечется по жилам и отравит весь организм.
— Р-раньше нужбыло предупр.., предупрждть! — выдавила она из себя, с ужасом поняв, что язык ее не слушается. Впрочем, и ноги тоже. Колени ослабли, она повисла на высоком табурете.
— Эй, идите-ка на воздух, — посоветовал бармен. — Будет легче. Проветритесь, подходите еще.
— Всенепрменно! — заверила его Маша, с трудом продвигаясь к выходу.
Еще не хватало завалиться на чей-нибудь стол на первом своем светском рауте.
«Звезда хренова! — ругала себя Маша. — Пьяный ты заморыш, а не звезда!»
На холодном ветру ей стало куда лучше. И хотя ноги ее по-прежнему не держали, но дышать стало легче, да и тошнота отошла. Хотелось одного — спать.
«Веселая получилась вечеринка, даже и не ожидала, — грустно подумала про себя будущая знаменитость. — Надо предупредить Боброва и линять домой!»
Делая каждый шаг с предельной аккуратностью, она вернулась в гудящий зал. Там начались массовые танцы.
Латиноамериканский ритм колыхал густой, горячий воздух, отчего Маше опять стало нехорошо.
«Только бы добраться до Сержа», — взмолилась она, ч Словно в тумане, она увидела, что где-то далеко в левой стороне зала красивый голубоглазый аристократ улыбается какой-то греческой богине.
«Ну, все верно. Рыбак рыбака и тому подобное, — горько отметила она. — Две знатные особы нашли друг друга в пышной толпе».
Голова у нее пошла кругом. Она завернула за угол и, спрятавшись за огромным деревом в дубовой кадке, привалилась к стене. Чувство было такое, словно она умирает.
Словно ее и в самом деле отравили змеиным ядом. И теперь она прощается с шумным, кипящим жизнью миром своим угасающим сознанием.
— Черт возьми, я вижу тебя насквозь! — прорычал с другой стороны дерева знакомый голос.
Маша открыла глаза. Серж явно злился на собеседника.
— Иди ты! — огрызнулся незнакомый бас. — Кто ты такой, чтобы мне указывать!
Он двинулся было от него, но Бобров, схватив его за лацкан пиджака, с силой прижал к стене.
— Руки! — прошипел незнакомец.
— Я все знаю! Ты ее убил! Ты!
Маша вздрогнула и совсем по-деревенски закусила кулак.
— Да хватит прикидываться. Она мне обещала отдать кулон, понятно? Зачем мне было ее убивать? А вот тебя она послала!
